После того как комдив 31–й дивизии Богданович доложил мне, что центр города полностью очищен от противника, штаб армии начал передислокацию в Краснодар. Из станицы Пашковской через сад Красный мы небольшой группой пешком отправились в город. С тяжелым чувством смотрели на развалины, слушали рассказы жителей о зверствах гитлеровцев. Во время одной из таких бесед за моей спиной раздался негромкий, но уверенный голос: «Ничего! Враг за все заплатит. А город наш мы отстроим, он станет еще лучше».
Это сказал первый секретарь Краснодарского крайкома партии П. И. Селезнев — он же руководитель всего парти 
занского движения края. Мы крепко пожали друг другу руки. Вокруг собралось множество людей. Стихийно возник на площади митинг».
8
Утром 9 августа 1942 года, в момент вступления немецко — фашистских войск в Краснодар, Тюляев отдал последнее распоряжение: 40 промышленных предприятий по заранее разработанному плану были выведены из строя особыми командами рабочих и техников под руководством ответственных сотрудников краевого управления НКВД. Чтобы не дать врагу воспользоваться экономическим потенциалом города, были взорваны заводы «Октябрь», «Краснолит», имени Седина, ЗИП, нефтеперегонный, компрессорный, кожевенный, мясокомбинат, шорно — седельная фабрика, электростанция, водопровод и другие предприятия.
Гитлеровская пропаганда поспешила объявить это «сталинским подарком городу». Фашистская газета «Кубань», подсчитывая «убытки» рейха, сокрушалась: «Только на одном комбинате «Главмаргарин» погибло около 20000 тонн подсолнечного масла, часть которого сгорела, а часть вытекла на землю…»
В действительности масла было уничтожено 600 тонн. Продовольствие составляло важную статью грабежа оккупантами Кубани. В воспоминаниях К. Симонова, бывшего в освобожденном Краснодаре в феврале 1943 года и беседовавшего с его жителями, читаем: «…Говорят про немцев — жестянщики. Я сначала не понимаю, почему жестянщики. Объясняют: потому что немцы отправляли отсюда на родину масло и очень ловко насобачились запаивать его в жестяные банки».
С 9 августа 1942 по 12 февраля 1943 года длилась фашистская оккупация Краснодара. Эти шесть месяцев стали самыми страшными за всю его историю: мученической смертью погибли 13 тысяч жителей города — примерно каждый пятнадцатый краснодарец (от довоенной численности населения). Созданная впоследствии Чрезвычайная комиссия по расследованию преступлений фашистских захватчиков на советской территории называлась «комиссией по установлению и расследованию злодеяний» — именно последнее слово определяло сущность оккупационного режима. Его изуверская цель: массовое уничтожение «лишнего» населения при одновременном разграблении города и обращении трудоспособной молодежи в бесплатную рабочую силу, маскировалась якобы воссозданными формами местного самоуправления.
О трагедии оккупации Краснодара свидетельствуют многие архивные документы, на некоторых из них имеются и пометки П. Ф. Тюляева.
С болью в сердце и негодованием узнавал Павел Федорович о фактах предательства и измены Родине со стороны своих соотечественников. Он говорил по этому поводу, что люди не всегда бывают тем, чем кажутся. И в самом деле. Едва фашисты приступили к организации в городе административных органов: военного управления, комендатуры, жандармерии, так называемого гражданского самоуправления, а комендант, ознакомив собравшихся с порядком управления в оккупированных областях, предложил выдвинуть кандидатуру на пост бургомистра города (не моложе 25 лет, не коммунист и не еврей), как адвокат А. Г. Важливцев предложил кандидатуру своего коллеги М. А. Воронкова (который на данном собрании отсутствовал). На следующий день «общественность» собралась вторично, и Воронков был утвержден бургомистром.
Узнал также Тюляев и о том, что 26 сентября 1942 года под девизом «Трудящиеся всех стран, объединяйтесь в борьбе против большевизма!» в Краснодаре вышел первый номер газеты «Кубань», призванной печатным словом содействовать оккупационному режиму. Ее редактором был назначен обрусевший немец В. А. Нордель (он же Тумко).
