— Я бы, Том, спросил, кого Билл еще не напрягает, — несколько грубовато отозвался Густав. — Список был бы на порядок короче. Если вообще был бы, и состоял из более, чем одного человека.
Том сжал губы. Красивые ноздри раздулись, брови сдвинулись.
— Стойте, мужики! — пресек в зародыше начинающуюся бурю Георг. — Стойте! Нам не ссорится надо, а решить, что делать. Это будет правильно.
— А что тут решать? Какие у нас варианты?
— Том говорит, что они не могут дозвониться до этой гребаной Марии. Я просто ее уже ненавижу. Вот придушил бы собственными руками!
— Ой, не надо, — захныкал Том, картинно заломив руки. — Тогда и меня сразу же придуши… Я не выдержу его нытья.
— Итак, список из единственного человека сократился ровно на одного человека, — рассмеялся Густав. — Что у вас есть по этой девушке, Томас Каулитц? Выкладывай.
— У нас есть ее домашний и рабочий телефоны, — с готовностью отозвался Том, с радостью осознавая, как с него сваливается сильно утомившая обязанность главного носового платка Кау-младшего. Теперь он вновь в команде, и втроем они придумают, как достать эту чертову Марию, которую и сам Том уже втайне ненавидел лютой ненавистью. — По рабочему нас послали сразу же, но зато мы примерно знаем, где она в данный момент времени находится. Билл отзванивает в редакцию каждую неделю и спрашивает. Ну, по крайней мере старается звонить. Только я не уверен, что его английский в России хоть кто-нибудь понимает. А по домашнему никто не отвечает уже месяц как. Мы позваниваем время от времени, через день, через два. Но результатов никаких.
— А почему вас по рабочему не соединяют? — хмыкнул Густав.
— Да я же тебе говорю! В командировке она. Сначала была в Иране. Потом вот в Венесуэле. Так эта дура брату про друга своего рассказала, с которым раньше, по ее словам, встречалась, а сейчас типа они «дружат». Так он как раз из Венесуэлы. И она там уже полтора месяца зажигает. А вот теперь представьте себе, что творится с Биллом, который в курсе, что они типа «просто друзья»! И этот Билл, будь он неладен, неделю назад опять позвонил Паулине и начал требовать телефон этого Родриго из Венесуэлы. И как вы думаете, что ему сказала Паулина?
— Ставлю сто евро! Она сказала, что они пара! — азартно подскочил Георг.
— Ну не так вот в лоб… Она сказала, что Родриго и Мария давние друзья, и она не исключает вероятность того, что у них могут быть отношения, в которые Биллу влезать абсолютно не за чем. И как вот это понимать?
— Это понимать так, что у них могут быть отношения, — улыбнулся Густав. — А могут и не быть. Просто, если бы у них были отношения, то она бы сказала об этом четко. Девчонки они такие… Я по сестре сужу. Если бы ее настолько достали, как всех нас достал Билл, то она бы ему тоже что-нибудь эдакое завернула, чтобы отвязаться. Вы когда ей звонили в последний раз?
— Вчера днем, — угрюмо буркнул Том.
— Идиот! — схватился за голову Густав. — Ночью надо звонит! Но-чью! Дай телефон.
Том достал изрядно потрепанный клочок газетной бумаги и протянул другу.
— Только у тебя все равно ничерта не получится. Я и ночью звонил. И утром. И вообще…
Густав вздохнул и принялся набирать номер. Длинные гудки неслись в пустоту, легко преодолевая тысячи километров. Он пропустил пару и включил громкую связь.
— Сто евро, что она сейчас возьмет трубку, — улыбнулся хитро.
Гудок. Еще гудок.
— Ну, Каулитц? — подмигнул он Тому.
— Двести, что ты обломаешься, — ухмыльнулся тот.
— Да? — протяжно вздохнул усталый голос. Так вздыхают, когда долго плачут…
Внутри все подпрыгнуло и ухнуло вниз. Том невероятным образом сиганул к аппарату, бухаясь на колени перед столиком, и радостно завопил:
— Мария! Мария! Ма-ри-я!!! Не клади трубку! Пожалуйста, только не клади трубку!
