трудно и что бы не случалось – знал… глубокими самыми дальними сумерками уголков своей души всегда чувствовал, знал непостижимое существование где-то очень далеко в не моём мире прекрасного светлого солнечного рассвета…
Тогда я, как обычно, шёл по своим далёким от всего тёмным переходам глубоких подземелий. Всё было обычно, мелкие неисправности, дежурный обход, работа где на ощупь, где на слух, пока не приходит время обедать или спать. Обед со мной, кушать можно в любом из тёмных удобных уголков, а спать я всегда старался возвращаться домой. Дома всегда тепло, даже если в другие мои подвалы откуда-то сверху пробирался холод. И сухо всегда и тепло. Да, конечно , приходилось иногда по работе уходить далеко или очень далеко. Так что приходилось обедать и спать там, где сможешь найти себе место. Иногда несколько раз, иногда много раз приходилось ночевать не дома. Но я возвращался, я возвращался обязательно, всегда возвращался в свой дом. И, наверное, даже не потому что там всегда было тепло и сухо, тёплые и сухие подвалы я встречал и другие при своей работе, а скорее потому, что это был мой дом. И ещё, обязательно, потому, что в моём доме у меня была свеча.
Маленький огарок… самая настоящая свеча… самая больше, чем настоящая свеча… потому, что она была всегда, и до меня была и со мной всегда и после меня всё равно будет… Моя маленькая, почти незаметная свечка горела тихим огоньком, когда наступал вечер, когда каждый день обязательно наступал вечер…
…И шёл-то, как обычно, да вывернуло всё не так. Перевернуло всё. И ещё как обычно, да повело уже тогда коридорами нахоженными в невозвратимое…
…Уже к вечеру ближе, когда уже возвращаться почти… маленькая неполадка… так ерунда какая-то… задержусь, конечно, ну ничего, доделаю быстренько и домой… да только вот как-то не случилось… домой просто сигнал пришёл очень срочный об удалённой аварии… у меня с собой всё… на несколько дней пути… да и вряд ли, чтобы слишком далеко… прийдётся, конечно, переночевать где выберется, да утром уж справлюсь, в крайнем случае – днём, к вечеру следующему вернусь… да только вот обернулось как-то, что ни днём, ни вечером, ни другим днём и не другим вечером, ни через много дней и вечеров… безумием моим обернулось в никогда… никогда… никогда… невозвратимое…
Я и пошёл тогда… недалеко переночевал и пошёл… Шёл-шёл, шёл-шёл следующим… днём… сигнал всё не умолкал… а я шёл и всё никак не мог дойти. И на потом день тоже так, я иду, сигнал всё ближе как будто бы… всё время ближе и ближе… а дойти ну никак… И я ночевал где попало… это ничего, конечно, только у меня покушать с собой становилось всё меньше и меньше… да и это ничего, я в дороге обычно немного кушал, не работаешь, идёшь только, оно много и не надо… только потом я со счёта ночей сбился… Как-то так случилось, что сбился… Со мной так не было никогда… чтобы сбился… я внимательно всегда считал, а тут сбился… Это всё сигнал мой был об аварии… Он не умолкал даже никогда… ну это-то как обычно… только вот… я даже… мне как самому чувствовалось… чувствовалось далёкое… далёкое и очень сильное больно… Так не было никогда, я знал работу… аварии есть и страшно и темно… даже есть аварии насмерть… но так не было никогда… Поэтому, наверное, со счёта я сбился… перестал знать счёт ночам и только шёл к всё приближавшемуся в недостижимости своей сигналу… Я очень тогда забылся… иногда мне даже казалось, что меня нет уже… шёл, шёл и шёл и кушать забывал, иногда даже спать, а шёл всё не знаю даже силы-то у меня откуда находились… Их меньше конечно становилось, меньше, меньше, потом совсем мало, а я шёл всё по моим каменным тропинкам и шёл… С начала ноги спотыкались и руки не хотели за стены держаться, а потом уже я полз… Я полз потом долго, так долго, что мне показалось, что это всегда… Когда я шёл по коридорам, это всё капельки были в сравнении с величиной моего лежачего пути… сигнал становился всё ближе… это главное… а я не знал сколько я когда-то прошёл и прополз…
…Дошёл всё-таки я… дошёл… Дополз, конечно, вернее, если правильно, но всё равно… Я тогда не помнил почти уже ничего… только я сигнал тот ни на мгновение не мог забыть… больно… не мог… Сил не было тогда уже… почти… совсем… я ведь аварию, даже малую самую, не смог бы уладить ведь… а аварии не было… была она…
Чудовище кричало перед каждым выстрелом. Творение подземной темноты, оно кричало каждый раз, когда человеческое оружие наводилось в него и приступало к своей работе. Кричало оно негромко иногда, иногда громче и больнее, но крик его не мог бы покинуть, даже при всей своей пронзительности, стен глубоких коридоров подземного мрака. А люди слышали, все и каждый раз слышали его крик. С каждым разом будто больней и громче отдавалось в людях, так, что чуть ли не понимать стали. Чуть ли не осилили смысл пронзительного до боли «не надо!..». А только сильнее в людях, в мыслях, в силе своей жило их человеческое «надо!».
…Она только плакала в этом большом, просторном и, наверное, очень глубоком подвале… Сидела на холодном, каменно-сыром полу и плакала уронив голову на коленки… Было не темно, нет, я такого не видел никогда, но там был сиреневый полусвет, он не тёплый был, но мне почему-то с того времени всегда тепло от него… Я потом только понял откуда, это с ней всегда был этот сиреневый полусвет…
Большой, видимо очень сильный, серьёзный глазами змей аккуратно обогнул коридором лежавшее без сил моё тело… Кованный, очень тяжёлый сапог, искалечил мне спину, выжав из груди тяжёлый, но очень неслышный стон… мне… всё… равно… Человек наводил оружие, человек, видимо, был слеп… Оружие прицелом не в меня и не в змея… как же так-то… рехнулись вы там наверху что ли… ведь… …э-э-эх… я цеплялся руками за его сапоги… червем раздавленным пытался удержать… ртом раззевался ища в себе крик… шёпотом бился о сырые стены… не надо!.. выстрел ответил мне коротко, ярко и оглушительно «надо!!!»
…Человека не было… бред наверное… но какой-то очень страшный, очень неправильный это был кошмар… и спина… спина что-то болит… я тронуться с места только хотел, пошевелился лишь чуть… и очнулся потом не совсем скоро… спину тревожить нельзя оказалось было. И я замер. Чтобы не так больно замер. Глаза у меня живые только остались. Я смотрел ими в глубокий непроницаемый туман и чувствовал, как сам в тумане растворяюсь спокойно, тихо и быстрее всё…
…Сигнал мой… сигнал мой и спас… тою же силой неодолимой, что вёл меня за собой, спас… ещё раз… ещё… я услышал его ещё раз… совсем тихо… совсем слабо… совсем понятно… плач…
…Её тихий, жалобный плач… стены там сырые!… и пол тоже!… холодно ведь кругом!!!… туман сдёрнуло… тумана не стало… я… ещё живой… я смогу… я ещё тёплый… согреть… сейчас вот только…
