Симончик, вжавшись в чудом уцелевшее старое и, по всей видимости, некогда театральное кресло, ощущая ужас, слушал «вредительские» сюжеты, которые бесстрастно приводил секретарь райкома.
«…бывший заведующий пчеловодством в совхозе «Сад Гигант», активный участник контрреволюционной организации, вскрытой и изъятой органами НКВД; бывший заведующий производством научной базы ВИЗРа, активный участник совместно с изъятым органами НКВД беспартийным научным работником […] в разложении научной и производственной работы базы ВИЗРа по применению трихограммы и в диверсионном акте с размещением булавок на люцерне и ранней капусте; бывший член партии из колхоза «Красный приток», выступивший с контрреволюционной вылазкой на колхозном собрании против займа обороны; работник районо, бывший кандидат партии с 12–летним стажем, мирно уживавшаяся с контрреволюционером и разложенцем, сама принимавшая участие в пьяной гулянке в день всенародного траура — похорон незабвенного соратника тов. Сталина — Серго Орджоникидзе; бывший председатель колхоза «Память Ильича» — двурушник, разложивший колхоз, проводивший антисоветскую, антипартийную работу, целью которой являлось восстановить колхозников против партии и советского государства; бывший председатель колхоза «13–й Октябрь», кандидат в члены партии, пытавшийся пролезть в члены партии, разоблачен как крупный кулак, обманом пролезший в партию».
Эго, как говорил докладчик, вопиющее засорение руководящего состава партийных, советских и хозяйственных органов является следствием установившейся в районе на протяжении последних трех — четырех лет системы семейственности, зажима самокритики, подхалимства и круговой поруки. На протяжении последних лет в районе создалась группа людей, отношения членов которой строились, прежде всего, на почве пьянства. Именно эта обстановка собутыльничества и круговой семейной поруки, определявшая в районе все решения; в первую очередь определявшая оценку, подбор, передвижение кадров, — являлась наилучшей почвой для того, чтобы вражеская работа […] оставалась безнаказанной, а сигналы честных, преданных партии партийных и непартийных большевиков затирались и глушились.
«Сволочи! Сколько же народу они могут погубить, — лихорадочно размышлял Симончик. — Надо бы немедленно предупредить Сан Саныча о надвигающейся угрозе… Ведь еще, как говорит секретарь райкома, «корешки и охвостья этих врагов по — настоящему не затронуты».
3
Василий Александрович, словно пытаясь забыть те страшные и нелепые примеры «вредительства», с головой окунулся в решение многочисленных хозяйственных проблем, обустройство, прежде всего, краевого центра и формирование аппарата крайисполкома, его служб, а также горисполкома.
К тому времени новый край объединял четырнадцать городов, семьдесят один район, Адыгейскую автономную область с городом Майкопом и шестью районами.
В Москву на имя М. И. Калинина ушла телеграмма, подписанная А. И. Кравцовым, о составе Оргкомитета ВЦИК по Краснодарскому краю. Симончик был рад, что в составе Оргкомитета оказался Саакян, с которым они за последнее время еще больше сблизились. Нужно сказать, что этот орган — Оргкомитет ВЦИК по краю, а с 1938 го — да — Оргкомитет Президиума Верховного Совета РСФСР по Краснодарскому краю действовал до проведения выборов в краевой Совет депутатов трудящихся (24 декабря 1939 г.) и первой сессии краевого Совета, на заседании которой 8 января 1940 года был избран исполнительный комитет краевого совета. Любопытно, что постановление Оргбюро ЦК ВКП(б) по Краснодарскому краю о составе Оргкомитета ВЦИК РСФСР по краю подписал 11 октября 1937 года не И. А. Кравцов, а за секретаря крайкома ВКП(б) В. А. Симончик. Таким образом, первому председателю Краснодарского крайисполкома были приданы юридические полномочия правителя края, то есть официального лица, наделенного властью.
