Лицо Джо выражало неподдельное восхищение. В последнее время его каменная физиономия вообще смотрелась гораздо более человечно, чем раньше. Телохранитель не то регрессировал, не то эволюционировал. Смотря с какой точки зрения воспринимать.
Тотальная Относительность Сущего – единственная диктатура, которую не свергнуть при всём желании.
Чтобы воцарилась чья-то «истина в последней инстанции», с её однозначностью толкований и единообразием ракурса восприятия, – свергать-то придётся вместе с Сущим. Целиком. До основания.
А затем?..
Пункт шестнадцатый
МИР: НОВЫЙ НОВЫЙ АЛТАЙ
(дата: тридцатое – тридцать первое двенадцатого тысяча сто тридцать восьмого)
В «запределье» тоже, оказывается, есть ЖИЗНЬ. Ещё и какая! Вне пределов сети миров бурлит оживлённая деятельность, ведётся торговля, строятся города и станции, люди отдыхают и работают, учатся, женятся и рожают новых людей. Открывают новые миры.
И все прекрасно обходятся без роскоши мультипроходов. Летают себе, как сотни лет назад. Медленно, но зато секторам Я-Мы ходу сюда нет. ПОКА нет, во всяком случае.
ЗДЕСЬ СВОИ МОНСТРЫ ЗАВЕЛИСЬ.
Запредельные. Породы новой, неизученной. Со старым как мир Земля названием. Легионеры.
Именно здесь, в мирах развивающихся, они окопались. Подальше от Секты и противостоящих ей ПРЕС-Са и прочих спецслужб.
Местные «банды» – мелкие, разобщённые. У каждого мира своя собственная… «Разделив, властвуй». Здесь вполне можно без первой фазы обходиться – заявись, зачисть территории, и владей.
Чудовища заявились и предъявили…
В реале «Михаил Батаев» выглядел намного внушительнее. Архитектура, исполнение, отделка – всё на высочайшем уровне. Несмотря на то, что отель окружали здания в несколько раз более высокие, он всё равно выглядел так, словно не они, а он смотрел на них снизу вверх. Нетёсаный камень, древесина, драпировки – всё выглядело стопроцентно натуральным, и только попытка прикинуть стоимость натуральных материалов в таких количествах позволяла понять, что это всё-таки синтезированные копии, наивысшего качества синтетика.
Пройдя сквозь вращающуюся дверь, он оказался в просторном холле с высоким лепным потолком, расписанным под небо с ангелочками и прочими небожителями. Людей пока было немного – новогодний съезд должен был начаться завтра, – и портье откровенно скучал за стойкой, выполненной под голубое дерево с Каназиса. Чертовски дорогостоящая штука.
– Слушаю вас, сударь, – портье угодливо прогнул спинку.
– Мне нужен номер. Я Джером Камма. Разговорным языком в этом мире является русский, но пока что не стоит переходить на него. Лучше продолжать пользоваться интерлингом. Выдерживать образ приезжего сноба.
Боюсь…
А вы не бойтесь. Номер забронирован.
– В таком случае… – Гостиничный чиновник сверился с компутом, и компут подтвердил, что гость не бредит. – Номер тысяча четыреста двенадцатый бета. Ваш багаж, сударь?
Спасибо. Вон там свален, у колонны.
Я распоряжусь.
– Я пройду вперёд, не дожидаясь посыльного. Это четырнадцатый этаж средней башни, я правильно понял?
– Вы исключительно осведомлённый человек, сударь.
– Спасибо за комплимент. Увы, это не так, но включите чаевые в счёт.
Лифт тоже был нарочито старомодным. С живым… настоящим лифтёром, который лично останавливал кабину, вручную на нужном этаже. Сама кабина была настолько огромна, что в ней помещался большой диван, два кресла и столик, на котором стояла клетка с крылатой ящеркой яркой расцветки. Примерно так смотрелся бы крохотный эльф-уоханец в боевой раскраске епаруанских аборигенов. Интересно, породил ли ограниченный динозаврий разум обитателей Уоха сказки и мифы?
