дольше обычного, и скоро я проснусь в своей квартире на восьмом этаже, подойду к окну, а там снежные сугробы вместо персиковых деревьев. И знаешь, чем я спасаюсь, когда меня накрывают эти тревожные ощущения?
– Бежишь на кухню за персиковым чизкейком?
– Нет. Обнимаю тебя.
– Ну, это лучше. Менее калорийно.
– Ах, вот как, ты считаешь меня обжорой? А ведь неделю назад ты говорил, что я похудела… Все, с завтрашнего дня никаких пирогов, эклеров. Только овощи и фрукты.
– Только не это, Север! Без твоей вкуснятины я ни строчки не напишу.
– Без вкуснятины, говоришь? Тогда к чему эти разговоры о калориях?
– Это я, мягко говоря, снимаю с себя ответственность. Сильно поправился. Вон какие щеки отъел.
– …и при этом не хочешь овощей и фруктов?
– Они же не такие вкусные, как твоя долма или кейки.
– Ладно. Тогда с сентября садишься на диету, как раз тыква появится. От ее сока натощак худеют. К тому времени и книгу допишешь, не обязательно будет подпитывать мозг сладким.
– Договорились… Север, ты всегда была такой рассудительной, всегда знала, как нужно поступить и каких ждать результатов?
– Милый, ты обо мне слишком хорошего мнения! Ну, я, конечно, знала, чего хочу, ставила перед собой цели, но часто мне не хватало упорства их достичь. Быстро ломалась. Как будто кончались силы, пропадал интерес, и я не могла сделать ни шагу. Может, я быстро сдавалась, может, нечто высшее пыталось уберечь меня от ошибочного пути – не знаю. Но сейчас все иначе, Рэ.
– Окрепла?
– Скорее переродилась. Будто все, что было тогда со мной, вокруг меня, – другая жизнь. И когда встречаешь что-то, напоминающее о той, прежней жизни, прошлое заново встает перед глазами. Но уже не как личная история, а как… фильм, хорошо понятный и увлекающий. Только не о тебе. Помню слова моей бабушки: каждый человек рано или поздно перекраивает собственную жизнь. Как старую и любимую одежду. Мол, только так можно вернуться к истокам и полюбить жизнь заново. У меня вышло по-другому. Я не стала ничего перекраивать, а просто перестала эту старую одежду носить, убрав в дальний угол шкафа.
– …который разбираешь раз в квартал и непременно натыкаешься на эту одежду-воспоминание.
– А это не страшно. Поначалу можно опасаться, что засосет обратно – вдруг вернутся беспросветные тягостные дни и недели, ожидание неприятностей, хмурое окружение… А потом время само же излечивает. Напоминает диету – первые три дня кризисные, первые два месяца сложные, а потом организм привыкает к новому режиму питания.
– Север, а что ты чувствуешь, когда, вспомнив ту жизнь, возвращаешься в эту?
– Облегчение. Другое дыхание. Более чистое, глубокое. Это как если дышать прохладным кондиционированным воздухом, полагая, что это и есть свежесть, а потом вдохнуть настоящего морского ветра… Временами скучаю по Городу непогод. Скучаю и одновременно понимаю, что если бы не уехала оттуда, то не смогла бы душевно исцелиться. Фокус в том, что другая земля не помнит меня такой, какой помнит город моего детства. Другая земля вообще ничего обо мне не знала – и помогла переродиться.
– Может, как-нибудь съездим туда? Я хочу увидеть места, где ты жила. Мне хочется разделить с тобой все твое.
– А я не хочу снова видеть себя той. Пусть и на время. Я привыкла быть здесь какой-то определенной. Счастливой. Иначе реагировать на вещи и людей, не сутулиться, меньше переживать из-за своих переживаний, больше улыбаться – мышцы моего лица уже к этому привыкли. Я радуюсь всему этому и не держу никаких обид на город моего детства. Я уехала не из-за него, а из-за себя.
