попытался заглянуть за край материи, туда, куда стекали эти капли.
Но сиську видно было никак, да и пленяла она его сейчас отчего-то не по положенному куда меньше, чем эта маленькая мокрая покатая бугорок-ямка выпяченной подмышки… Санька вдохнул ещё раз изо всех сил, до лёгкой ломоты в зажатом штанами стволе, и подумал: 'Надо кончать!'.
- Может присядете всё-таки? - он постарался придать голосу всю мягкую деликатность бывшего профессионального двоечника при обретении очередного зачёта…
То, что это маньяк-извращенец, Лариса поняла уже через пять минут пути: её нога была зажата между его ног в неослабевающей хватке так, что трудно было пошевелиться. Она уже хотела было посоветовать ему вести себя поприличней и подрастопырицца, но тут она оглянулась и увидела, что этот втрамбованный в пол 'пассажир' сидит ещё и в обнимку с чьим-то чемоданом, который и жмёт его ногу к её… 'Блин, бедолага!..', Лариса почувствовала, что только что очень удачно чуть не нахамила сама. Она отвернулась обратно в окно и очнулась только тогда, когда его шевелюра едва ощутимо щекотнула кожу на поднятой левой руке. Не отводя глаз от проносящегося мимо пейзажа, она ощутила подмышкой: смотрит… Его взгляд просто чувствовался обнажённой поверхностью кожи на открытой подмышке, и первым порывом у неё было опустить руки. Но опускать их было не особо куда, и Лариса ещё сильней отвернулась и заново прикрыла глаза, ощутив в собственных переживаниях некоторую непонятку. Куда более странным, чем даже то, что этот псих любовался на её подмышку и она ему явно нравилась, было то, что этот кудлатый хмырь всё очевидней нравился ей самой!.. 'Надо было сесть… предлагал же!..', ещё раз цепанула себя она уже почти без повода, незаметно скашивая полуприкрытый взгляд на этого чудака, 'Нормальный пацан… Ой, сидела б щас - горя б не знала!..'. До первой разгрузочной станции было ещё, как до столицы Армении в приспущенных штанах, нога затекала о сумку внизу, а рукам потихоньку уже надоедало, задираясь о фрамугу, изображать крылья...
- …может присядете?
- Да куда ж тут… Ну, давайте попробуем… - на этот раз Лариса чуть не сорвалась с тормозов, когда сообразила, что повторное предложение ей опять не пригрезилось.
Он сделал попытку встать, она изо всех сил подалась жопой назад, высвобождая своё место у окна и протискиваясь на его место. 'Есть же люди!..', мелькнуло в её башке, когда она прожималась своим животом по его затянутой в джинсы заднице, 'Фух… Слава богу!..'
- Спасибо! - вспомнила она, чувствуя под осчастливленной задницей спасительно-мягкую твердь.
Он что-то бормотнул, типа не за что, и солнце с поездом поехали дальше по намеченным кем-то для них маршрутам, а пассажиры продолжили упорное торчание в своих вычурно-малоудобных позах.
'Ядрёный перц!', Санька поневоле чертыхнулся про себя, впоймав её искос-взгляд на оттопыривающейся ширинке его штанов и попытался резко сменить позицию. Прятки удались на славу - отодвинувшись за сектор её визуального восприятия, он оказался теперь тесно прижатым сзади тем самым перцем в её правое плечо… 'Бля!', по ещё одному кругу менять дислокацию выглядело бы уже окончательным идиотизмом, и Санька с покрасневшей от приступа совести рожей остался уже как есть.
А Ларисе этот тип почему-то уже не казался извращенцем-маньяком. И даже когда она увидела торчащий палкою в ткань штанов его хуй, ей на ум пришло только очередное страстное пожелание в адрес министерства путей сообщения по поводу условий перевозки живых людей на условно малые расстояния. Когда порумяневший Санька ретировался ей за спину, она лишь сделала вид, что подвинулась ближе к окну - на деле же этот торчок ей совсем не мешал, и она заново обратилась в вынужденное созерцание перематывающихся справа налево однообразных оврагов и перелесков.
Очнулась она лишь минут через десять-пять, когда сзади по спине от плеча мазнуло что-то горячее. Всё это время уболтавший свою совесть вести себя прилично Санька не столько вынужденно, сколько во все глаза рассматривал её приоткрытый глубокий разрез на груди, ныряя туда с головой и почти достигая чуть покачивающихся из стороны в сторону слегка заметных сквозь ткань сосков на голых сиськах. Лифчик летом Лариса не носила - из экономии и просто так. Поэтому особых сомнений по поводу того, чтобы это такое могло быть позади неё она не испытала. Не вынесший напряжения Санька отпустил пару-тройку болтов на штанах. Их роднило отсутствие фрагментов белья - он не носил летом трусов.
