Новый Мир. Часть I

Другие были похожи на философов древнего взморья, всматривающихся в морской горизонт и вслушивающихся в шум прибоя внутренних бездн. Здесь отсутствовало твёрдое разграничение, но лабиринт здесь сплетался из границ между замкнутыми в своих световых нишах небольшими коллективами.

– Малыш, мне тут давным-давно нужно отыскать одну занимательную инфенечку. Цены нет – домаин-фолиант! Попутешествуешь пока по Библиотеке без меня? Все ступени я тебе показала, а если понадобится буду на связи, ага?

При упоминании о «домаин-фолианте» глаза Эйльли непритворно вспыхнули в лёгком трепете предвкушения и Малыш рассмеялся согласно над нею:

– Ага-ага! Сейчас зависну на пятом лет этак на сто, так дождётесь опять меня заново! Эйльлечка, скажи Тому, если первая встретишь его, что ключи от сантехники под диваном на шкапчике – пусть будет бережен с ними и с Лийей_А хотя бы немножечко!! Всё, целую, пока уже!

Но Эйльли как всегда первая чмокнула его в нос и растворилась в окружающем пространстве в поиске своей инфенечки-фолианта.

Short-test (Проба)

Ознакомительное его путешествие по Библиотеке закончилось, и Малышу предстоял теперь собственный выбор инфораздела. Нет, конечно, он вовсе не направил своих устремлений сразу к сложнейшим инфоступеням, его вообще вполне бы удовлетворил и «низший», пятый предел игрового инфообмена. Но он искренне не помнил за собой ни третьего дана, ни какой бы то ни было духовной аттестации через инкарнацию. Поэтому он вызвал платформу перемещения и оказался в одном из залов предела четвёртой инфоступени. Разобравшись в help’ах, он вызвал свободную пойнт-кабинку и, с удобством разместившись в пластично-податливых недрах её цилиндрической раковины, вознёсся почти к самому куполу сияющего кристалл-зала.

Меню выбора инфокристаллов представляло из себя голографическую панель с хорошо организованной системой опроса по требованию.

Он не стал искать что-то определённое. Лишь интуитивно потянулся к близким сейчас реликт-времена и, оказавшись наугад в дебрях искусств XX-XXI столетий, Малыш выбрал первый блеснувший инфокристалл и активировал радужно бьющуюся нить подключения в правом нижнем. Экран серой вертикалью возник передо ним в пространстве и охватил его сразу со всех сторон. Вокруг заплясали разрываемые линии и диссонирующие цветовые тона, звук также остался им не воспринятым как нечто цельное. То же самое относилось и к другим органам чувств. Он подумал было, что это дефект инфокристалла, отключился и взглянул, наконец, на его пояснительные атрибуты. Всё-таки надо было бы быть повнимательней в выборе – произведение заключало в себе образцы одного из экстремальных направлений в видеомузыке середины XXI века. Несмотря на свою относительную продвинутость в подобных видах искусства, здесь он не воспринял решительно ничего!..

Теперь он отнёсся к выбору более серьёзно и, задействовав поисковую систему, нашёл инфокристалл с произведением, в числе прочих атрибутов которого значились отдалённо знакомые ему понятия: «По мотивам романа Ж. Верна «Таинственный Остров».

Экран возник вновь и поглотил его ощущения...

