Полезная перчатка
— Так, сегодня Вам на трапезу дается 30 минут, — сказала Аза, когда вокруг жратвы, разложенной на полу, расселась толпа рулонитов, — сегодня вы будете проходить особые практики просветления.
— Садитесь друг за другом паровозиком, жопой на пол, раздвинув ноги, — говорила Аза.
Рулониты радостно стали рассаживаться, вплотную приближаясь друг к другу спиной. И, взяв в руки тарелки с кашей, хотели начать хавать.
— Э-э-э, стоп, стоп, стоп, — остановила Аза, — это еще не все. Поставьте свои тарелки впереди сидящего соседа с левой стороны и начинайте есть левой рукой. Эта практика позволит вам развить концентрацию внимания и растождествиться с пищей.
«Блядь, даже пожрать спокойно не дадут, и так мало времени, потом весь день голодный буду ходить, — забесился Мудя, раздражаясь, что его пробуждают от непрекращающегося сна. Так как «спящему» человеку больше всего не хочется пробуждаться, не хочется, чтобы внедрялись в его глубокий сон.
«Уау, крутая практика, это классно, я так давно ждал таких практик! — радовался про себя Гурун, — А то сам-то я не могу себя будить, только в Рулон-холе это возможно, поэтому я не буду терять зря времени».
— Слушай, Нарада, отодвинься от меня подальше, от тебя несет какой-то парашей, — поморщилась чу-Чандра, отодвигаясь от сзади сидящего Нарады.
— Да я и сам с тобой рядом сидеть не собираюсь, — забесился долбаеб, еще дальше отодвигаясь, шоркая своей костлявой задницей по полу. А так как по условиям практики чашка с кашей должна была стоять возле впереди сидящего соседа, то теперь, несмотря на свои несуразно длинные грабли, Нараде нужно было согнуться в три погибели, вперед грудью, чуть ли не садясь на шпагат, чтобы дотянуться до своей миски.
Так рулониты, кто с радостной физиономией, а кто и с недовольным ебальником загребали кашу, стараясь сделать это как можно быстрее. И в то время как все успевали загрести ложек десять, Нарада кое- как успевал донести до своей пасти одну ложку, и то половину рассыпая по пути. В процессе такого занятия придурку нужно было максимально сосредоточиться на своих действиях, но так как он умудрялся обижаться, то концентрации не хватало, а каша вся рассыпалась из тарелки.
— Еб твою мать, чу-Чандра, не дергайся ты, — запсиховал он, когда в очередной раз полез за ложкой каши и наткнулся на спину чу-Чандры, которая специально подъебывая дурака, то толкала его спиной, то, как бы случайно, вытягивала руки в стороны, выбивая у него с потом набранную ложку риса.
Рулониты покатывались со смеху, видя распаренное и злое от недовольства рыло Нарады. В следующий момент придурок снова стал наклонятся, чтобы достать рис, а чу-Чандра резко встряхнула головой, как бы поправляя свои длинные волосы, хлестанув ими по морде дебила и пизданув вдобавок затылком. От такого неожиданного удара из глаз Нарады посыпались звездочки, все вокруг поплыло, и он не мог сообразить, где находится. И тут прозвучала следующая команда.
— Нарада, вы осознанны? Вы отрешены от пищи? — напомнила своими вопросами о цели практики жрица. В ответ урод только недовольно покосился.
«Ах, черт, а я-то совсем забыл о концентрации», — стукнул себя по лбу Гурун, услышав вопрос жрицы и, сделав вдох — выдох, снова стал пытаться концентрироваться на безупречном выполнении практики, отслеживая, как постоянно возникает отождествление с кашей.
— Сиршасана! (стойка на голове), — закричала жрица. И тут же рулониты подорвались, пытаясь встать на голову. Синильга никак не могла поднять свою толстую задницу, которая каждый раз тянула ее обратно к полу. Минуты через две ей, наконец, удалось на несколько минут зависнуть в воздухе, но, не сумев удержать равновесие, она все-таки своей тушей, падая на пол, левой ногой ебнулась на конец торчащей из чашки с кашей вилки. Вилка подлетела вверх, разбрызгивая пищу в воздухе, сделала несколько оборотов и благополучно приземлилась своими острыми концами на торчащую задницу Нарады, который в этот момент стоял в позе страуса.
