самая телохранительница моей юной мечты!..
Но он понабрал народу с собой как на выставку ещё. За что она показала ему язык и, лишь едва взглянув на образовавшуюся компанию их сопровождения, обозвала их «педофилами всех стран».
- Я только гармошку возьму… - она деловито натягивала трусы на прохлюпавшуюся об их пластик- асфальт надутыш-пизду. – В мире ведь только две вещи достойные внимания ваших дураццких философов: это гармонь и я…
Становилось щекотно совсем – идти по дождю, в куче зонтиков навешанных над нею со всех сторон, за руку с взрослым дяденькой и тёпло-лесбийской приставашкой… Всё это завораживало абсолютной бесцельностью и намечающейся эротичностью.
- Откуда ты к нам здесь взялась вообще, девочка? Где твои папа и мама? Ты на каком автобусе ехала до того как совсем потерялась? – со знанием дела приступил к дознания-следствию обер-полицеймейстер собравшегося на экстренный вызов местного отделения нравственности Василий Егорович Тут.
Малышка Ли обиженно уставилась на его надутый хуй в кармане форменных брюк и приступила к полнейшему саморазоблачению, являясь самой повинной настолько, что даже пустила тайно под платьем слезу:
- Никакая я вам не девочка, Василий Егорович! Меня зовут лейтенант Рипли!.. Читали комедию про чужих животных открытого космоса? Так вот я им мать! Как вселенная, конечно, а не как подарок на день рожденья в голубом вертолёте, который я вам тут хотела устроить… Когда уже будет кино??
Она потрогала стоящего перед ней полицеймейстера за балду, отчего та в штанах ещё больше надулась, но ей, конечно, всё равно никто не поверил…
- Все посторонние, просьба выйти! – решительно скомандовал полицеймейстер Егорыч.
Но самое интересное лишь начиналось и потому посторонних и желающих выйти совсем не нашлось. Над Малышкой Ли как угроза со всех сторон сразу нависло: уличный полицейский-милиционер приведший её, с газетой «Пропавшие объявления» в руках; любимая Ирина Еленовна (женщина 30-ти); ещё «понятые» Виталька Жуков и Александр Антипович Анечкин; обер-полицеймейстер Тут в прекрасных штанах; опер- дознатчица Зиночка по детским делам всяких несовершеннолетних; и начальник всего отделения баба Маня (разветчица трёх последних сексуал-революций и одной межполовой всемирной войны)…
- Можно я сделаю вам кунилингус?.. – робко обратилась вмиг присмиревшая крошечкой Ли чуть ли не сразу ко всем из присутствующих дам…
Всем стало стыдно за своё поведение и они рассредоточились по комнате, давая Малышке Ли возможность свободно дышать и сколько угодно наслаждаться видом тычащегося ей в нос горбатого хуя в форменных трениках неотстающего полицеймейстера:
- Ну район, хотя бы примерный район можешь сказать? – домогался вспотевший Василий Егорович. – Ты в каком доме жила – в большом или в маленьком?
- В частном! – она рассердилась накапелечку, рассмеялась и, не выдержав, боднула в пах его лбом. – Там было столько частей, что я уставала считать их все по утрам, когда мы крались с крошкой Ири на её работы с детсадами!.. Ири, скажи…
- Так вы в самом деле знакомы? – Егорыч слегка обалдел с полученного обворожительного хука по яйцам и обернулся к Ирине.
- Кажется, да… Я начинаю чуть-чуть вспоминать… - Ира смотрела на Ли, как на возникающее перед ней из абсолютного ничего мегачудовище. – Но ведь я ничего такого даже не знаю… Ни детсадов, ни тем более лейтенантов…
- Ирочка, ну не валяй дурака – они же съедят меня тут!.. – взмолилась Малышка Ли, от отчаяния вцепляясь в ладошку Ири пальцами, губами и языком. – Конечно, тебе хорошо – вечно то под майорами, то под полковниками, до лейтенантов ли…
- Перестань! Всё! Я помню тебя! – Ири вдруг донельзя рассердилась, а затем резко рухнула вниз до самых краёв своей доброты с невесть-нежностью: - Линочка, ты?!.. Счастье моё!.. Крошка-солнышко…
- Хгы – узнала, балда! – Малышка была жестока в свирепости своей приключенья-любви. – Хватит писацца с счастя уже, пора заняться по правде любовью!
- Ты меня поцелуешь ещё? – Ирина витала в облаках нечаянной эйфории.