До этого Василий Александрович успел подготовить предложения о расходах по содержанию краевых учреждений, обязал всех начальников краевых отделов, оргбюро Советов и их хозяйственных организаций представить штатные рас писания на весь аппарат, сметы всевозможных расходов, уточненный классовый план по доходам и расходам краевого бюджета, контрольные цифры по всем отраслям хозяйства на 1939 год, а также претензии к Ростовской области, вытекающие из расчетов по разделу хозяйства, бюджета, имущества и других материальных ценностей бывшего Азово — Черноморского края. Все это для него не составляло большой сложности, поскольку его прошлая советская, партийная да и снабженческая деятельность выковала из него к тому времени профессионала высокого уровня. Да и работа спорилась. Рядом были в основном грамотные и жадные до дел помощники. Один Саакян чего стоил! День и ночь, казалось, без отдыха, он постоянно бывал то в разъездах, то далеко за полночь уходил из кабинета.
В структуре крайисполкома было восемнадцать краевых отделов и управлений, образованных в тот момент. Это краевые отделы народного образования, здравоохранения, внутренней торговли, социального обеспечения, управления по делам искусств, печати, отдельно местной, легкой и пищевой промышленности, краевая плановая и арбитражная комиссии. Сюда же входили краевые прокуратура и суд. Им были предоставлены права главных распорядителей кредитов по краевому бюджету. Штаты Краснодарского крайисполкома, включая отделы и управления, насчитывали 1293 человека.
И вот П. С. Барышников (начальник краевого финансового управления) вместе с Я. В. Удодовым (первый заместитель председателя оргкомитета ВЦИК по краю) направляются в Москву на согласование и утверждение штатного расписания и разделение бюджета.
Как?то ранним утром в кабинет к Симончику зашел Сан Саныч.
— Василий Александрович, дорогой, добавь хотя бы единичку специалиста, работы невпроворот…
— Сан Саныч, сейчас не могу… Ты же видишь, еле свели концы с концами по бюджету… потерпи немного. Вот начнем работать, твое управление в первую очередь укомплектуем… Включайся в работу над докладной запиской товарищам Сталину и Молотову о состоянии жилищно — коммунального хозяйства Краснодара. Надо ведь обустраивать краевой центр…
К тому времени Сан Саныч уже дважды побывал по внешне «любезному» приглашению начальника управления НКВД Малкина в его кабинете. Малкину повсюду мерещились «враги народа», вредители и диверсанты.
— Саакян! — с порога закричал Малкин. — Тебе придется отвечать за факты вредительства на элеваторах и загот пунктах края. Ты знаешь, что на Новороссийском элеваторе органами НКВД вскрыта и ликвидирована контрреволюционная диверсионная организация, которая ставила своей целью заражение хлеба клещом и подготовляла взрыв элеватора… В крае орудует банда вредителей, ставленников врагов Клейнера (данные не установлены — автор), Ароцкера (заместителя председателя Азово — Черноморского крайисполкома и уполномоченного по заготовкам по краю — автор)… И ты хочешь туда же?!
О своем посещении Малкина Сан Саныч Василию Александровичу не рассказывал. Решил повременить. Работы и в самом деле было невпроворот. Он знал, что председатель крайисполкома день и ночь сидит над запиской товарищам Сталину и Молотову.
Симончик и в самом деле ломал голову над запиской. Что взять за основу в первую очередь, о чем докладывать и просить самого Сталина?!
Он оторвался от бумаг и, прищурив глаза, стал вглядываться в сумерки. Встал и подошел к окну. Дул прохладный осенний ветерок. Он увидел, как взад — вперед возле крайисполкомовского подъезда, подняв воротник демисезонного пальто, шагал энкэвэдэшник, — переодетый в штатское. За ним, махая хвостом, бежал какой?то бездомный пес. Охранник обернулся и сильно пнул его. Тот закружился на месте и, громко взвыв, бросился бежать.
— Вот так они и людей пинают, сволочи! — сцепив за спиною руки, размышлял Симончик. — Что будет дальше в этой мясорубке… Да ведь сколько ни трудись, все равно не пожалеют… Съедят. Что?то давно не видно Сан Саныча…
Он прекрасно понимал, что тень «черного ворона» замаячила на улицах Краснодара еще в 1920–х годах. «Чистки» аппарата и партийных рядов, гонения на духовенство были предвестниками грядущих
