нашарить глазами их ламерского “мы рады… вы вошли…”.
«Тоже мне, круть несусветная!..», лёгкие царапки беспокойства возникли где-то ещё совсем далеко – приветствие никак не появлялось, между тем как что-то, чувствовалось, было явно не так…
«Защита?», он так и не смог выйти из рамок традиционного для себя мышления, когда тоннель начал вращать и покачивать его в полёте, а под пальцами потянувшейся к резету руки чувствовалось лишь одно, и одно, и одно лишь лёгкое дуновение несущегося навстречу ветра…
Сознание взметнулось сразу и даже не запаниковало, настолько всё это было необычно. «Вечно вот так…», подумал он почти равнодушно, вспомнив ламерское произведение “Жизнь после смерти” и какой-то у них там тоже тоннель, «…люди в белый1 проваливаются… по самый пояс! А я, как дурак, в какой-то цветной… Электричеством, что ли, меня переебало вместо резета?..».
Приветствие всё-таки появилось, наконец, когда он уже трижды почувствовал себя вдоволь налюбовавшимся психоделическим сиянием и когда никаких приветствий он уже не ожидал вовсе. И на вход в мембер-зону это не походило ни капли…
«Нет…Net… net-net… нет-нет-нет…», проносились через него играющие гранями кристаллы чистой информации, смещая своей иррациональностью его и без того подвинутое сознание всё дальше, «Land… landy… Ландия… Нет!..». Он обнаружил себя свободно стоящим посреди остановившегося цветного тоннеля и, похоже, в миллионный раз прочитывающим находящееся перед ним преградившее путь: «Нетландия…»
Он сделал усилие и продвинулся на шаг. Слово качнулось и проплыло вперёд ровно на столько же. Он обернулся назад и не удивился – позади не было ничего… Он опять глянул на слово и сделал ещё несколько шагов. Слово плыло перед ним. Тогда он протянул руку и коснулся пылающих почти незаметным голубым пламенем букв…
– Welcome to Your&Our Home! – этого он не увидел, не услышал и не почувствовал по отдельности; совершенно непостижимым для него образом это окружило и наполнило сразу всё его существо одновременно через все органы восприятия.
– Крякнул! – поставил он сам себе в ответ на это мега-приветствие диагноз, имея в виду то ли неожиданное расставание с жизнью, то ли плановый взлом порносервера; и попытался осмотреться.
– Вы не могли бы ещё совсем немножечко потерпеть и не вертеть так головой?
Оказывается, он сидел в каком-то медкабинете, и две похожие, как две капли воды, блонди- рыженькие медсестры приводили его в здравомыслящее состояние.
– …сначала у меня было стойкое ощущение, что я падаю прямо задницей в небо! – уже через несколько минут он был влюблён в них по уши и заливал первое, что приходило на ум из своего геройского прошлого. – Но я вовремя нашёлся и сменил этот дурацкий ник Мегаперверсор на собственное имя – Пионер Пин. Я сразу понял, что система на искусственном интеллекте, и лучше попытаться войти напрямую! Кстати, а как вас зовут?
– Танни! – девушка-медсестра, которая ласково водила каким-то светодиодом у него по надбровию, легко улыбнулась, и у него всё рассмеялось внутри.
Он попытался подождать, когда ответит и вторая девушка, но первая медсестра снова улыбнулась ему:
– Обеих! Нас зовут одинаково, мы серийные роботы. И отличаемся разве что служебными кодами. У меня “P”, у сестрёнки – “L”…
Он охренел до спазма в поджелудочной – ему стало так плохо, что просто нехорошо… Ему было сложно всегда, когда приходилось сталкиваться с невозможностью любви.
– Так... значит… – слова шли с трудом, – вы… не люди? Роботы… Вы не можете ничего даже почувствовать?..
– Ну, почему же… – Танни-Пи абсолютно спокойно осматривала что-то над его глазами. – Я вот вполне сейчас чувствую, что эрекция у тебя с моими последними словами заметно ослабла…
Только тут он вспомнил, что у него, кроме глаз, взирающих на этот прекрасный объект его страсти, существует ещё и тело. И это тело сейчас лежало во врачебном кресле и самым несмущаемым образом упиралось вставшим под простынёй хуем в волшебно-нежное, упругое бедро всё понимающей и крайне чувствительной девушки-робота…
Он, кажется, покраснел. Эрекция схлынула вовсе. Но интерес не пропал:
– А как же тогда …? Любовь, ну и всё такое… Скажите ещё, что на заводе при сборке вас обучают и этому!..