Маленькая тварь была явно не в настроении.
– Здравствуйте, сударь, куда едем? – спросил попечитель экзотичной ящерки, лифтёр по совместительству.
– Четырнадцатый.
Четырнадцатый, – повторила за пассажиром «птыца», и вся компания тронулась в путь наверх.
Начальник? – спросил он у лифтера, кивнув в сторону летучей ящерки.
– Ещё какой.
Строгий?
Просто жуть.
Как зовут?
Генрих.
Как поживаешь, Генрих?
Разговорчики мне тут! – рявкнул «начальник».
Генрих! – прикрикнул лифтёр.
Да, строгий у вас начальник.
Обидней всего то, что не все понимают, что он всего лишь гад с крылышками.
Увы, – ответил лифтёру пассажир. – Людям вообще свойственно недопонимание истинной подоплеки реальности.
Лифт остановился с ювелирной точностью.
– Держи, – он протянул Генриху купюру.
Ящер молча, как так и надо, взял деньги и немного оживился.
Благодарю вас, сударь, – сказал вместо него лифтер, – от этой пёстрой зверюги благодарности не дождёшься.
Ничего, будем считать, что у него занята пасть. Да, будьте добры…
Слушаю.
Далеко двенадцатый?
Сразу направо, – на всякий случай лифтёр показал рукой, – и там совсем чуть-чуть по коридору.
Спасибо.
Вам спасибо.
Четырнадцатый этаж. Относительно дешёвые номера: три комнаты, одна из которых спальня, плюс информаторий, «банная» комната, разумеется, туалет. Всё выдержано в классическом «москмодерне»… Ничего особенного, но солидности не занимать.
Едва он успел осмотреться, как в дверь постучали. Посыльный. Немолодой уже мужчина невыразительной наружности. Отдуваясь, «бой» втащил его вещи. Чемодан-бочонок и большую сумку.
Куда поставить, сударь?
Можете оставить здесь.
Он сунул купюру служителю прямо в нагрудный кармашек форменного блейзера.
Премного благодарны. Ежели чего, зовите-с…
Спасибо, позову, если что.
Закрыв дверь, он подошёл к зеркалу, в котором мог созерцать себя в полный рост. Из зеркала на него смотрел более чем упитанный мужчина пятидесяти лет, с обрюзгшим усатым лицом. Олицетворение посредственности. Да, на такого никто не станет обращать внимание, особенно женщины.
Эмберг улыбнулся, и тот нехотя улыбнулся в ответ.
– Пойдём пообедаем? – предложил Макс Отто ему. Тот был не против. Удостоверившись, что новая личина вполне даже ничего, Макс Эмберг покинул номер, намереваясь спуститься в ресторан, который, он узнал, находится на первом этаже, сразу за холлом. Наверняка обычный провинциальный «общепит», стилизованный под местный колорит. В конкретном случае – небось задымленный, расписанный крестами и звёздами кабак, под потолок налитый водочными парами, в шоу-программе балалаечники, гармонисты, хорово-дящие девицы-берёзки, цыгане с семиструнками… Таким он представлял себе это аборигенное заведение. Когда же увидел в реале, убедился, что никогда не стоит считать себя экспертом по понимаю подоплеки происходящего и позволять заштампованным архетипам замусоривать своё сознание.
Обманув, действительность преподала урок.
Яблоневый сад под высоченной крышей. Натуральная трава служила здесь полом. Столики располагались среди настоящих деревьев, кустов и цветов. Растущих непосредственно в грунте. Запахи витают – обнюхаться и обалдеть… В небе (точная копия реального неба над отелем) светило и грело яркое солнышко.
Культурно покушать на свежем воздухе – чем не древнерусская традиция?..
У самого входа (деревянных крашеных ворот), окружённая импозантным метром и несколькими официантами, совершенно не вписываясь в культурное наследие, шумела сухопарая дамочка неопределённого возраста, в дорогущих шмотках на малопривлекательном теле. На шее у скандалистки сверкало