24
– Если бы не было моря, все было бы не так, как сейчас. Тебе этого не понять, ты вырос у моря, оно для тебя неотъемлемая часть пейзажа… Переехав в Овальный город, каждый вечер после работы, я приходила к морю. Сидела на набережной, пересказывала вполголоса события прежней жизни. Чаще просто молчала. Слушала волны, вдыхала с воздухом брызги, смотрела на угрюмое волнующееся пространство или на неподвижную гладь, залакированную солнечным светом.
– И помогало, Север?
– Да, любимый. Может, кто-то скажет, что это самовнушение, но я буквально чувствовала, как волны смывают боль. Такие мягкие движения волн по сердцу… Хотя вообще-то я оказалась в Овальном городе в таком отчаянии и растерянности, что готова была зацепиться за любую соломинку, только бы не пойти на дно.
– Я злюсь, что меня не было рядом с тобой. Что не приехал в этот город на пару месяцев раньше. Что не дописал предыдущую книгу быстрее и не почувствовал, что нужен тебе здесь.
– Рэ, ты появился тогда, когда должен был появиться. По-настоящему необходимое человеку событие невозможно ни поторопить, ни отложить. У всего свое время… Бывает, что живешь, казалось бы, полноценной жизнью, постоянно куда-то ходишь, с кем-то общаешься, планируешь что-то сделать и, возможно, даже делаешь, но ощущение затишья в жизни не покидает тебя. И в глубине души знаешь, что твои попытки активизировать происходящее – лишь обычные физические передвижения. Если сейчас должна быть передышка, то она и будет. Как и куда бы ты ни убегал.
– Согласен. Правда, некоторые в этом осознании видят форму слабости, покорности судьбе. Лично я верю, что многое зависит от нас, мы сами определяем форму своей жизни. Но вот события происходят по решению небесной канцелярии. Они там сводят пути и обстоятельства, которые, казалось бы, несовместимы.
– Да, да и еще раз да! Я никогда не могла подумать, что окажусь здесь. Что продам жилье в городе детства и уеду туда, куда первым подумалось, в незнакомый город, умея изъясняться только на английском. Я не думала, что влюблюсь при столь, мягко говоря, криминальных обстоятельствах. Да еще и в писателя. Говорят ведь, что женщиной писателя может стать не каждая.
– Ну и как, сложно?
– Мне?
– А ты видишь здесь еще одну женщину писателя?
– Не сложно. Во-первых, потому что я тебя люблю. А во-вторых, писатель – это очень типичная для нашего времени профессия. Проводит большое количество часов перед ноутбуком и совершает множество передвижений в пространстве. Только писатель ездит с благородной целью вдохновиться, а, например, менеджер – с намерением пробить проект компании.
– Смелое сравнение. Север, ты не пробовала писать сатирические заметки в газеты?
– Нет уж, с меня дневника хватит.
– Ты ведешь дневник?
– Да. По ночам пишу.
– С чего это вдруг? Лучше поделись со мной, я сумею и понять, и использовать твой опыт.
– Нет, это слишком скучно для книги… До переезда в Овальный город я прочитала статью одного психолога, который советовал писать дневник всем, кто страдает «вирусом прошлого». То есть, наверное, вообще всем… Но писать не для себя, а представляя, что тебя читает небольшая аудитория. Именно представляя. Так легче выздороветь. С каждый страницей понемногу, до полного исцеления.
– Наверное, большая часть твоего дневника печальна?
– Не думаю. Иногда я перечитываю написанное. И знаешь, может, это прозвучит чертовски банально, но я ни о чем не жалею. Знаешь почему? Все эти бугристые дороги привели меня сюда. К тебе, к вам, к этому морю. Я впитываю каждое мгновение свободы, счастья, веселья и надеюсь, что скоро закончу этот дневник. Скажу самой себе все, что хотела сказать. Скажу, отпущу… и продолжу жить этой новой
