предупредить Андрея, что ее выписали, оставить номер телефона. А завтра, в субботу, они с Ланкой займутся поиском его родственников. Хотя… мама не позволит ей с больной ногой носится по Москве. Что же делать? Может быть, попросить папу?
Она заглянула к мальчишкам. Постель друга аккуратно заправлена, а сам хозяин куда-то делся. Попрощалась с ребятами. Дошла до дальней палаты, надеясь застать Андрея на любимом подоконнике. Никого. Его не оказалось ни в процедурной, ни на физиотерапии, ни у медсестер. Вот незадача!
Анечка начала нервничать.
Мимо проносились какие-то люди в зеленой униформе. Она понимала, что бесполезно спрашивать сотрудников о том, куда делся пациент. Все равно не ответят. Но мама могла приехать с минуты на минуту, а она до сих пор ничего не знает об Андрее. Где он? Куда делся? Тогда Анечка приняла единственно верное решение: пойти к Михельсону и узнать, куда он отправил парня. Предлог тоже нашла подходящий: они подружились, и она хотела бы обменяться номерами телефонов. Но Яков Иосифович как сквозь землю провалился! Анечка начала паниковать. Еще раз обежала все кабинеты, и в коридоре столкнулась с мамой…
***
Вернувшись домой, она первым делом позвонила Ланке. Та примчалась сразу же. Шумно пообщалась с Татьяной Ивановной в коридоре. Снимая пуховик, в сто двадцать пятый раз сбила жестяные флаконы с полочки около зеркала. Тут же принялась их торопливо собирать. Татьяна Ивановна только посмеивалась над девочкой.
— Мальцева! Ты где? — ворвалась Лана в комнату.
— Ты опять сокрушила полку? — рассмеялась Анечка.
— Вот неделю к тебе не походишь и все забывать начинаешь, — посетовала Лана. — И потом, почему бы вам не убрать эту полку в другое место? Вечно я на нее натыкаюсь!
— Лань, кроме тебя на нее больше никто не натыкается! А духи мама убрала давным-давно, после того, как ты разбила ее «Пуазон».
Лана моментально покраснела, вспомнив, как полный изящный пузырек шмякнулся на кафель и с веселым звяканьем разлетелся на маленькие кусочки, окатив желтой жидкостью стены, одежду и мебель. Потом к Мальцевым неделю нельзя было зайти: в коридоре настойчиво воняло дорогими французскими духами.
Она тяжко вздохнула и скромно уселась на стул, неловко сложив длинные руки на тощих ножках. Короткие рыжие волосы торчали в разные стороны. Зеленые глазки грустно потупились. Если бы великий художник внезапно захотел написать с Ланки картину, то назвал бы ее «Стыдливая осень». Анечка вообще в глубине души завидовала подружке. Она была такой солнечной и сочной, словно природа в середине сентября, когда золотые листья горят восхитительным огнем на синем-синем небе. И по характеру Ланка была такой же — яркой, немного резкой, но ужасно милой. Единственное, что ее безнадежно портило, так это жуткая угловатость. Когда Лана, самая маленькая девочка в классе, больше похожая на тощего цыпленка, уезжала в деревню к бабушке, никто и предположить не мог, что за три летних месяца она вытянется почти на десять сантиметров и станет едва ли не самой высокой среди одноклассниц. Переместившись из хвоста строя в его начало, Ланка так и не научилась управлять неожиданно длинными ногами и руками, поэтому, садясь на стул, имела жалкий вид палочника. Более того, она стала удивительно неуклюжей. Порой Анечка думала, что Бузыкина, выросшая физически, так и осталась в душе маленьким тощим созданьицем, не осознающим собственных габаритов.
— Лана, у меня к тебе конфиденциальное дело, — начала Анечка загадочным шепотом. — Мне нужна твоя помощь.
— Если это касается Медведева, то я — пас! Даже имени его не произноси!
— Что случилось? — напряглась Анечка.
— А то ты не знаешь? — хмыкнула Лана.
— Что случилось?
Ланка запнулась и смутилась, виновато отвела взгляд.
— Да так, ничего особенного…
— Говори!
— Я сама это только вчера узнала от Жорки…
— Ланка, имей совесть! Говори!
— Я не знаю, как тебе это сказать?
— Он жив? — перепугалась Анечка.
— Да чего ему будет? Ни одна холера его не возьмет… — пожала Ланка плечами и отвела взгляд.
— У него другая! — наконец-то догадалась Анечка.
Та неохотно кивнула.
— Только Жорка говорит, что там ничего серьезного, — тут же начала оправдываться Лана. — Когда ты лежала в больнице, ему захотелось развеяться. И как только тебя выпишут, он тут же вернется к тебе.
В носу защекотало. Стало очень больно и обидно. Сердечко все еще принадлежащее Олешке билось не уверенно.
— Кто она? — глухо спросила девочка.
— Светка Булкина из «Г» класса.
Анечка расхохоталась. Променять ее на Булкину! Вот уж умора! «Великолепный» вкус! Ничего не скажешь!
— Я видела, как он ее кадрил, — поняв, что подружка нормально отреагировала на плохую новость, продолжила Лана. — Подходит и говорит: «Я помню чудное мгновенье, Передо мной явилась ты! Как мимолетное виденье, Как гений чистой красоты! Ах, эти волосы цвета жженого каштана, медовые глаза, ротик-конфетка, разве может быть что-нибудь прекраснее? Я буду вашим стражем…» Видимо, чтобы эту кикимору не утащил водяной!
— Он так всех кадрит, — моментально перестав смеяться, мрачно отозвалась Анечка. — И я повелась на эти речи. Идиотка!
— Перестань! Что ты хочешь от этого бабника? А вот Жорка вроде бы ничего.
— Да ну, — скривилась она и грустно вздохнула. — Твой Жорка тупой как дерево. Хотя… Никакое он, в принципе, и не дерево, а так… ДСП сплошное.
— Зря ты так. Жорка неплохой парень, — пожала плечами Лана. — Медведев, конечно, сокровище еще то, одна радость — на лицо смазливый. Но это же не повод так сильно переживать, да еще Баркова оскорблять ни за что ни про что! Хочешь, я поговорю с Жоркой насчет Медведева?
— Не хочу, — притворно весело ответила Анечка. Эх, главное Ланке не показывать виду, что на душе на редкость гадко. — Мне на самом деле сейчас нет никакого дела до Олега. Есть идея получше! Закачаешься!
— Ты с кем-то познакомилась в больнице? Кто он? — оживилась Лана, перебравшись на постель поближе к подружке.
И Анечка подробно рассказала ей о несчастном мальчике, попавшем в аварию и потерявшем родственников.
Лана слушала внимательно. Охала и ахала в нужных местах. Даже пару раз закатила зеленые глазки, когда Анечка говорила о несправедливости жизни. А потом задала совершенно глупый вопрос:
— Может, он преступник?
Анечка часто заморгала, открыла рот, чтобы ответить, но ничего вразумительного придумать не смогла.
— Ой, какая же ты, Анька, бестолковая! Если он преступник, то «потеря памяти» отлично на него работает! Он может прикинуться кем угодно! А если он рецидивист или сбежал из тюрьмы!
— Мне иногда кажется, что некоторые твои изречения больше похожи на бред сумасшедшего, чем на слова разумного человека, — недовольно перебила ее Анечка.
— А что я такого сказала? — обиделась Лана.
— Я с тобой серьезно разговариваю, а ты ерунду несешь. Понимаешь, Андрея в интернат отправят!