– «Этому» обучают совсем не при сборке, а гораздо позже! – вступила в диалог подававшая какой-то инструмент Танни-Пи её зеркальная копия Танни-Эль, с первых же слов своих обнаружив за собой не только профессиональную сведущность, но и развитое чувство юмора. – А для любви совсем не важно, какие конкретно технологии были задействованы в процессе создания!
– Да? – он несколько озадаченно и внутренне обрадованно заткнулся, а через несколько минут уже заново оживлённо ввинчивал клинья на «поебаться бы вечером с обеими, если бы не чувствовать себя перед ними таким малолеткою-писюном…»: – А у вас тут чё, эффект реального присутствия в действии? Крутняк, спорить не буду, конечно. Только всё-таки, кажется, с тактильными ощущениями немного не доработано – я пальцев, вот, то на руках, то на ногах перманентно не ощущаю качественно в достаточной степени…
Это Пиэнер Пин всё-таки, мягко выражаясь, плотно пригнул. «Эффект реального присутствия в действии» лишь снился ему когда-то в одном из писи-журналов, но он всё ещё держался за идею своего нахождения на каком-то сверхпродвинутом игровом сервере, поскольку иных идей попросту ещё не было, а самые настоящие ощущения уже были: «реально присутствовали» даже запах и вкус. Запах исходил лёгкий, чарующий и прекрасный от запястья Танни-Пи, а вкус был непередаваемо вредоносным – той микстуры, ложку которой ему пришлось проглотить из заботливых рук медсестёр, тут же, правда, смыв его стаканом чистейшей воды…
– Это ничего… – спокойствию Таннечки-Пи вполне могли позавидовать ангелы небесные. – Сейчас я сделаю тебе ультралёгкий миньет, и тактильные ощущения, исходящие от пальцев твоих рук и ног, временно вообще прекратятся… Таннюш, всё, кажется готово!..
– Что готово? – от пронесшейся, казалось, в вышине над сознанием короткой звуковой волны из нежных уст его бросило в жар, и он изо всех сил постарался не придать никакого значения отдельным её фрагментам, которые либо были неправильно услышаны, либо неверно им поняты… – У меня что там теперь на лбу – звезда горит? Как у шамаханской царицы?
– Нет, третий глаз! – пошутила подошедшая Танни-Эль, присаживаясь рядом с ним и целуя в мгновенно покрывающийся взволнованной испариной под прикосновением её нежных губ его лоб, и он почувствовал, что, кажется, умеет летать…
А Таннечка-Пи, как оказалось, шутила несколько реже своей аналог-сестрёнки: она мягким почти неощутимым движением скользнула вниз, вдоль его тела и на белом потолке в его глазах заиграла полупрозрачная радуга одновременно от невероятного стыда и безумного наслаждения… Эта взрывоопасная смесь ощущений исходила прямо из-под живота, под которым исчезло прекрасно-спокойное лицо Танни-Пи, и, приподняв голову, он увидел, что она на самом деле и без всяких шуток взяла…
Хуй просто из кожи рвался вон, норовя сразу весь забраться в этот чудесный ротик. Но Таннечка-Пи блуждала мягкими розовыми губками по вершине его надутой головки и лишь откидывала иногда ниспадающую на глаза прядь золотистых волос… Танни-Эль целовалась с Пиэнер Пином в губы, покачивая его лохматую голову в своих нежных ладошках… А Пиэнер Пин по очереди скашивал глаза на лица обеих медсестёр-роботов и лихорадочно соображал, что долго это продлиться никак не сможет... Его предчувствия оправдались полностью совсем через небольшое количество минут: Танни-Пи вспорхнула губками с задрожавшего в конвульсиях венчика, Танни-Эль заинтересованно обернулась и улыбнулась мягкой улыбкой – он запульсировал, жемчужными каплеструями вбрасывая из своего мини-фонтана светящуюся энергию высочайшего кайфа в заботливо сложенный трубочкой и ловко улавливающий на лету бисеринки спермы этот очаровательный ротик…
– Это Нетландия, малыш, а не взломанный тобой порносервак! – Таннечка-Эль помогала ему обернуться в лёгкие, но непривычные для него покровы одежды. – А вокруг тебя сейчас всего лишь шлюз-