О чем она писала в те страшные дни?
«Кубань», спекулируя на пережитых народом несчастьях (голоде и репрессиях 1930–х годов), пыталась представить оккупантов «освободителями» и «благодетелями». Газета сообщала об эшелонах с «добровольцами», отправляемыми на работы в Германию, и о «новом земельном порядке» на Кубани; о торжественном молебне, отслуженном «по просьбе городского головы» С. Н. Ляшевского в Георгиевском храме, и концертах для германского командования силами музучилища. В городе работал театр «Варьете» («Совершенно новая программа. Водевили. Джаз — голл»), драматический театр (в рекламе назывались известные краснодарцам фамилии актеров…). «Под наблюдением» берлинского художника Гершке и профессора Гамбургского университета Матеса, специалиста по археологии и музееведению, велись «восстановительные работы» в художественном и историко — краеведческом музеях. Управление городского хозяйства приступило к переименованию улиц (в их прежние названия). «Прием заявок на индивидуальные огороды», «Забота об инвалидах» (20 инвалидов получили мизерное пособие), «Забота о нуждающихся» (44 сироты устроены в приюты) — эти и подобные им информации должны были создавать иллюзию нормальной жизни в городе…
«Подарок германского командования» — в заметке с таким названием 10 января 1943 года сообщалось: «К рождественским праздникам командование германской армии подарило работающему населению города Краснодара 1200 кг соли. Подарок принят городской управой».
…К этому времени тысячи замученных краснодарцев лежали в противотанковом рву на окраине города, а жители, проживавшие по соседству с гестапо (через них и все местное население), узнали о назначении крытых темно — серых грузовиков, которые (о них газета ничего не писала!) еще с осени по несколько раз в неделю, а в январе 1943 года по два — три раза в день совершали рейсы в район завода измерительных приборов.
«…В тот вечер я, выглядывая из ворот, увидела странную черную закрытую машину. Меня удивило то, что она ехала очень медленно, как черепаха», — так описала душегубку краснодарская школьница Э. Медко в сочинении на тему «Мои переживания во время оккупации». Эти сочинения проводились в городских школах в феврале 1945 года и стали фактически первыми воспоминаниями о периоде оккупации в городе. И почти в каждой работе дети упоминали душегубку. Во время облав, обманом или силой гитлеровцы загоняли людей в ее герметично закрытый кузов.
Фашисты впервые применили ее в Краснодаре.
Однако Павел Федорович знал примеры и другого рода, которых было значительно больше и которые свидетельствовали о мужестве и доблести русского характера. Прежде всего, это можно отнести к действиям воинов и простых граждан в условиях немецко — фашистской оккупации. В Краснодаре, например, действовало более 15 подпольных групп, участники которых противодействовали мероприятиям оккупационных властей, помогали семьям патриотов, распространяли листовки. Эта работа проводилась в условиях жестокого террора карательных органов противника.
Успешно также действовала специальная разведывательная группа краевого управления НКВД «Кубанцы». База ее находилась близ хутора Шевченко, откуда разведчики переходили через линию фронта к пашковцам (в нескольких километрах от «Кубанцев» располагался Пашковский партизанский отряд), а затем в Краснодар. Руководил этой группой
Павел Елисеевич Кривоносов, казак станицы Екатериновской, награжденный орденом Ленина еще в начале Великой Отечественной войны за организацию партизанского отряда в Ленинградской области (война застала его в Луге, где он гостил у сестры). Задачами группы являлись разведка, диверсии, агентурное проникновение в учреждения оккупантов. Подпольщики были всюду: в бургомистрате, в полиции, в газете, церкви, на рынке. В оккупированный Краснодар на связь с подпольем ходили связные Тася Кузьменко, Вера Карпович, сестры Ольга Смолей и Злата Золотовская, Раиса Лихонос (Ищенко), а также бойцы группы Иван Остапенко и Трофим Брухно, юный разведчик Вася Гильченко и др. В Краснодаре
