росные капельки ему в рот цветка.
– Да, так лучше гораздо! – услышал он вновь позади и почувствовал снова хватку на своей полусфере. – Они теперь никакие, Ни! Оба два! Их теперь хоть обоих ibi!
Этот несносный мальчишка стоял позади и теребил за половинки попку Эйльли и его – Малыша – задницу!
– Ами, прошу тебя!.. – Ниамели горько вздохнула ещё раз, но тут же вздохнула совсем не горько: – Ах, Малыш…
– Не отвлекайся, Ни! Тебя там скоро саму от’ыbut… – мальчишка-амур принялся за обстоятельное исследование: по очереди разворачивал половинки и с серьёзным видом всматривался внутрь, играл пальцем с колечками, пробовал целоваться, но делал это так щекотно, что был непременно изгоняем сильными вздрагиваниями.
– Но, Ами… Ах, Малыш, ах-х… – коленки Ниамели уже непрерывно подрагивали под лишь едва успокаивающими их поглаживаниями Эйльли, – Ты же мне обещал… ещё утром… Ах, Малыш!..
– Это было давно! – легко парировал мальчишка-амур. – Держись, дружище, я до тебя доберусь! И ты, крошка, пока поскучай – у меня есть дела поважней!
Он резко выдернул два своих пальчика из поп у них обоих и, воскликнув «Девочка же не кормлена! Голодом уморят ведь без нас…», стремительно переместился к лицу Эйльли.
– Для тебя, крошка, я буду Амвон! – сообщил он Эйльли, уже натягивая её улыбающийся и нарочито не поддающийся ротик на свой воспрявше-оживлённый свисток. – Если ты не будешь есть то, что тебе дают, то похудеешь так, что и усиленное питание не поможет!
Произнося свои словесные абракадабры, он настойчиво проталкивался в ротик к Эйльли, пока она неожиданно не распахнула губки изо всех сил и не ухватила ротиком его сорвавшийся с губ лингам у самого корня.
– Ой-ёй, Ни! – заверещало это юное чудо, жалуясь своей прекрасной Ниамели и попутно водя головушкой Эйльли по всей длине своего естества. – Ты вечно знакомишься без малейших признаков логической скоординированности: твоя новая любовь только что пыталась проглотить меня целиком!
Эйльли посмотрела на сорванца снизу смеющимися глазами и положила обе ладошки ему на попку.
– Было бы хорошо, Ами, если бы кто-нибудь проглотил тебя целиком хоть на несколько минуток!.. – Ниамели поцеловала мальчишку в загорелый бок.
Мальчишка не отреагировал, и ненадолго воцарилось молчание прерываемое лишь мягкими всё учащающимися постанываниями Ниамели. Эйльли подталкивала маленькую попку к себе, а он погружался в неземного вкуса розовые глубины Ниамели и вдыхал аромат её нежной дрожащей в створках ягодки навершия. Ниамели откинулась на руки позади себя, и теперь её раковинка вся подавалась навстречу ласкающим движениям его языка.
– А мой who’й достаёт ей до горлышка!.. – звонко и вполне невинно сообщил мальчишка-амур, и он почувствовал, как мгновенно напряглась и через секунду забилась и запульсировала вся розовая плоть цветка под его губами: Эйльли коснулась пальчиками одной руки розового соска на груди Ниамели.
– А-ахх… Эйльли… Малыш!.. Ай… аххх!!! – Ниамели взвелась напряжённой стрункой, и хрустальный ручеёк заструился по его языку.
Он отпустил превратившийся из розы в алеющий тюльпан вздутый бутон, и Ниамели без сил опустилась на спину, оставив широко раскрытыми свои белые стройные ножки.
– Ну вот и всё, крошка, теперь и мы не голодные… Попей молочка – время завтрака! – раздалось рядом.
Малыш поднял глаза на лицо Эйльли и увидел, как пульсирующий лингам юного сорванца ходит ходуном в её ротике, роняя не вмещающиеся пенные капли с её губ. Амур чуть засветился искрящимся золотым светом и замер маленьким столбиком, а Эйльли уже, смеясь, целовала его в опадающий дутыш и изредка покусывала за животик. Он почувствовал, как его собственный фаллос дрожит в напряжении, упираясь в упругие травы. Чуть ошеломлённо посмотрел он на распростёртое перед ним прекрасное тело Ниамели и услышал над своим ухом шёпот очнувшегося мальчишки-амура: «От’ыbi её, пожалуйста!.. пока я сам тебя не атадрал… видишь – я пока занят с моей девочкой?..» Он уже стал привыкать понемногу к варварским речевым оборотам этого неожиданного утреннего приключения и с удовольствием откликнулся на его почти умоляющую просьбу. Он возлёг над Ниамели и вошёл в её мягкую податливую глубину на всю величину нефритового столба. Ниамели благодарно застонала в ответ...