Лариса с детства боялась щекотки. Особенно в подмышках. И оттого её в возникшей пикантной ситуации заботила больше не девичья честь, а то, что она вдруг заржёт, как дура, на весь вагон и причинит неприятки сразу двоим - себе и торчащему позади парню. Она чуть ближе к себе поставила облокоченную на окно руку. Но оголённого по ней хуя было не остановить, она почувствовала, как он горячей тропинкой идёт по самым щекотным местам - по нежной коже руки и спины под плечом забираясь в самую глубь подмышки… Странно, но ржать совсем не хотелось - щекотка, конечно, присутствовала, но была какой-то совершенно иной, вызывающей не смех-взахлёб, а завораживающе-тёплое ощущение во всём теле… Лариса чуть напрягла руку, превращая впадинку подмышки в окончательно удобную, глубокую ямку. До него позади, похоже, дошло, что она всё чувствует и не против всего этого… И от одного осознания этого этот хуй кончил - Лариса почувствовала лёгкий вплеск ей на глубину подмышки, и сбоку под грудь потекло… Она лишь усмехнулась про себя: 'Пиздец! Ну надо же!..'. И прижала мокрую золупу к себе, ещё чуть подвинув локоток на окне. Абсолютно равнодушно она смотрела в стекло…
Санька тоже рассматривал пейзаж с тем видом, будто хуй его принадлежит совсем не ему, а вон тому дяде со шляпой на удочках. С захваченным в плен полусдутым стволом он ожидал нового приступа. Санька был из скорых, но частых - он мог не ебаться месяцами, но если вставляло, то целая серия палок была обеспечена наверняка. Это его 'мультиоргазменное' устройство доходило порой до рекордов, в которые мало кто верил даже из закадычных корешей - раз, в общаге ещё, по студенчеству, Санька после одной из бурных ночей с одной из столь же злоебучих подруг поутру насчитали у подножья кровати добрых два десятка использованных презервативов… Теперь же, кроме того, что удобно, в подмышку входило ещё и по скользкому, и Санька почувствовал, как заново напрягается его не успевший толком и лечь рьяный хуй.
'Он чё, безостановочный у него, что ли?', Лариса была слегка озадачена, когда в шутку пойманный в финале её подмышкою хуй задвигался осторожно снова, постепенно проникая на самую глубину и принося ей невыразимо прикольное ощущение связывающее вновь обильно потеющую подмышку и исходящийся теплом низ живота. Она уловила едва ощутимый запах спермы исходящий из её впадины под рукой и потесней совсем уже прижала к своему боку локоть. 'А, пофиг!..', подумала она, ощущая, как упирается тугой залупой ей в ямку и уже просто настоящими качками ебёт в подмышку этот сумасшедший, но очень сексуальный маньяк, 'Отмоюсь дома…'.
Второй выплеск спермы добавил ей в подмышку и, смешиваясь с обильными струйками пота, побежал в три ручья у неё по боку…
А третью палку он уже пихал куда-то вниз, ей под руку. 'Блин, было б немного темней - отсосала б, наверное!..', Лариса почувствовала слабину в подрагивающих коленками ногах и промокающие до трусов крылышки =AllWays=. Он сунул хуй под рукой ей в распах безрукавки платья, прошёл этой своей палкой сбоку по сиське и кончил куда-то под грудь… 'Ёбт… Платье промокнет на самом виду всё-таки… Та и х.. с ним!..', ей невыразимо хотелось сейчас подрочить и утешало только приближение окончания их 'совместного плавания'...
Ларочка шла по перрону, плотно прижимая к правой стороне руку с сумкой. Переполненная сумка с чего-то весила раза в три меньше своего номинала, а скрывающийся за горизонтом диск закатного солнца ласкал мягко-алыми лучами её лицо и зажигал по полной её полуотстранённый от реальности взгляд…
Стараясь не привлекать внимания, она оставила позади платформу, станцию и центральную, людную часть посёлка. Под мышкой было липко и жарко до сих пор, а правая сиська при ходьбе раскачивалась по скользкой и влажной смазке… 'Приду домой - дам этому мудаку!', Ларочка чувствовала приступы согревающего жара в пизде и стоически нервничала, 'Расскажу - сам обкончается!'.
Дома муж вертел по ящику =Спокойной ночи= для своих троих недоразумений, одна из которых была названа в честь Ларочки и поэтому в обиходе постоянно перепутывалось, кого сейчас толком зовут. Ларочка, бросив дежурное 'Хай!' с порога, прошла на кухню и замерла сумкою на подвернувшейся табуретке. Приоткрыв подмышку, она попробовала дотянуться до неё языком, но почти нифига не вышло - язык долезал только до начала щели между рукой и телом.
- Дим, иди сюда! Чё покажу… - она обронила из сумки пару жестяных консервантов и банки
