Да нет, дело в том, что я торговец кофе, а, учитывая даже самые грабительские наценки, это дерьмо вам поставляют в десять раз дороже его реальной стоимости.
Ты мне чегой-то втюхать хошь? – мгновенно подобралась женщина. – Покажь хабар.
К сожалению, мои образцы временно недоступны, так что предложить я вам могу только на словах.
Видала я таких продавцов знаешь где… Все трындят, что могут классный товар из-за прохода тягать, а потом такое фуфло приволакивают…
Если у вас есть компьютер, вы можете связаться с моей компанией по адресу… Ответ на запрос придёт с оказией через час-другой, а тем временем я опишу…
Ага. Щаз! Прям так и сделаю. Ха-ха-ха! – Она глумливо расхохоталась. – Ты не глюкавый, ты совсем больной! Какая, на хрен, связь? Ты что, только сегодня пришёл?
Вообще-то да. Я впервые в вашем мире. Но я действительно торгую кофе, и…
Слушай, ты, корявый! – она стукнула кулаком по стойке, и пивные кружки подпрыгнули на полметра. – Не вякай мне тута! Пасть прикрой и не трави душу! Какой, к чертям, кофе? Ты не понял, куда тебя засунули? Ты в тюрьме, говнюк, не на воле! Врубись, под стол упади, прикинься невидимкой и не отсвечивай!
В эту секунду в зале появился новый персонаж. Тощий мужчинка в потёртом (кажется, до дырок?) рабочем комбине-зончике. Не глядя на стойку, не обращая внимания на крик-гам, он прошёл к одному из грязных, не вытертых столиков и устало опустился на табурет без спинки.
Еды-ы… – выдохнул устало. Скрестил руки на столешнице и пристроил на них голову. Явно вознамерился поспать перед обедом, в ожидании заказа.
Вот, вишь, нормальный чувак. Не трахает мне мозги. Вали отсель, вали, у тебя комната есть, какого тута ошиваесся…
У меня есть деньги, – сказал Макс решительно. – И я хочу угостить этого человека.
Он встал и устремился к посетителю.
Привет, дядя, – сказал голове, лежащей на скрещенных руках. – Ты по закуске спец, или выпить не прочь?
А чо, есь? Наливай. – Голова моментально поднялась. Макса пробуравили острые, совершенно не мутные и не усталые, глазки.
Сейчас принесут. Тебе чего? Хочу выпить, а компании нету.
Мужчинка снял кепку с козырьком, обнаружив лысину во всю голову, пригладил ладонью место, где когда-то росли волосы, и задумчиво посмотрел в сторону барвумен, выползшую из-за стойки с подносом в руках. На подносе стояли какие-то тарелкообразные ёмкости.
– Пива, – сказал он, когда хозяйка подошла вплотную. – Кореш угощает.
– Деньгу вперёд, – категорично отрезала женщина. Макс дал ей купюру в сто монет (половину наличного капитала)и велел:
– Пива человеку. Мне тоже.
Сдачи не будет с сотки, – заявила женщина безапелляционно.
Сдачи не надо. Пьём на все. Придёт кто-нибудь, пусть к нам присоединяется.
Кореш угощает, – поддержал Макса дядя. – Живо давай тащи, а я покеда порубаю, со смены токо…
И он принялся рубать. Смотреть на это было страшновато, но Макс смотрел. Дядя жрал так, словно впервые за последний месяц дорвался до пищи. То ли он спешил, то ли с голоду, но три тарелки очистил буквально в три минуты. К тому моменту, когда барвумен вновь приблизилась вплотную, тарелки осталось разве что вылизать. И куда только оно поместилось в тощем животике…
Ну во-от. Хорошо-о… – удовлетворённо выдохнул мужчинка, распрямляясь. На его личике появилось выражение человека, честно исполнившего долг перед родиной. – Теперь можно и попить пивка, побазарить. Ты на здешнего не похож. Свежий?
В каком-то смысле.
Какой тут, на хер, смысл, – махнул рукой тощий и лысый; проводил взглядом уплывающую массивную корму барвумен, и глазки его сверкнули. – День-ночь прожил, смену отпахал, пожрал, пива дёрнул, бабе заплатил, чтоб дала, и ладно. Вот тебе и весь смысл. Классная житуха! В контору ходил уже? Тебя куда взяли? Забойным или на откат?
Меня? Скорее забойным. Говорят, сила есть, будешь… э-э, забивать.
Какой «костюм» тебя загрузил?! Альябев небось?.. Типчик анжинерный там такой есть. Он, да, нет? Ну, такой длинный, квадратноголовый…
Нет. Другой… плоскомордый такой. – Туманно ответил Макс.
А, это Пувел, главный менеджер по технологии. Не-е, сила в забое не главное, – компетентно сообщил лысый. – В забое «комбезу» выносливость нужна. Я вот жилистый, и полторы нормы выколачиваю. В дыры, опять же, пролезу…
Понятно. Ну что ж, я попробую перевестись на откат… Тебя каким ветром в этот пункт занесло? – Макс попробовал отхлебнуть пива, но после первого глотка решил, что «продукт переводить» не будет, пусть уж лучше собутыльнику БОЛЬШЕ ДОСТАНЕТСЯ.
Меня? Я ныкаюсь от Секты, – ополовинив одним глотком третий стакан, гордо объявил дядя. Громогласно. Женщина за стойкой повернула в их сторону тёмную размалёванную личину и укоризненно покачала головой.
