17
Автобус пробирается сквозь дождь, за окном мокрая ночь, до Желтой деревни полчаса пути, а я совершенно спокойна. Будто все переживания из-за исчезновения Рэ я оставила там, в городе, где началась наша история.
Сейчас не думаю о том, что меня ждет в Желтой деревне. Быть может, я зайду в наш домик и увижу его, сидящего за своим ноутбуком. Он обнимет меня и скажет: «Я соскучился». Быть может, я встречу там холодную тишину некогда теплых комнат, где несколько недель назад его прикосновения лечили меня от тревог и волнений, а время протекало стремительно и спокойно одновременно.
А может быть, распахну двери пустого дома и, переступив порог, увижу белого кролика, который достанет часы из жилетного кармана и уведомит о том, что Рэ опаздывает. Почему бы мне не стать немного Алисой?
Неровным почерком я пишу эти строки в дневнике, в нем осталось только шесть чистых страниц. Последних. Значит, я завершаю большой этап жизни, за которым последует… что-то еще.
Сегодня утром, передав крошку Сию ее маме, я пошла в клинику. Сдала анализы, побеседовала с врачом. Он насторожен, но виду не подает. Завтра утром будут результаты. Честно говоря, я даже не беспокоюсь. Впервые за последний год внутри меня непоколебимое спокойствие.
Проезжающие машины, спешащие по делам люди, на соседнем сиденье гримасничает девчушка, яркие картинки мелькают на экране телевизора. Сейчас все это превратилось в бесконечную череду беззвучных слайдов. Я лишь наблюдатель. Я ничего больше не боюсь.
– Панда, я сдала анализы. Завтра утром узнаю, сколько мне осталось. Прогноз на будущее.
– Все будет хорошо, не паникуй!
– Я не паникую. Я настолько спокойна, что меня это настораживает. То ли это такая форма депрессии, то ли смирение.
– Нет, Север, только не смирение! Не люблю я это чувство, оно сродни признанию поражения…
– Но ведь сколько в нашей жизни было поражений, которые стали стимулом для дальнейших побед! Если бы тогда, в Городе непогод, меня не оттолкнули, я бы не оказалась здесь. Не встретила бы столько потрясающих людей. Не встретила бы своего Ревеса… Не смогла бы заново полюбить жизнь.
– В чем-то я согласна. Но вот лично я слишком тяжело переношу поражения, хотя умом понимаю, что зачастую они на пользу. Однако сам факт того, что я не достигла, не отвоевала, не получила, долго мучает меня.
– Панда, я испытала поражение в любви. По-моему, это самое болезненное для женщины. Но видишь, несмотря ни на что, в моем сердце не остается никакой горечи. Там может быть тоска, сомнения, сожаления – все что угодно, но только не горечь.
– Я недавно вычитала, что сердце человека перекачивает около девяти тысяч литров крови в день. Представляешь, девять тысяч ежедневно?! И мне стало жалко наше сердце. У него сколько работы, вдобавок еще мы истязаем его своим страданиями…
– Вот! Не хочу больше с каждым вопросом обращаться к сердцу. Буду беречь его. Пусть теперь разум работает. А то я с детства со всем бежала к сердцу, не давала ему покоя. В итоге сердце превратилось в одну вечно открытую рану, которая никак не заживет.
– Конечно, заживет, куда оно денется?! Я все же полагаюсь на время, хоть и говорят, что оно ни черта не лечит. Нет, лечит. Медленно, но все равно лечит. И лечит по-своему. К примеру, посылает нам навстречу людей, которые на какой-то срок становятся нашим лекарством. Или отдаляет нас от тех мест, где на каждой улице, в каждом переулке воспоминания непрестанно показывают нам документальное кино.
– Оба случая – мои. Я тоже возлагаю надежды на время. Оно ведь никогда не ложится спать, постоянно работает. Чаще против нас, но в этом случае – на нас. Я верю времени. Оно непременно вернет мне то, что должно быть моим или со мной.
– Слушай, Север, со стороны, наверное, мы выглядим такими мудрыми сумасшедшими…
– …хотя на самом деле глаза вечно на мокром месте, а нос под платком.
– Вечные бабские крайности. Вроде смирились, вроде стали сильнее, вроде открыты новому, а все равно суеверно обходим предметы из прошлой жизни, и даже похожие на них.
– Так точно, подруга!
Эпилог
Знаешь, чем здесь хорошо? Смотри: вот мы идем и оставляем следы на песке, отчетливые, глубокие. А завтра ты встанешь, посмотришь на берег – и ничего не найдешь, никаких следов, ни малейших отметин. За ночь все сотрет море и слижет прибой.
Словно никто и не проходил. Словно нас и не было.
Я открываю глаза, оглядываю свою белую комнату, которая еще не обставлена, но зато закончен ремонт. Мой домик в Желтой деревне теперь стал еще светлее, уютнее. Сейчас мы снимаем его на пару с Пандой. С нами живут Пако и малышка Сию, которую Сома часто привозит к нам в гости. Она как будто и мой ребенок, и я отдаю ей всю любовь, что живет во мне.
Скоро в нашем домике появится новая мебель белого цвета и все недостающие детали. Скоро в нашем домике будет круглый стол с белой скатертью, много цветов на подоконниках и глиняных банок для круп на кухонных полках. Когда-то в этих стенах я снова поверила в счастье, и до сих пор продолжаю в него верить. Оно теперь мой постоянный спутник, иногда ровное, иногда яркими вспышками, все чаще и чаще. Теперь я живу, а не жду жизни.
Я открываю глаза и чувствую, как переполнена силой, радостью новому дню. У меня ничего не болит. Полгода назад пораженный врач подтвердил, что я здорова и нет даже намека на прежнюю болезнь. Он удивился, когда я сказала, что приехала в эту страну со страшным диагнозом, готовясь к смерти. Врач посмотрел на меня как на сумасшедшую и отправил в другую клинику, где меня перепроверили и подтвердили, что я совершенно здорова.
Сейчас я понимаю, что моя болезнь ушла вместе с прошлым, которое я отпустила. И в этом мне помог Ревес. Мужчина, которого я выдумала, но он был. Какая разница – во мне или вне меня? Он мне очень помог, попросту подарил мне завтра, и это завтра принесло мне исцеление. Сейчас внутри меня такой удивительный мир: бескрайние зеленые поля и много солнца и неба.
И если правда, что любая болезнь – болезнь души, то моя душа, очевидно, выздоровела. Для меня это именно так. А доктора могут поискать другое объяснение.
Я открываю глаза и понимаю, что уже давно не прихожу к нему во сне. Ревес теперь светлое воспоминание, к которому я обращаюсь наяву. Я помню, я не забыла, но больше нет тоски – изводящей, изнуряющей желанием спрятаться в прошлом. В моем сердце по-прежнему живет любовь к нему, но она теперь другая… спокойная. Само же прошлое минуло и не имеет больше власти над настоящим.
В моей любви так много благодарности Рэ. За то, что он помирил меня со временем – теперь я умею быть полностью в настоящем моменте, и все мои планы касаются исключительно дня сегодняшнего, максимум ближайших выходных. За то, что помог мне поверить, а потом и убедиться в том, что всегда можно начать жизнь заново, сколько бы руин прошлого ни было за спиной.