Голубое небо с чистыми белыми облаками и белоснежные паруса одинокого корабля в солнечных лучах над бескрайним морским простором… Корабль пуст… Так же как и бескрайнее море… В море только корабль… На корабле только капитан… Я – и капитан, и корабль… И даже не знаю, что больше… Я могу быть капитаном, либо же могу видеть капитана со спины, стоящим на носу корабля, на палубе… И я могу быть кораблём, либо же видеть его весь или в подробностях отдельных частей… Форма капитана – белоснежная рубаха, чёрные сапоги очень отточенных форм… И волосы, длинные волосы… Но лицо всё-таки трудно или вообще… Зато с флагом полная определённость – на моём корабле нет и не может быть флага, возможно как у меня нет и не может быть имени… Отсутствие флага – символ полной чистоты и безмерного целомудрия корабля… Корабль чист и одинок… Это фрегат моего плавания в сон вечности… Я вдыхаю ветер и запах морских брызг рвущихся мне в глаза с лучами жаркого солнца. Немо. У него не было и не могло быть последователей и учеников. Приверженцы его интеллектуального напряжения искали тщетно его в пространствах и в веках. И в этот раз, как часто уже случалось, были, казалось, всего в нескольких недостающих пределах пресеченья черты. Он был спокоен и безмятежен, как если бы их не существовало вовсе. Корабль постигал собой вечность... Лучшие из лучших, преданные до самоотвержения, постигшие ценой невероятных усилий великое множество. Сама черта пресечения готова была пасть к их ногам в признании благородства их душ и отваги их дерзаний. Когда истекли века и начинался уже абордаж; когда мягко-острые кошачьи лапы уже царапались аккуратно и нежно в затрещавшие от древесной тоски борта корабля; когда светлые умы всего человечества рискнули в извечном отчаяньи шагнуть к непостижимому свету – он ушёл через древнюю пробоину в трюме. Вырвав латы и преодолев сопротивление хлынувших вод. Корабль уходил в пучину за ним, а я по-прежнему не мог понять чему из окружавшего мира я больше принадлежу. Себе? Кораблю? Или ему, капитану, которого уже не было, ещё не было и возможно не было вовсе?

Триарх-вопрос завершал инфообмен. Некоторое время Малыш не воспринимал выход. Адаптация проходила плавно, покачивая его на волнах возвращающихся в реальность понятий и определений. Особым вопросом для него так и осталось время инфообмена. Даже полностью вернувшись в реальность, он не мог до конца урегулировать временные соотношения. Проницающее всё и вся понимание вечности, в которой путешествовал он в этом инфообмене, конечно, покинуло Малыша, но он всё ещё был уверен, что инфообмен занял не менее нескольких месяцев, если не лет!.. А оптимально-внутренним сроком в нём вообще была протяжённость в семь-восемь лет... Но сверившись со скрижалью хронометра на панели кабинки, он увидел, что прошло чуть более одних земных суток.

Прекрасный солнечный рассвет встретил его в главных просторах Библиотеки, когда он оставил предел четвёртой инфоступени. Своды идеального стекла играли в переливах своих плавных форм лучами солнечных зайчиков, а голографические создания вечера и сгущающейся темноты обратились в хрустальные изваяния жизнерадостных лучащихся образований вдоль всего пути его следования.

И ещё долгих два дня и две ночи бродил он по главным просторам, лестничным анфиладам и по бесконечным концентрическим переходам, наблюдая смену времён дня и ночи.

Потом занял спокойную одиночную нишу в разделе книг и, покидая его время от времени, устремлялся в возвращении к нему, следуя дальними переходами сквозь поражающее величие переливающихся и проистекающих друг в друга панорам открывавшихся за неощутимой почти границей идеального стекла... Пронзительная всепроникающая радость солнечного рассвета; зной и пепел пустынный пристально жаркого полдня; золото теней и полутений угасающего в энергии вечера; и очаровывающий, зовущий в заведомо неверный чёрный пламень ночной покой мягких отсветов Великой Библиотеки. Изредка он добирался до цели своего великого в себе самом пути и находил книгу открытой всё на одной и той же странице. Он был слишком очарован ещё Новым Миром, чтобы участвовать в его жизни непосредственно, наравне со всем человечеством…

На исходе третьего дня он вышел за предел, чувствуя за спиной своей покой и надёжность – первая инфоступень сполна наделила всё его существо всё исполняющей внутренней Тишиной…

И когда Малыш нашёл Эйльли, они покидали величественное здание всё так же вечером – Малыш не оглядывался совсем, но всем своим существом ощущал, как полыхала позади в лучах заката над ними грандиозно-пламенная Великая Библиотека.

Глава VI. «Stadion».

Физэнергетическая зарядка

– Погнали на Стадион! – предложил тогда Том.

А всё началось с того, что Малыш завёл себе зубную щётку и никак не мог изобрести подходящую зубную пасту. Когда он составил, наконец, замысловатую смесь на основе fresh-лаймового ликёра и перепачкался в ней по уши, Том искренне заинтересовался его занятием, полагая, что пропустил в экс-