— Не вполне понимаю, — признался Никодимус, — что все это значит.
— Я тоже не понимаю, — ответил Хортон, — и тем не менее у меня такое чувство, что в кувшине друг. А там, в унылой пустыне космоса, вряд ли можно требовать большего.
Никодимус поднялся с поленницы, на которой сидел, и сказал:
— Забирайте свой кувшин, а я уж управлюсь со всем остальным. Нас здесь вроде уже ничто не держит.
И все же Хортон даже не потянулся к кувшину. Он продолжал стоять как стоял, медленно озираясь по сторонам.
— Мне что-то не очень хочется уходить, — произнес он, — Словно мы еще чего-то недоделали.
— Вам не хватает Элейн, — рассудил Никодимус, — Было бы так хорошо, если б она полетела с нами…
— Это так, — согласился Хортон, — Да, мне не хватает ее. Тяжко было смотреть в бездействии, как она уходит в туннель. Ну и еще, наверное, дело в нем…
Он показал на череп, прибитый над дверью.
— Его нельзя взять с собой, — всполошился Никодимус, — Череп раскрошится при первом прикосновении. Да ему, так или иначе, долго не провисеть. Не сегодня-завтра налетит ветер, и…
— Ты не понял, я не собирался брать его с собой. Но он столько лет пробыл здесь в одиночестве. А теперь мы опять бросаем его одного…
— Плотояд остается тоже, — заметил Никодимус.
— Это верно, — сказал Хортон с облегчением. — Об этом я как-то не подумал.
Наклонившись, он поднял кувшин и бережно стиснул в руках. Никодимус вскинул тюки на спину, взяв книгу под мышку, и решительно зашагал по тропинке. Хортон последовал за ним, но на повороте повернулся и бросил взгляд назад, на греческий домик. Крепко сжал кувшин одной рукой, а другую поднял в прощальном приветствии.
Прощай, безмолвно сказал он. Прощай, старый неистовый альбатрос [8] — безумец, смелый человек, заблудший человек…
Может, это была игра переменчивого света. А может, что— то другое.
Но как бы то ни было, чем бы это ни объяснялось, а Шекспир со своего насеста над дверью ему подмигнул.
ПРОЕКТ «ВАТИКАН»
Пролог
До дома оставалось еще полчаса ходьбы, когда Томаса Декера остановил Шептун.
— Декер, — проговорил Шептун внутри сознания Декера. — Я поймал тебя. На этот раз я тебя поймал.
Декер одним прыжком отскочил в сторону с лесной тропинки, резко вскинул ружье и приготовился встретить опасность лицом к лицу.
Ничего и никого. Густые заросли деревьев и кустарника вплотную примыкали к тропинке с обеих сторон. Ни дуновения ветерка, не шелеста крыльев вспорхнувшей птички. То есть — ничего. Все замерло, как будто так было вечно.
— Декер!
Окрик прозвучал внутри его сознания. Прозвучал? Нет, он не слышал, конечно, ни крика, ни шепота. Сколько раз он встречался с Шептуном и так до сих пор самому себе не мог ответить — действительно ли он слышал что-то. Он просто улавливал и понимал слова, возникавшие в определенном участке мозга, ближе ко лбу, повыше глаз.
— Ничего у тебя не выйдет, Шептун, — «сказал» он невидимому собеседнику, разговаривая с ним точно так же, как тот с ним, не произнося слов вслух, но выстроив фразу внутри сознания, чтобы Шептун мог «услышать» ее. — Сегодня я с тобой не играю. Прошлый раз был последним… Все, хватит, наигрался я с тобой.
— Трусишка Декер! — не унимался Шептун, — Трус, трус, трусишка!
— Пошел ты знаешь куда со своими трусишками? — воскликнул Декер. — Выйди-ка, покажись, вот тогда и поглядим, кто из нас трус. Все, Шептун. Конец тебе нынче.
— Ты трус! — не унимался Шептун, — В прошлый раз я от тебя был всего-то на расстоянии выстрела, а ты стрелять не стал. Трус, Декер — трус.
— Мне незачем убивать тебя, — буркнул Декер. — И вообще я не охотник убивать. Но, Бог свидетель, Шептун, я сделаю это — только для того, чтобы избавиться от тебя наконец.
— Да? А если я тебя опережу?
— Навряд ли. У тебя для этого возможностей было предостаточно, и ты их все упустил. Все, хватит торговаться. Ты хочешь меня убить не больше, чем я тебя. Тебе охота еще поиграть, а я устал, проголодался, домой хочу и не собираюсь гоняться за тобой по лесу!
Теперь он понял, где прячется Шептун, и сделал несколько осторожных шагов по тропе к густым колючим кустам.
— Повезло тебе сегодня, Декер, — заискивающе проговорил Шептун, — Сколько камешков нашел хороших. Может, даже алмазов.
— Знаешь же отлично, никаких алмазов я не нашел. Сам же рядом был. Я тебя чувствовал. Ты все время за мной следил.
— Ты так упорно ищешь, — продолжал Шептун. — Тебе должны время от времени и алмазы попадаться.
— Я алмазы не ищу.
— А если найдешь, что с ними делать будешь?
— Шептун, ну что пристал? Будто не знаешь, что я с камнями делаю?
— Ты отдаешь их капитану корабля, чтобы он продавал их на Гастре. А он тебя надувает. А сам их втридорога загоняет.
— Похоже, — согласился Декер. — Мне-то что? Ему деньги нужнее, чем мне. Он хочет капитал скопить, мечтает участок купить на Померанце. А тебе что за дело, Шептун?
— А ведь ты не все камушки ему продаешь?
— Это точно. Лучшие себе оставляю.
— А мне могли бы пригодиться кое-какие камушки из тех, что ты себе оставляешь…
— Вот это новость, Шептун! Тебе-то они на что?
— Ну… Обтачивать там, шлифовать, изменять…
— Ты ювелир, Шептун?
— Не то чтобы такой уж опытный. Так, любитель.
Теперь он был просто уверен, где именно прячется Шептун. Если бы тот хоть чуть-чуть пошевелился, он бы его прикончил. Его не проведешь этой болтовней об алмазах и их обработке. Зубы заговаривает, подразнить хочет. Не выйдет.
«Давно пора было покончить с ним, — думал Декер, — Таскается за мной везде, дразнится, смеется надо мной, грозит, заставляет играть в салочки, совсем уж дурачка из меня сделал!»
— А вот я бы мог показать тебе ручеек один, — сказал Шептун, — где камушков много-много. Один там большой такой лежит — изумруд. Уж как мне его заполучить хочется… Возьми для меня этот изумруд, а сам можешь брать все остальные, а?
— Сам возьми, — отрезал Декер, — Знаешь где — пойди да возьми.
— Не могу я, — пожаловался Шептун, — У меня рук нет дотянуться, пальцев нет схватить, сил нет