— А-а-а-а, — заорал он от неожиданного удара.
Рулониты, не в силах сдерживать смех, стали падать с головы. Видя, что ученики опять потеряли осознанность, уснув в веселье и начав расслабляться, Ксива тут же произнесла следующую команду:
— Всем рассесться вокруг стола.
Ученики быстро поползли рассаживаться на свои места.
— Теперь вы будете жрать и кидать друг в друга перчатки, — сказала Ксива, вытащив из-за спины две здоровые боксерские перчатки, — вы должны уворачиваться от ударов, чтобы перчатка не сбила ваш чай или не залетела в кашу. Итак, начали!
Тут же две перчатки стали летать над столом. Все рулониты, прикалываясь и угорая, уворачивались от них.
Гурун, взяв одну перчатку, замахнулся и захуярил ее в Вонь Подретузную, которая потянулась в центр стола за хлебом, но, увидев нападение, Подретузная, как нельзя вовремя, резко нагнулась, и перчатка, не встретив предполагаемого препятствия, полетела дальше, ебнув по харе Синильгу, которая в этот момент, набив полный рот, разжевывала кашу. Перчатка хуйнула ей прямо по щеке. Синюшняя, не ожидая удара, слегка подавилась, и часть разжеванной пищи стала вываливаться из ее рта вместе со слюнями прямо на стол.
— Ха-ха-ха, — злорадно заржал Мудила и тут же получил удар перчаткой, которая просвистела над его тыквой, взъерошив и поставив ежиком волосы.
«Да, быстро тут внутренний диалог отключится, — подумал Мудя, кое-как увернувшись от очередной перчатки и быстро засовывая в рот ложку каши, — крутая практика на осознанность. Это же надо успевать совершать сразу несколько действий: есть кашу, пить чай, причем прикрывая все это от возможного прилета перчатки, умудряться уворачиваться самому и не допускать возникновения негативных эмоций. Да, это похлеще, чем в Шаолине тренируют монахов».
Войдя в непосредственное состояние, рулониты бесились и веселились как маленькие дети, уворачиваясь от ударов и кидая друг в друга перчатками, стараясь попасть в самые веселые места. И только один долбаеб Нарада отождествленно сидел, пытаясь избежать ударов, с недовольной пачкой глазея на всех рулонитов.
«Блядь, суки, не дай бог в меня попадут, всех урою», — бесился урод, злобно поглядывая на всех.
Заметив недовольную пачку Нарады, рулониты еще больше разрезвились от предстоящего веселья и, не сговариваясь, стали специально целиться в морду урода, которая просила кирпича. Вот так мысли человека всегда притягивают соответствующие действия извне.
Только Нарада набрал ложку каши и попытался поднести ее ко рту, обороняясь другой рукой, как тут же огромная перчатка со всей высоты полетела на него, проехав по морде, и выбив из рук дурака ложку. Вывалившаяся каша, размазалась по харе и штанам.
— Суки, — истерично заорал Нарада и, с психу схватив перчатку, замахнулся ей в сторону обидчика. Гурун, как опытный вратарь, поймал одной рукой перчатку и бумерангом снова пустил в Нараду, который опрометчиво решил попить чайку, поднеся кружку с чаем ко рту, сильно вцепившись в нее, чтобы, если что, не выронить. С точностью до миллиметра перчатка попала прямо в кружку, и горячий чай выплеснулся, облив урода.
— А-а-а-а, блядь, хуесос лысый, — заверещал Нарада, резко вскочив на ноги, стряхивая с себя кипяток, — хули вы делаете, уроды, я сейчас пожалуюсь, — топал ногами и визжал психопат и тут же получил следующий удар по морде уже измазанной в каше перчаткой, которая оставила на его харе печать.
— Пошли на хуй, — еще больше забесился придурок, не в силах сдерживать свой псих, стал поднимать перчатки, со злостью кидая их в разные стороны. Это рулонитов еще больше развеселило, и они, громко угорая над ничтожеством, еще сильнее стали закидывать его перчатками, не давая никакой возможности положить ни одной ложки каши.
