командования взаимодействующего с ней 1 ТК. За день боя 193 сд потеряла согласно донесениям 201 человека ранеными, количество убитых и пропавших без вести в дивизии не могли сообщить начальству и на следующий день[58].
В отличие от центра опергруппы действовавшие на её левом фланге 167 сд и 118 тбр добились определённого успеха, достигнув реки Большая Верейка и захватив село с таким же названием. Но их продвижение далось очень нелегко. В результате боя 118 тбр потеряла 5 танков сгоревшими (два Т-70, два Т-34 и один КВ) и 5 подбитыми (два Т-34 и два Т-70), 14 человек убитыми и 23 ранеными[59].
Гораздо большие потери понесла 167 сд, полки которой наступали по совершенно открытой местности междуречья. В отличие от недовольных её действиями танкистов, пехота не могла укрыться за бронёй от пуль и осколков и несла тяжёлый урон от обстрелов и бомбёжек. (Шофер 535-й отдельной химроты 167 сд Морозов М. И. вспоминал: «В первых боях под Бол. Верейкой немецкая авиация нещадно бомбила нас. „Мессершмитты“ буквально гонялись за каждой машиной и повозкой, за каждым солдатом. При движении к переднему краю на меня дважды пикировал фашист. Пулеметной очередью я был ранен»[60].)
Налёты фашистской авиации особенно усилились с выходом наших частей к реке в Малой Верейке. Вражеские самолёты наносили бомбо-штурмовые удары по подходящим сюда войскам и технике, срывали продвижение пехоты и не давали возможности сапёрам наводить переправы. С выходом стрелковых частей на южный берег реки заметно возросло и сопротивление пехоты противника, до того быстро откатывавшейся с занимаемых утром позиций. Потери наших войск были тяжёлыми.
Начальник политотдела 167 сд батальонный комиссар Кифман доносил о первом дне наступления:
Врач 615 сп 167 сд И. Ю. Цвердлина вспоминала:
По плану наступления стрелковые дивизии должны были по достижении рубежа реки быстро навести переправы для танков, но, как оказалось в реальности, это было гораздо легче написать, чем сделать. Конечно, дивизионные сапёрные подразделения располагали силами и средствами, чтобы навести нужное количество переправ в срок, и теоретически могли обеспечить проход танков вовремя,
Но смелый штабной расчёт явно исходил из предположения о том, что под ударами нашей пехоты враг будет выбит с рубежа реки и не сможет помешать сапёрам в наведении переправ, а фронтовая авиация надёжно прикроет район переправ от ударов вражеских бомбардировщиков. В действительности же ни того, ни другого не случилось. Более того, на центральном участке наступления, где 340 и 193 сд вообще не смогли выйти к реке, немецкие войска получили возможность с занятых ими высот вести прицельный огонь по району переправ с фланга. В результате вышедшие к реке части 167 сд лишились спасительного мёртвого пространства, где они могли бы частично укрыться при обстреле с южного берега, и оказались под перекрёстным огнём с обоих берегов Большой Верейки.
Провалились и расчёты на прикрытие района операции истребителями, появлявшимися здесь лишь эпизодически, в результате чего вскоре в небе над полем боя стала всё чаще появляться вражеская авиация. Под её ударами раз за разом срывалось наступление наших стрелковых частей, прекращали атаку танки, а сапёры не столько строили переправы, сколько спасались от бомбёжек и обстрелов в щелях и воронках у реки, а то и прямо в воде под обрывистым берегом. В таких условиях и проходило наведение переправ через Большую Верейку 21 июля 1942 года.
С продвижением наших войск через оставленные немецкие позиции, и особенно с выходом их к реке, всё более явной стала и другая угроза для наступающих — мины. Перед отходом немцы успели заминировать дороги, объезды, наиболее вероятные пути выдвижения к реке, но особенно густо — сами места возможных переправ. Причём в освобождённой Большой Верейке наши бойцы зачастую встречались с оставленными врагом минами-ловушками, растяжками и тому подобными «сюрпризами», косвенно говорящими о спланированности немецкого отхода и его инженерном обеспечении.
Комиссар 27 тбр доносил:
26 тбр потеряла в результате подрыва на минах танк КВ и Т-34. 2 танка Т-60 и 1 Т-34 были подбиты[64].
Особенно много вреда причинили немецкие мины на переправах. При попытке перейти через реку в 26 тбр подорвались на минах 4 танка, после чего танкисты вынуждены были остановиться и вместе с сапёрами искать и обезвреживать мины[65]. Вскоре выяснилось, что при отходе немцы заминировали не только подъезды к переправам, но и берега реки, поставив мины прямо у уреза воды. Схожее положение наблюдалось и на участке действий 1 ТК, бригады которого, воспользовавшись продвижением 167 сд и 118 тбр, вышли к реке в Лебяжье. При попытке переправы 1 гв. тбр на минах подорвались 8 танков, и переправа была остановлена до разминирования проходов[66].
Таким образом, частые длительные бомбёжки вражеской авиации, постоянные артиллерийско- миномётные обстрелы и минирование противником подступов к реке привели к тому, что переправа танков на южный берег Большой Верейки сильно задержалась. Сказалась и необстрелянность многих стрелковых частей, которые впервые оказались под мощным огневым воздействием противника и вместо броска вперёд (как того хотели недовольные танковые командиры, управлявшие ходом боя со своих удалённых НП, а то и с КП в надёжных блиндажах) робели, прижимались к земле, а порой и разбегались по полям от свирепой бомбёжки (утверждение Катукова[67]). Не обошлось и без ошибок комсостава, значительная часть которого не имела достаточной теоретической подготовки и боевого опыта и сразу оказалась в такой сложной обстановке.
