Леночка боялась вовсе не того и с благодарностью взглянула на Марину за столь тонкое обхождение деликатного для неё вопроса.
Но когда ложились спать и на обеих уже были только трусики и ночнушки, не выдержала всё-таки Марина.
– Леночка, это же ужасно интересно, лапочка! – Марина переводила взгляд с форм своего тела на Леночкины. – Ну пожалуйста-препожалуйста, покажи мне ещё один разик. Один разичек только!
Леночка вспыхнула и потупилась.
– Леночка, ну пожалуйста! – взмолилась Марина.
Леночка нерешительно приподняла край ночнушки.
– Мариночка, а ты никому… – Леночка хотела спросить, но почувствовала как ей самой не по себе от такого вопроса и быстро сдёрнула трусики с себя вниз почти до коленок.
Край ночнушки тут же упал, и подняли его осторожно уже руки Марины. Марина заворожено смотрела под беленький животик Леночки, где под аккуратным треугольничком чёрных кудрявых волосиков покачивался маленький розовый пенис.
– Леночка, ты чудо! – почти прошептала Марина, ни за что не отпуская край Леночкиной ночнушки. – Настоящее чудо! Наверное, такое бывает только во сне…
– Совсем и не только! – улыбнулась Леночка, выдёргивая, наконец, ночнушку у Марины и поворачивая выключатель на стене. – Я не могу так! Меня так ещё никто не рассматривал!
– А я бы смотрела и смотрела… – сказала Марина почти мечтательно. – Подумать только – ты совсем как мальчик, но на тебя можно смотреть без страха оказаться объектом неуёмных вожделений. Я между прочим мальчика голого в последний раз видела в детстве. А ребятам нашим я до общежития не всегда разрешаю себя провожать! А у тебя такая прелесть, словно в шкатулочке, в трусиках лежит! Леночка, покажи!
Маринка снова не выдержала и нащупала в изголовье кровати кнопочку маленького ночника. Леночка лежала рядом в полном смятении.
– Мариночка, может не надо? – спросила она робко.
– Леночка, я только посмотрю! – настойчиво и убедительно заверила Марина, будто Леночка уговаривала её не выходить за рамки обозрения её экстравагантного достоинства, показать которое ей ничего не стоило.
Леночка, колеблясь и явно смущаясь, вновь приподняла край ночнушки и приспустила на этот раз лишь немного трусики. Марина приспустила Леночке трусики немного дальше и, положив ладони Леночке на талию, стала рассматривать Леночкин пенис.
– Леночка, можно я потрогаю, тебе не будет больно? – Марина протянула пальчики к пенису, не дожидаясь ответа на провокационно-сдвоенный вопрос, любой ответ на который можно было бы трактовать как положительный.
Двумя пальчиками она осторожно сжала нежную розовую плоть продолговатого бочонка и легко погладила его от верхушки до самого кончика. Леночка смущенно приотвернулась, а её малыш вдруг предательски вздрогнул у Марины в руках, выдавая нескромные чувства, зарождающиеся внутри теплеющего Леночкиного животика.
– Он… встаёт? – от изумления Марина широко раскрыла глаза. – Леночка, он у тебя встаёт?!!
От столь фривольного вопроса Леночка неровно задышала, а малыш её окончательно вышел из повиновения и превратился в довольно крепенький молодецкий хуй. До размеров чудо-богатырей он может слегка и не дотягивал, но тогда из них обеих об этом ещё никто и не догадывался.
– Ох! – выдохнула Марина. – Настоящий!
Леночка же под властью тёплых волн, бивших упруго изнутри ей в живот, хоть и всё так же приотвернувшись, но полностью откровенно продемонстрировала всё достоинство своего малыша. Крепко зажав в кулачок ствол своего кудрявого крепыша, она оттянула другой ладошкой до предела яйца, и выпустила наружу шариковидную малиновую золупу.
– Леночка, я начинаю стесняться тебя! – сказала полушёпотом Марина, убирая ладошки от Леночкиного тела и наслаждаясь зрелищем в упор.
