они собирались бродить по лесам останавливая и вопрошая ночных путников. В наступившей ночной почти ощутимой тишине было видно как они выстраивались в свой горестный порядок в чёрном из-за них ещё больше воздухе готовясь уйти в далёкий и трудный поход. Но тут пришла маленькая зелёная днём мартышка Шандора и вся грандиозная горестная идиллия была бесцеремоннейшим образом разрушена. Видимо маленькая зелёная днём мартышка Шандора не приспособлена была понимать для чего нужно бродить по ночам в лесу с грустными глазами, поэтому она потянула за малый хвост торчавший из крайней тёмной бабочки-волоока, не обращая ни малейшего внимания на построение и горестный порядок. Она хотела играть с малым мишуком.
Колоссальная затея распалась, волооки не пошли никуда, а расселись на ветках вокруг него говоря своё таинственное «гу…». Только малый мишук не устоял таки и согласился играть с маленькой зелёной днём мартышкой Шандорой, но превращаться обратно не стал и очень гордился своей новой одёжкой перед малышнёй.
Тем временем высыпали звёзды – столько сколько угодно, а потом, потом ещё показался лёгкий невесомый ещё почти лучик восходящего месяца. «Светло будет», подумал он и волооки согласились все «гу-у…».
- Чего «гу-у»? – спросил он.
- Гу,- сказал самый большой волоок.
- Понятно, – сказал он.
Ночь получилась душистая и смешна. Пахло ночными фиалками и резедой. «Интересно, а как пахнет резеда», подумал он. «Нормально пахнет», подумали ему в ответ волооки, «не слышишь, что ли».
- А это точно резеда? – попытался он уяснить окончательно.
- Точно, - ответил самый большой, хотя выглядело это опять таки как обычное «гу!».
Тем временем звёзды в небе потихоньку превратились в цветные карамельки и надо было спешить. Он пособрался с силами и огляделся вокруг.
- Лиссс! – крикнул он громко и встрепенул всю исторически сложившуюся к тому времени ночную тишь.
События последовали в примерно следующем порядке: лиссс не услышал; тёмные вековые ели попригнуло, но выпрямило потом; трусишка зайка серенький прекратил скакать и с интересом посмотрел кто это там; одна знакомая капелька, образовавшаяся ещё во время утренней росы задрожала на далёком листике.
- Чего лиссс? – поинтересовался по приятельски самый большой и остальные волооки обернулись к ним: «гу-у».
- Ничего, - необрадованно пояснил он своим тёмным товарищам. – Спит ещё!
Но лиссс уже не спал. А пробирался надёжными тропами в одному ему ведомый край. И серьёзно был разочарован, когда встретил в одному ему ведомом краю уже всех собравшихся. Первооткрытие не удалось. Но он недолго по поводу переживал, а высунул голову из-за сосны и тихонько по-лисссичьи гавкнул.
Волооки осыпались горстями на землю. От неожиданности, а он сказал:
- Опаздываешь!
- Не сердись, - сказал тихо лиссс. – Я может грибы собирал. И ягодку!
- Одну? – уточнил он.
- Что одну? – не понял по простоте лиссс.
- Ягодку. Одну собирал?
- Одну…
- А грибы?
- А грибы все! – вздохнул по ночному печально лиссс.
- Собрал? – спросила с ветки маленькая зелёная днём мартышка Шандора.
- Да нет их там. И не видно ничего. Ночь всё-таки.
- Ладно, - сказал тогда он. – Пора скоро. На подпрыг пойдём.
Команда была в сборе.
Активизатором следствия ваших молитв
Страх впускает крепкие корни в ваши мягкие добрые до того сердца
И не совсем может понять почему вы так настойчиво сопротивляетесь
Так чего же вы тогда ведь хотели?
Первый художник сошёл с ума говорят, когда узнал что в палитре кроме белого есть ещё и чёрный
Это ничего, от этого он не перестал быть художником и говорят ещё красиво получается
Только в особо радостные и красивые моменты своего творчества он по-прежнему без ума
И уж совершенно доктор противопоказал ему – бояться
Он и как мог… - слушался
И пить молоко по утрам
Он слушался
– А у них какие-то не чеховские доктора, а злые – мериканские, они улыбаются, а у них в глазах эсэсовские повязки, и если меня переведут вдруг к ним – я буду очень… обиженный!
– Не обращайте ради Бога внимания, он всегда когда боится чего-нибудь – псих.
– Нет! Он – добрый ребёнок!
– А вы, мышкины львы, молчите, потому что вы добрые – вам некогда меня защищать. Назначаю вас воспитателями и директорами для зверушек детских садов!
Волооки были по необычному серьёзны по ночам. И внимательно следили за каждым движением, но думать категорически не соглашались и не допускали проблесков мысли в свои непроходимо дремучие головы. Но с виду были очень задумчивы, за что неизменно уважались в лесу. Особенно запоздалыми ночными путниками.
С видом серьёзным и очень очень вдумчивым поднимались волооки тёмными ночными тучками к небу во главе всей процессии.
На волооках серьёзность и видимость мысли в процессии заканчивалась. Лиссс летел несолидно –