— Том? — удивленно ахнула девушка. И по его телу разлилось тепло — она узнала его! Узнала! Узнала! Значит помнит! Помнит!
— Да! Ты меня узнала?! Да! Это я! Том! Брат Билла! Ты слышишь меня? Только не клади трубку!!! Ты меня узнала?! Густав, скорее! Скорее позови его! — он готов был целовать трубку от счастья. Он и целовал ее, тайком прижимая вплотную к губам.
— Том, — нежно-нежно произнесла она, и он почувствовал, как она плачет. От счастья…— Томка… — И он бы сейчас тоже плакал, если бы был один в номере… От счастья…
Билл стоял у окна и смотрел, как внизу беснуются фанатки. Его причесали, накрасили, и через четверть часа им надо отправляться на очередное интервью, потом обед, потом саунд-чек, потом немного свободного времени и концерт. Все как обычно. Хорошо, что окна закрыты, и он не слышит, как они орут. Зачем орать?.. Как же он устал от всего этого. Как же ему не хочется сейчас скалиться в камеры, раздавать автографы, выходить на улицу. Хочется заболеть. Лечь и лежать, уткнувшись носом в подушку. И швыряться кроссовкой в любого, кто осмелится беспокоить. Он ужасно устал. Хотелось запустить руки в волосы, потереть глаза. Нельзя… Он смажет грим… Чертов грим… Из-за него кожа сильно сохнет и покрывается прыщами… Скорей бы выходные. Он аккуратно положил трубку на рычажок — опять длинные гудки… снова длинные гудки. На работу что ли ей позвонить? Может, приехала уже? Вроде бы секретарша говорила, что должна вот-вот вернуться, но точно не знает. А если она останется в Венесуэле с этим Родриго…
— Билл… Билл, да что с тобой? — толкнул его плечом Том. — Давай, одевайся и пошли. Саки нас уже звал.
— Я одет… — безразлично бросил он.
— Я про маску. Давай, брат, укрась свою морду улыбкой и пошли.
Билл удивился в который раз за утро: Том светился от счастья. И Георг с Густавом какие-то странные, перешептываются, переглядываются. Вроде бы вчера все было нормально, никто не напивался, не крушил номера, и даже про проституток сегодня никто не шутил (да, они иногда позволяли себе заказывать гостиничных девочек, не с фанатками же, честное слово, трахаться…). Он, правда, ушел на ночь глядя на улицу, когда почувствовал, что не в состоянии находиться в душном помещении, но все равно утром брат рассказал бы ему, если бы что-то произошло. А ребята молчат и улыбаются. Том постоянно кому-то пишет смски. Чертыхается. Злится. Но все равно жутко довольный.
— Том, обещай мне одну вещь, — решился Билл в конце концов. Он думал об этом всю ночь и все утро, и очень рассчитывал на помощь брата.
— Нет, свои кепки я тебе не дам и не проси. Вдруг ты их потеряешь! Я тебе в Москве уже одну доверил. И где она спрашивается? — хихикал он.
— Причем тут это? — недовольно перекосился Билл. Веселость Тома начинала раздражать. — У нас через три недели выходные. Шесть дней. Давай на два-три дня в Москву слетаем?
— Давай, — с легкостью согласился Том и засмеялся. Телефон в руке завибрировал и запищал. Он торопливо нажимал на кнопки, открывая сообщение. — Чтоб вы там все сдохли! — выругался зло на кого- то.
— Что-то случилось? — исключительно из вежливости спросил младший брат.
— Да. Погода, сволочь, нелетная, — нахмурился Том.
— Ты кого-то ждешь? — изогнул Билл бровь.
— Девушку. И эта девушка никак не может добраться до моих объятий, — фыркнул Том. — Пошли. Черт! Дерьмо! Дерьмо! Почему вечно все через жопу?!
— Саки! Саки!!! — Билл вылетел со сцены, едва не свалившись с лестницы. Вцепился в руку телохранителя. — Саки!!! Я ведь не спятил?! Скажи, я ведь не спятил?!
— Билл, успокойся, — Саки взял его за плечи и сжал. — Билл…
— Ну скажи мне!!! — истерично заорал он. — Том! Том!!!
Брат подбежал сзади и крепко обнял.