Мальчишка вовсе не успокоился. Лишь выйдя из своего лёгкого энергетического криза, амур притащил Эйльли к ним с Ниамели и заставил её стать на четвереньки у Ниамели над лицом. «Познакомься поближе, Ни, с девочкой, которую ты собралась любить всю оставшуюся жизнь!», амур прижал попку Эйльли вниз, а Ниамели закрыла глаза и коснулась в поцелуе губами смуглого разреза в жёстких тёмных кудряшках...
Попка Эйльли светилась и чуть подрагивала над лицом Ниамели перед его глазами, и он, ощущая всю окаменелую твёрдость своей силы под животом, стал с осторожностью набирать темп над обволакивающей его нежностью своих ног Ниамели. Ниамели начала приглушённо постанывать в страстном поцелуе с губками Эйльли, и Эйльли откликнулась схожими стонами, зарываясь носиком в зелёные земные травы.
Всем троим становилось блаженно и хорошо, а амур сновал рядом, дотрагивался до всего, что попадало под его взгляд и неустанно мешал. «Погодите! А как же я? Ничего не умеете ведь! Нет уж, нет уж – дайте-ка вам покажу… А, вот!» Белокурый растрёпанный вьюн взобрался на спинку к Эйльли и, чуть соскользнув назад, стал тыкаться вновь восставшим своим естесством в колечко её узкой попки. Стержень_смеха его теперь был не столь велик и выглядел совсем полудетски. Этой розовой, нервно подёргивающейся палочкой амур нетерпеливо тыкался в сжатую упругость колечка попы, пока его настойчивые попытки, наконец, не увенчались успехом и он, радостно пукнув, смешно задёргал своей попкой над попкою Эйльли.
…Ниамели заходилась в горячем безумии, целуя со всей нежностью бутон Эйльли и место её соития с амуром, сплетаясь ножками за спиной его и целиком впуская его в себя.
Эйльли, ощущая всю прелесть её поцелуев и напряжённость сжимающего её попку в ручках амура, стоном своим перешла в подобие животного урчания.
Движения амура потеряли утрированность и курьёзность. Теперь мальчик лежал всем загорелым телом на смуглой спинке Эйльли, склонив голову щекой к её гладкому бархатистому теплу. С силой ритмично двигалась лишь детская талия.
А Малыш наблюдал, как маленькая, но крепкая нефритовая колонна входит в растянутое колечко Эйльли, как поцелуи любви стремительно перемещаются среди трёх участников сопряжения, как начинают легко светится все их тела. Под его собственным животом зарождалась, казалось, готовящаяся с силой разрядиться шаровая молния…
И когда Ниамели вытянулась всем телом, замкнув воедино со своим его тело переплетёнными крепко стиснутыми ножками… Когда Эйльли посмотрела на звёзды сквозь прекрасное утреннее небо, сильно запрокинув голову и пытаясь до самого донышка глубоко вдохнуть в немом крике… Когда амур весь подобрался, слился со спинкой Эйльли и перестал замечать движения собственного маленького тела… Когда он почувствовал, что весь мир вокруг взорвался одной неописуемой красоты сферомолнией… Тогда для всех них перестало существовать время, с ними полностью слилось окружающее их пространство, и замкнулся 4E-цикл…
– Теперь, Малыш, нам надо оказаться в КапеllaN'е – у нас с тобой тихий час!.. – словно сквозь сон услышал Малыш мягкий голос Эйльли. – Не шевелись, просто прижмись ко мне посильней – мы телепортируемся…
– Телепортируемся?
– Не двигайся и пока не разговаривай…
Его чуть качнуло и Малыш лишь сильнее зажмурил глаза в блаженной полудрёме, внезапно почувствовав всем телом знакомые мягко-снежные покровы своей постели…
Глава III. «КапеllaN. Полёты во сне и наяву».