Но Леночка сразу пугливо отдёрнула ладошки от своего головатого братца и его размеры на глазах стали сокращаться: Леночка сама стеснялась больше всех… Она натянула трусики и забилась почти всею собой в уголок. Но Марина тепло протянула к ней руки и спустила с неё трусики до самого конца, а потом спустила трусики с себя.
– Леночка, ты просто прелесть! И самое необычайное существо на свете. Ты любимая подружка моя навсегда, и я тебя никому не отдам! А всю ночь я хочу чувствовать тепло твоих ножек на своих.
Леночка и Марина засыпали в эту всего лишь первую ночь своего знакомства по уши влюблёнными друг в друга…
Брачная ночь
После этого они просто с трудом могли обходиться друг без друга. Марина почти каждый вечер стала заходить в гости к Леночке, а Леночка даже несколько раз отважилась прийти в гости в общежитие к Марине, несмотря на то, что была напугана явно преувеличенными на тот момент слухами о царящих в любом общежитии раблезианских нравах. Секса в стране не было, размножался народ исключительно почкованием, и при обострении демографической ситуации, как выход, планово увеличивались посевные площади капусты. Леночкино «совершенство» не сильно беспокоило обеих, они часто и надолго забывали о нём вовсе. Но периодически вопрос вставал аж ребром.
Как-то купаясь с Леночкой вдвоём в душе у Леночки дома по случаю обычно-трёхдневного отключения горячей воды в общежитии, Марина взяла Леночкин член в руку и, слегка пожимая, спросила:
– Леночка, да как же ты с таким богатством в жизни пряталась? Ведь он же у тебя с самого начала был?
Леночка тут же смутилась, а член в крепкой мокрой ладошке Марины слегка надулся.
– Сначала, – рассказывала Леночка, уже завернувшись в халатик за вечерним чаем, – меня считали мальчиком. Ну когда я родилась. Но сама я мальчиком не чувствовала себя никогда. Меня наряжали в рубашки и шорты, но когда я один раз пошла в общую баню с отцом в мужское отделение у меня случился нервный приступ. Никто не мог понять что со мной и объясняли всё какой-то тонкой нервной организацией. Мне очень повезло в детстве и родители были нежны со мной несмотря на то, что я никак не воплощала собой мечту отца о сыне-военном. Мой отец был капитаном дальнего плавания, а сына почему-то хотел себе – лётчика. И непременно военного лётчика-испытателя. Испытатель из меня получился видишь какой. Я сыном себя просто представить себе не могла. Чем больше мне становилось лет, тем сильнее и сильнее давала знать себя во мне девочка. С детским садиком меня Бог миловал, и я не была затираемым мальчиком, а просто была всегда очень, наверное, тихим ребёнком. В школе уже было немного сложнее, но первые годы всё шло ещё относительно спокойно. Страшное случилось в двенадцать лет, когда я обнаружила, что у меня начинает наливаться грудь. И тут навалилось всё сразу – и все мои девичьи повадки, и угнетаемые извне тайные помыслы, и самое главное, моя давно уже довлеющая единственно женская натура. В один миг я осознала, что я девочка, которой в спешке пришили что-то не то туда, куда девочкам ничего не пришивают. Ужасная перспектива просто потрясла меня. Играть в мальчика я больше не могла, скрывать себя становилось всё труднее и труднее. И я часто по ночам просыпалась в холодном поту от мысли о том, что я чем-то себя выдала. И я убежала из дому!
– Ты? – Марина широко открыла от удивления глаза. – Ты, Леночка, убежала из дому?
– И очень изощрённо, как я теперь понимаю, в отличии от наших пацанов-второгодников, которые убегали из дому по три раза в год и были непременно снимаемы милицией на первом же железнодорожном переезде. Видимо инстинкт самосохранения заставил мозг работать с необычайной для меня-подростка изворотливостью. Дома я, втайне от родителей, приготовила себе платье и, оставив письмо, в котором просила не волноваться за меня ни в коем случае, потому что я обязательно через пять лет вернусь,