Неужто? – Макс не ожидал такого ответа. – Думаешь, сюда ей не пробраться?
Добраться – как два пальца обмочить! Выбраться обратно она хер сможет, потому и не сунется.
Логика бронебойная, – согласился Макс. – Но она ведь может одного миссионера сюда заслать, всех тут склонить насмерть, высосать насухо, а тела пускай подыхают…
Ха! А пастора?
И пастор пускай…
Не-е. Эти твари наперечёт, Секта их бережёт…
Тебе откуда знать? – удивился Макс.
Я работал кассиром в банке.
Ну и что?
Ну и то. Оттуда виднее.
Этот шкилет сюда добровольно припёрся, – сообщила барвумен, в этот момент вновь приблизившаяся вплотную, со вторым подносом, уставленным кружками с пойлом.
Ты настолько боишься Секты? – поразился Макс. Факт, что кто-то по собственной воле здесь живёт, не укладывался в голове.
Ужасно, – искренне признался лысый. – Лучше я в забое копаться буду, чем в город вернусь. Врубился вдруг, что хочу до конца владеть своим телом. Какое ни есть, а моё… потому и дал Я обратный ход.
Но почему ты так боишься?!
Я о них слишком много знаю.
Да? И что же ты о них знаешь?
Всё.
Неужели всё?
Всё-всё. Кто такие, откель взялись, чего хотят в сам деле…
Ну, это и без тебя все, кто пожелает, узнать могут… – Макс не знал, что и сказать. Дядя был действительно, искренне, абсолютно уверен, что знает о Секте всё. Но Макс-то совершенно не знал, из чего произросла сия святая уверенность.
Могут, да не то, что в сам деле… Вот гляди. Почему люди так боятся Секты?
Не распишусь за всех, но лично я боюсь. Хотя с твоим страхом мой, похоже, не сравнить.
Тогда чего её не уничтожают? Что, мало силов? Вон у метафедератов целый ПРЕС-С супротив сектантов, у других держав тоже армии не хилые, а Секта растёт и растёт! Хер её кто выкорчует! Я тебе вот что скажу, паря. Все эти спецслужбы только изображают борьбу, а самим хоть бы хны.
Да? Ты так думаешь? И почему?
Да потому, что не уверены, что дело их правое. А вдруг эти чёртовы сектанты правы, вдруг это в натуре рай на земле? Бессмертие, вечная память, это тебе не хухры-мухры! Смерти нет, прикинь.
Это не бессмертие. Слияние – потеря себя. Сначала они забирают у человека имущество, потом память, душу, потом и тело… ВСЁ забирают.
Всё едино бессмертие. Реальное бессмертие. Потому что разум не пропадает без следов. Человека что делает человеком? Что в основе разума? Пра-авильно, память. А в Я-Мы только тело помрёт, зато память – не-ет… Тела потом новые будут. Главное, разум сохранить. Вечный разум, прикинь! На сам деле херня это всё, отдельное тело! И душа отдельная никому на фиг не надобна! – не на шутку разошёлся лысый, даже про стакан с пивом забыл. – Пока живой, кто-то помнит про тебя, кому-то нужен, есть даже такие, кто помнит, что и тебе кто-то нужен… а как помрёшь – хана. Ну да, скажешь, человек живёт, пока кто-то живой помнит о нём. Ладно, родственники несколько лет без слёз вспоминать не смогут… а потом? Потом и они в лучшем случае раз в год на кладбище появятся, а дальше и сами… И всё, нету тебя, НЕТУ, врубаешься? Как и не было никогда. Ни следа, ни отпечатка. Ну разве что при жизни ты книжку какую написал, кино снял, картинку намалевал, то, сё, хоть какое-то воспоминание о своём неповторимом разуме, о цельной вселенной, ухитрился в общей Вселенной оставить… чтобы ПОМНИЛИ, мол, был такой, такая… Да и то не тебя вспомнят, а тень мыслей твоих, отголосок, на сам деле почти не отражающий тебя, каким ты был. Был разум – и нету… Тело – херня, главное – разум. Разум сохранить. Не душу, она ведь на сам деле изначально телу только взаймы свыше дана. Разум же – твой, твой, и ничей больше. Память твоя – и есть ТЫ. Сохранишь память, любым способом сбережёшь от небытия – и обретёшь реальное бессмертие. Причём в комплекте с непреходящим ощущением, что ты кому-то нужен. Чувством СЕМЬИ, любящей семьи… Чёрт, ну как слепому объяснить, что вокруг разноцветный мир!.. Мужик, тебе точно говорят, прикинь, модель Секты как множественного биологического организма позволяет…
Ты меня что, в адепты агитируешь? Может, ты сам миссионер и есть? – растерянный, поражённый страстной речью визави, Макс невольно отодвинулся вместе со стулом, со скрежетом пробороздив ножками флооралин. – Для понту всем баки забиваешь, что сбежал от Секты подальше, а сам…
Они не агитируют, они берут тебя, и всё! Во как! За горло хвать! – тощий собеседник внезапно выбросил вперёд жилистую конечность, и Макс испуганно вскочил.
Ты что, о…л?! – закричал он.
А ну тихо там! – крикнула и барвумен из-за своей стойки. – Люди наверху спят!
Макс, конечно, прекрасно знал, что вовсе не обязательно должен слиться «в одно касание», что его ярко выраженная индивидуальность на протяжении всей предшествующей жизни неоднократно приводила примеры крайнего эгоцентризма, но…
