обнаружили наконец его дно.
К месту работ пригласили Диасамидзе.
— Как вы оцениваете положение? — спросил он Горелика.
— Высота три метра, площадь основания — шестьдесят. Расчёт на гигантский взрыв.
— А что внутри между снарядами? Сколько их? Как они сюда попали, для чего заложены?
Капитан молчал.
— Как попали, положим, ясно, — заметил подполковник Бугаев, — немцы заложили. А почему вся эта махина не сработала, вот вопрос.
Прежде чем продолжать разведку, предстояло ответить на многие вопросы. Минёр не имеет права действовать, пока точно не будет знать, с чем имеет дело. Надо было раскрыть тайну ямы.
В данном случае оказалось недостаточным изучать только её содержимое. Многое могла подсказать обстановка, при которой действовали немецкие минёры. А было это пятнадцать лет назад.
Годы работали на пользу врага. Если мина — всегда тайна, то сотни их, пролежавшие столько лет под землёй, — это клубок тайн.
Начинать приходилось издалека. Полковникам Диасамидзе, Кирьянову, подполковникам Бугаеву и Склифусу хотелось узнать обстановку тысяча девятьсот сорок третьего года, когда немцы были изгнаны из Курска.
Поединок начался.
…Пока старшие командиры решали, как быть дальше, солдатам предоставили отдых. По дороге в казарму они встретили Валю, шедшую на работу.
Встреча с Валей всегда была приятна им. А сейчас вдруг стало неловко, будто провинились в чем-то. Да и сама она смутилась. Поздоровавшись, Махалов отвел её в сторону:
— Что у вас случилось, Валя? Поссорились?
— А Гурам что говорит? — спросила она вместо ответа.
— Ничего не говорит, рычит на всех как сумасшедший, вот и всё.
— Он здесь?
— Нет, ему завтра ехать, капитан велел от всех работ освободить.
Иван увидел, как при этих словах изменилось лицо Вали, но он совсем не умел успокаивать девушек. Ему стало очень жаль её, а что сказать, он не знал.
— Ты не стесняйся, — наконец нашелся он, — если обидел, скажи, мы ему…
— Нет, нет, — испугалась Валя. — Ничего не надо говорить Гураму, пусть сам… И то, что меня встретили, не говорите… До свидания, Ваня. — И она вдруг быстро пошла.
— Ну что? — спросили Ивана товарищи, дожидавшиеся в сторонке.
— Видно, обидел её Гурам… Да разве она скажет! Все снесёт, а не пожалуется.
— И что могло случиться? — пожал плечами Маргишвили. — Такая дружба народов была, а теперь — скандал.
Шутке Дмитрия никто не улыбнулся.
— В другое время не страшно через недельку помирились бы, — заметил Голубенко, — но сегодня же последний день…
Прошли немного молча.
— А что с ямой делать будем? — опять заговорил Голубенко.
— А что с ней сделаешь, к ней не подступишься, — сказал Махалов.
— Так оставим, — насмешливо констатировал Дмитрий.
— Зачем так, — ответил Иван, — взорвём.
— И фашист хотел взорвать, значит, поможем ему.
— А чёрт его знает, чего он хотел, — выругался Иван.
…Что думал враг? Чего он хотел?
Ответ на эти вопросы искал военный комендант города подполковник Георгий Митрофанович Бугаев.
На протяжении многих лет, изо дня в день, жизнь ставила перед ним подобные загадки. Почти всю свою сознательную жизнь он сражался с врагом, хотя и не довелось ему участвовать в войне с гитлеровской Германией. Это были и открытые бои, но чаще всего поединки с невидимым противником, столкновения с вражеской хитростью, выдержкой, коварством, разумом.
В тридцатых годах, в период беспрерывных провокаций самураев на наших дальневосточных границах, совсем ещё молодой лейтенант Георгий Бугаев командовал особым отрядом. У него не было постоянного места дислокации. Его хорошо вооруженные люди жили в горах. Его позывные знали те, кому положено было их знать. Туда, где были схватки, словно гром в ясный день, налетал отряд Бугаева.
Георгий Бугаев обладал характерной для простого русского человека удивительной сметкой, каким-то особым, внутренним чутьём. Его прозорливость, настойчивость и упорство поражали даже старых, видавших виды пограничников. Такого человека режь на куски, а он не отступит от своего.
Что затевал враг? Как часто ломал голову над этим вопросом Бугаев! Однажды из своего укрытия на берегу скованного льдом Амура он наблюдал бой самураев с китайским партизанским отрядом по ту сторону реки.
«Неопытный командир у японцев», — подумал лейтенант. Обычно, если сталкиваются их крупные силы с немногочисленным противником, самураи прежде всего стремятся отрезать ему пути к отходу. А здесь они окружили подковой отряд, оставив выход к реке. Но в следующую минуту Бугаев понял, что ошибся. Японцы явно не собирались уничтожать отряд или захватить его в плен. Людей гнали на лёд, на советскую сторону.
Что затеял враг? Чего он хочет? Пустить версию, будто китайские партизаны связаны с русскими пограничниками? А партизаны ли они? Японцы бьют в них минами, которые разрываются как-то странно и не поражают людей.
…Почему мелькнула новая мысль, Бугаев и сам не знает, но, когда восемьдесят три измученных человека достигли советского берега, по совету Бугаева их встретили врачи и предложили разбить лагерь в совершенно изолированном месте. Вскоре был поставлен диагноз: и люди, и лошади заражены инфекционными болезнями. Подозрения молодого лейтенанта оправдались: в самурайских минах были бациллы.
Как-то вместе с отделением бойцов он гнал плот с продуктами. Погода изменилась вдруг, точно тайфун пронесся по реке, и снова всё стихло. Но за это короткое время случилось многое. Плот отбросило на середину реки, в самое страшное место — в водоворот на крутом изгибе русла. С неудержимой силой плот понесло на вражескую сторону и разбило на скалистом островке у самого берега.
— Оружие! — скомандовал лейтенант и подозвал сержанта Бочарова. Это был спортсмен-разрядник, лучший пловец части. — Доплыви, Бочаров, на заставу, — тихо произнес он. — Не погибни, прошу тебя.
Бочаров нырнул в пучину.
— Не смотреть! — негромко сказал лейтенант бойцам, провожавшим глазами товарища. И, поясняя свою мысль, добавил: — Мы будем смотреть, а японцы вслед за нами.
И действительно, на берегу мелькнула и скрылась фигура самурая, а спустя некоторое время как из- под земли вырос и уставился на них офицер.
Его было хорошо видно. Он стоял подтянутый и стройный, точно ожидая рапорта. Бугаев никогда не видел этого человека, но по многим признакам сразу узнал его: лейтенант Кисю. Опытный, хитрый и умный потомственный самурай. Своей выдумкой и неисчерпаемой изобретательностью в нарушении наших границ он доставлял Бугаеву немало хлопот. И втайне советский лейтенант мечтал встретить его и взять живьём. И вот встреча состоялась.
Кисю молча смотрел на островок, словно оценивая добычу, и девять советских воинов с оружием в руках, на чужой территории, смотрели на японца.
И вдруг его суровое лицо смягчилось, он улыбнулся, и такая искренняя радость и приветливость отразились на этом лице, будто он встретил самых дорогих и близких людей. Он стоял и улыбался, не произнося ни слова, и его улыбка действовала сильнее, чем щёлканье затвора.
Ветра как не бывало. Тихие волны плескались у скалистого островка.
