— Милость Неба ощущается как колодка, которую я когда-то носил. — Он встал, его широкая спина ссутулилась от усталости. — Ты дала мне мудрый совет, Бортэ. Теперь я пойду в юрту к Дохон. Лучше не беспокоить дитя, которое ты носишь.
Она посмотрела ему вслед. Он с почтением принял ее совет, и все же осталась горечь. Мэркитка утешит его, он забудется, а она не сможет этого сделать.
51
Синее небо было безоблачным в тот день, когда они откочевали. Тэмуджин с Джамухой возглавляли караван вместе со своими ближайшими товарищами. За ними следовали кибитки с женщинами и детьми, впереди джайраты, потом другие роды. Бортэ следила за тем, чтобы ее служанки разбирали юрту помедленней, потом ее повозки присоединились к повозкам Оэлун-экэ и Дохон. Она старалась держаться позади, как раз перед всадниками, гнавшими стада.
Двигались они медленно, как всегда. Повозки скрипели и раскачивались, пересекая равнину. Скот, лошади, овцы шли шагом, чтобы не слишком терять в весе. Бортэ сидела между Оэлун и Хокахчин и погоняла волов.
В полдень Тэмуджин вернулся к ним. К тому времени караван двигался совсем медленно. Сквозь пыль, поднятую повозками, Бортэ видела далеко впереди всадников, исчезавших за холмом. Заблестела речушка. Женщины слезали с передних повозок и отсоединяли свои повозки от других, готовясь к переправе.
Тэмуджин остановился у кибитки Бортэ и дал знак остановиться.
— Когда доедешь до реки, — сказал он, — погоди переправляться, пока стада джайратов не окажутся на той стороне.
— Что тебе сказал Джамуха? — спросила она.
— Он задал свой вопрос снова. Я сказал, что отвечу позже.
Джучи завозился на коленях Оэлун, Бортэ взяла сына за руку.
— Сегодня утром мне принесли три лопаточных кости, — сообщил Тэмуджин. Она едва расслышала его из-за мычания волов. — Их обуглили. Только Борчу и Джэлмэ слышали, как я спросил, должен ли я делать то, что собираюсь сделать сегодня. Все кости треснули посередине.
Он надеялся на еще одно знамение, искал повод остаться с Джамухой.
— Духи на твоей стороне, мой муж.
— Да.
Голос его осекся.
Солнце было на западе к тому времени, когда животных напоили и последние повозки переправились через речку. Арулаты Борчу остались с Тэмуджином, как и урянхайцы и другие племена. Караван казался уже темной полоской, двигавшейся на запад, следом шли стада Джамухи. Когда солнце село и можно было увидеть лишь тучи пыли, Тэмуджин повел своих людей на север.
Старая Хокахчин сидела и клевала носим. Оэлун занималась Джучи, а Бортэ погоняла волов. Ночной ветер холодил лицо. Джамуха к этому времени остановится на ночевку. Он будет уверен, что у Бортэ начались роды и что его анда подъедет, когда она разрешится от бремени.
Когда месяц поднялся над горизонтом, дозорные развернулись веером и помчались вперед. Оэлун отдала Джучи Тэмулун и достала саадак и колчан. Мужчины, поскакавшие вместе с Тэмуджином, вскоре исчезли из виду.
Когда месяц был уже высоко, Бортэ заметила вдалеке светящиеся точки костров и едва расслышала сквозь скрип колес какие-то крики. Люди Тэмуджина наткнулись на чей-то стан. Повозки стояли кольцом, но она не увидела юрт. Эти люди тоже перекочевывали. Мужчины на лошадях смеялись и перебрасывались чашками, другие забирались в кибитки пограбить… До нее донесся сдавленный крик, заглушенный взрывом смеха.
Хасар подъехал к Бортэ.
— Тайчиуты! — крикнул он. — Большинство успело убежать, и преследовать их — только к Джамухе приближаться. Нам надо разобраться с теми, кто остался.
Он умчался.
Оэлун схватила Бортэ за руку. Две маленькие тени корчились на земле возле одного костра, мужчина брал пленницу. Мужчины, окружившие их, подбадривали криками и топали ногами. Она вспомнила, как мэркиты смеялись над ее рыданиями в ту ночь под Бурхан Халдун. Человек у костра встал. При свете костра Бортэ узнала высокую широкоплечую фигуру Тэмуджина. Он завязывал кушак, а товарищ обнял его за плечи.
Бортэ ударила палкой вола. Мужчины забрасывали землей гаснувшие костры. Всадники устремились из ограбленного становища. Тэмуджин наклонился над тенью, приникшей к земле, потом пошел к своему коню.
Становище почти опустело, когда подъехала Бортэ. Люди Тэмуджина связывали повозки. У погасшего огня лежала девушка. Штаны ее были спущены до щиколоток, на бедрах темнела кровь. Бэлгутэй подскакал к кибитке Бортэ. Поперек седла у него лежал маленький мальчик. Бэлгутэй сбросил мальчика рядом с кибиткой.
— Возьми его, — сказал он и показал на девушку. — И ее тоже, Тэмуджин велел.
Это объясняло, почему мужчины больше не трогали девушку. Оэлун слезла и стала на колени перед мальчиком. Бортэ подождала, пока Бэлгутэй не присоединится к товарищам, а потом тоже слезла и пошла к девушке.
— Идти можешь? — спросила Бортэ. Девушка вздрогнула и стала хвататься за одежду, словно бы желая сорвать ее с себя. Бортэ помогла ей привести в порядок одежду и подняла ее на ноги.
Тайчиутка оперлась на нее, все еще дрожа.
— Держись, — сказала Бортэ; девушка захлебывалась в слезах. — Я так же пострадала. Это пройдет. Я присмотрю за тобой. — Она подавила в себе желание выругаться. — Как тебя зовут?
— Джэрэн.
Голос у девушки был хриплый.
Повозки катили мимо кибитки Бортэ. Она повела Джэрэн к кибитке Дохон, мэркитка молча протянула девушке руку.
Оэлун ждала вместе с мальчиком-тайчиутом. Бортэ неуклюже взобралась на сиденье рядом с ними и тронула волов палкой. Старая Хокахчин взглянула на нее, но ничего не сказала. Тэмулун и Джучи все еще спали под одеялом.
Оэлун-экэ обняла мальчика рукой и спросила:
— Как тебя зовут?
— Кукучу, — прошептал он.
— Та девушка — твоя сестра?
Мальчик покачал головой.
— Я спал, — сказал он. — Потом все закричали, я упал и ударился головой. Потом какой-то человек схватил меня за волосы, и они начали бросать меня друг другу, а один сказал, что отрубит мне голову и использует ее как цель для стрельбы, если я буду плакать. — Он икнул. — Моя мама… я не знаю, где…
— Она просила нас присмотреть за тобой, — сказала Оэлун. — Послушай… позади нас, в кибитке, едет еще один мальчик. Он не намного старше тебя. Наши люди нашли его в другом стане, у наших врагов, и я сказала ему, что буду его мамой. То же самое я говорю тебе, Кукучу. Ты будешь моим сыном.
— Почему? Разве у тебя нет своих сыновей?
— Четырех сыновей я родила сама, а пятого, Хучу, нашли в мэркитском стане. Ты будешь шестым. Видишь ли, у меня нет мужа, так что я не могу больше рожать братьев моим сыновьям. Но я могу находить их и растить. Человек становится сильнее, когда у него много братьев. Мужчинам приходится воевать, их убивают. По-моему, ты понимаешь это, Кукучу. Твое племя не смогло защитить тебя, а мои сыновья