- Смотря только в куда!.. – Малышка Ли сияла улыбкою. – Если в сразу туда, то это жутко стеснительно сейчас для меня. Ты же взрослая и у тебя там не гармошка совсем, а целый аккордеон! Дашь хоть чуть-чуть поиграть?.. Забирайся на стол – нафик эти трусы…
- Эй-х, постойте-постойте! – Егорыч единственный рассеяно оборачивался по сторонам: всех будто заворожило совсем – постовой полицейский листал свой газета-журнал с проглядывающими с листов порнографиями, Зиночка старательно составляла протокол опроса свидетелей, удерживая Витальку за талию и подпираясь плечиком Александру Антиповичу в мотню, баба Маня курила «Иззюбр», потискивая в вороте гимнастёрки правоторчащую вострую грудку… Он один, казалось, ещё был в состоянии навести надлежащий по штат-расписанию порядок в реальности. – Какие трусы?! Ирина Еленовна, вы сели, прошу извинения, попой прям на досье этой хулиганки!.. Малышка, или ты немедля сознаешься, или я за себя не ручаюсь уже!!
Она ласково гладила внутренние белые щёчки у ляжек раскинувшейся перед нею Ири…
- Мягкий мир… Очень нежная нравственность… Пешеходы любуются в ночь днём и утром… Но почему же у вас всё время тут идёт дождь? Так ведь никаких пешеходов не хватит терпения… Извините, но к вам – вертолёт!.. Маха-танька айха! Ти-ирь тошечки!! Вента_Итер – любовь!!!
Малышка Ли критически осмотрелась по сторонам на сотворённое.
Отделение превратилось в этаж-филиал их НИИ. Комната предстала рабочим отделом. А занятия персонала окончательно унифицировались: лаборантка Зиночка в стянутых до коленок трусах и полурастёгнутом лифчике строчила двум младшим научным сотрудникам «устные отчёты», поочерёдно беря на пробу вкусовые анализы их наспех через край трусов свешенных набекрень дутофаллосов; Пашка Милин чертил на ватман-пульмане контуры изящно-лохматой пизды; Светлана-Мария как обычно вбивала на всё и рейсфедером правила бровки, попутно прицеливаясь прищуренным хитрым глазком на упругую задницу зашедшего случайно завтехника и её тайного монамур-обожателя Василий Егорыча… А эта блядская проститутка развратница и любовь всей её жизни Ирочка притащила её в этот раз на работу к себе и умоляющим взглядом заставляла вылизывать себя прям у всех на виду, на припёртом до стенки столе!..
«Ну это ладно ещё…», чуть вздохнула Малышка Ли. Но ведь ей в последнее время всё больше нравился Виталька Жуков, а ведь он в эмэнэсах ещё лишь два месяца и до совершеннолетия ему ещё чуть ли не год. «Интересно, это будет педофилия или нет?», задалась вопросом она, «И если да, то с чьей вообще стороны?».
- Виталь-к, иди к нам – тебе Ирочка хочет признацца кой-в-чём!.. – она провокационно встряхнула пребывающую на седьмом небе Ирину лёгким покусыванием клитора класса «бабочка в когтях одинокой драконки».
Теперь всем еблось хорошо.
На смену Витальке до Зиночки оперативно выдвинулся Пашка Милин и столь же оперативно загнул её раком. Зиночка пребывавшая с Пашкой в семейном статусе не могла ему изменять как жена и потянула со всех сил булки на стороны перед его затолкавшимся к ней в задницу членом, попутно насунувшись уже Александр Антиповичу на вздрюченный хер изрядно изголодавшейся по мужской ласке гортанью…
Свет-Мария, каза, добралась-таки до Егорыча и теперь наминала вожделенно-упругие булки ему, сопоставив того в неудобнейшее для подчинённого положение раком, сунув хуй его между маленьких вострых грудей и дозволив увидеть и чувственно внюхацца в самый сквозьцвет своих тёмных, тонко- прозрачных трусов…
«Никогда б не подумала, что у Витальки такие мягко-пушистые яйца!», Милашка Ли осторожно сжимала свой кулачок, поднося напружиненный ствол Витальки к лицу полуотстранённой Ирины:
- Давай уже, признавайся, Иришь!
- Ай, что эт… - Ирина раскрыла глаза в изумлении столь широко, что соперничать с ними мог теперь только лишь её огромный по определению рот, в который Ли тут же и вставила ей подсунутый для интервью 'микрофон', продолжив заместо любимой искомую фразу:
- Что это всё мне меня окружающее в сравнении с тем потоком бескрайней любви, которую я
