— Тебя надо было распределить на Слизерин!
— Боже упаси! — её передёрнуло. — Это единственный факультет, который шляпа мне не предлагала.
Такая предвзятость если и задела Гарри, то совсем немного — он был прекрасно осведомлён о дурной репутации своего факультета, причем по большей части незаслуженной. Но сейчас был не самый подходящий момент спорить.
— Мне она все четыре предлагала.
— Но почему ты тогда выбрал Слизерин?
— Да я особо и не выбирал, — он вспомнил короткий разговор со старой шляпой полтора месяца назад. — Она считала, что я лучше проявлю себя в Слизерине. А я просто... просто хотел попасть туда, где люди примут меня таким как есть.
Гермиона понимающе кивнула:
— Иногда мне кажется, что лучше бы я попала в Рейвенкло. Они хоть в состоянии понять всё это, — она показала на стол, заваленный книгами, пергаментами и перьями.
— Почему же ты выбрала Гриффиндор?
Отчего-то Гермиона покраснела ещё сильней.
— По правде?
— Ага, хотелось бы.
— Я думала, тебя туда распределят, — выпалила она, избегая его взгляда.
— Из-за меня?!
Она кивнула и спрятала лицо в ладонях.
Гарри даже не знал, что сказать: никто раньше не жаждал его компании. Он всего лишь «псих», «идиот Поттер», a не человек, с которым хотят дружить. За десять лет он это усвоил как нельзя лучше. Ему нравилась Гермиона, но то, что она выбрала факультет из-за него, было невероятно.
— Почему? — это всё, что он смог придумать спросить.
Она что-то пробормотала сквозь пальцы.
— Я ничего не понял, — осторожно сказал он.
Гермиона подняла голову и поймала его взгляд, явно испытывая неловкость. Потом она прочистила горло и, собравшись с духом, сказала:
— Когда я увидела тебя в поезде, я подумала, что ты — как раз такой человек, с которым я могла бы подружиться. И мне захотелось стать твоим другом. Я видела, как ты поделился сладостями с Роном Уизли, и ты не смеялся надо мной, когда я... — она пожала плечами, — когда я донимала вас сведениями из книжек.
Гарри улыбнулся:
— Не думаю, что ты нас так уж сильно донимала.
— Вот видишь, — сказала она, — я знала, что ты был бы хорошим другом.
Ее слова заставили Гарри покраснеть.
— Спасибо, — сказал он и стиснул её плечо.
Гермиона нарочно отвела взгляд, пока он приходил в себя. Потом она сказала:
— Я всё ещё хочу знать, что это были за чары.
Гарри рассмеялся и продемонстрировал ей заклинание.
Близился Хеллоуин, и Гарри хотелось свободного времени, чтобы хоть немного отдохнуть. Его расписание было очень плотным: квиддичные тренировки (первая игра должна была состояться меньше чем через две недели), ежевечерние занятия со Снейпом (кроме тех дней, когда проходили тренировки, — тогда они занимались сразу после лекций), выполнение собственных домашних заданий и тех, что он делал с группой одноклассников, а также непременное трехразовое питание. Иногда он чувствовал, что для себя у него времени не остаётся, и даже когда он был один, это нельзя было назвать одиночеством. Где-нибудь рядом обязательно парил Кровавый барон, лицо которого всегда имело совершенно непроницаемый вид, — даже когда он утешал Гарри или обеспокоенно его расспрашивал.
Как-то раз, собираясь на очередные занятия у профессора Снейпа, Гарри подошел к кабинету и хотел постучаться, но вдруг услышал, что за дверью говорят на повышенных тонах. Раньше на его памяти Кровавый барон никогда не повышал голос. Хотя Гарри понимал, что подслушивать некрасиво, он не мог не насторожиться, когда уловил своё имя, произнесённое Снейпом.
— Я просто не могу поверить, что он может быть таким равнодушным! — раздражённо говорил профессор. — А ведь дело касается Поттера, всеобщего любимца! Мальчика-который-выжил! И он мне не поверил!
— Северус Снейп, — протяжно проговорил Барон, — успокойся. Твои крики ничего не изменят.
— Мне хотя бы станет легче.
Кровавый барон хмыкнул:
— Так что же он сказал?
Профессор ходил туда-сюда, словно читал лекцию, но шаги были тяжелее, чем обычно. Он помолчал, а потом сказал:
