Рыба поняла, что вопрос задается ей, но даже не знала, как на него среагировать, и тупо сидела и молчала, мотая башкой из стороны в сторону. Киса глумливо щелкнул у нее пальцами перед ее тупой пачкой и продолжил петь истошным надрывным голосом:
— Долго надо мною все глумились.
Я теперь над всеми поглумлюсь.
Долго в жопе черти гоношились,
И теперь другим я становлюсь.
Прист со всей мочи врезал по струнам, доигрывая завершающие аккорды. И тут одна струна лопнула и щелкнула ему прямо по лбу. Он уморно заверещал, схватился за ушибленное место и тут же выбежал из комнаты. Зрители радостно зааплодировали, радуясь такому яркому стихийному концерту.
Рыба сидела и тупо таращилась, радуясь тому, что ей уделяют внимание. Она совсем не понимала, что над ней явно и открыто смеются. Киса смолк и глумливо раскланялся под веселые хлопки публики.
— А чем мы будем еще заниматься? — с тоской в глазах, скучающим голосом произнес Прист.
— А мы будем читать стихи! — неожиданно вклинился в разговор Холмогорцев. — Фета, например, или Цветаеву.
Хиппари брезгливо поморщились.
— Ну, а если вам эти поэты не нравятся, давайте, почитаем поэзию. Нашу. Маяковского, например.
— Че?! Какого Маяковского? Мы и сами его почитать можем. — глумливо усмехнулись Киса и Прист.
Киса с пафосом начал читать:
— Я достаю из широких штанин…
С этими словами он приложил левую руку к сгибу правой и покачал правой рукой в воздухе и продолжил:
— Дубликатом бесценного груза…
Тут все не удержались и покатились со смеху. Прист перебил Кису и стал наперебой рассказывать другое стихотворение:
— Слышите пиплы!
это про бабу,
которая села поссать на поляне:
Расселась, раскарячиласъ!!!
Пиздищу-то расставила
Метр- на метр, как в магазине продовольственном.
Если бы я имел хер
В два с половиной метра,
Я бы доставил и себе и ей большое удовольствие!
Все еще больше покатились со смеху. Светлана стыдливо захихикала. Киса не остался в долгу и весело продолжил:
— Слышите, а вот это про ту же бабу, но в исполнении Есенина:
Тут уже все не выдержали и покатились со смеху из последних сил. Холмогорцев и Иорданский схватились за животы, Херман хихикал педерастическим фальцетом, а Баседбаева стыдливо закрыла лицо руками, и ее тело затряслось в беззвучных конвульсиях смеха.
Минуты две или три вся честная компания не могла прийти в себя. Херман даже выбежал в туалет, но не успел и обоссал по дороге штаны. И ему пришлось возвращаться домой, чтобы надеть сухие. Когда приступ конвульсивного смеха прошел, все вдруг осеклись и стали задумываться. Сразу же включилась личностная оценка, и все стали пугливо оглядываться: «А что же скажут обо мне другие?» — было написано на лице у каждого. Хотя конечно всем им было похуй на другого, когда они хохотали над анекдотом. Но эти завнушенные идиоты механично оглядывались друг на друга, боясь оценки и осуждения. Но хиппари абсолютно не обращали никакого внимания на оценки дураков вокруг. Они весело прикалывались над собой и над окружающими. Киса строил рожицы, а Прист тянул его за нос. Киса кривил обиженную пачку, утрируя свои чувства и деланно наигранно скулил и гундосил:
— Ой, не надо меня обижать! Я — лучший представитель человечества! Я хороший. Любите меня, пожалуйста! Инвалида! А-а-а-а!
Всем было очень смешно над выходками идиота. Тусовка буквально катилась со смеху. Все держались за животы. Но никто не задумывался, что таким «скоморошьим» поведением Киса и Прист разрушают свою ложную личность. Идя наперекор общественным предрассудкам, они разрушают всякие представления о том, каким должно быть поведение человека, что он должен вести себя солидно, важно, представительно и т. д. Хиппарям было наплевать на то, как их оценят мыши. Им даже наоборот нравилось, что их критикуют, косятся на них, показывают пальцами и т. д. Это их задорило, бодрило, конфликт с миром давал им особенную энергию, которая их оживляла и делала чем-то особенным среди стада серых бесцветных рабов-мышей. Все хиппари, панки, митьки, неформалы — это люди, которые обладают совершенно другим мышлением, иным мировоззрением. И этим они выделяются из общего безмозглого стада. И те из них, которые уже не год-два тусуются и не уходят затем в мирскую жизнь, а всю свою жизнь посвящают панку, хиппарству, митьковству и т. д., это уже настоящие люди! Одна веселая панк-группа «Инструкция по выживанию» пела в одной из своих песен:
Пока хиппари бесились, Рыба все время таращилась то на одного, то на другого из них и не знала, кто же ей больше нравится. Природа брала свое. И слепая скотина совсем не соображала, что же с ней происходит. Она тупо потакала своим чувствишкам, и голова у нее просто шла кругом. То она таращилась на Кису. И ей нравились его экспрессия, напор, с которыми он говорил, бесился. То на Приста. И в нем ей нравились его длинные темные хайры, тонкое чувство юмора, то, как он играет на гитаре.
В башке у Рыбы стало сильно все расплываться. Игра с гормоном стала заходить очень далеко. Но на Кисе и Присте дело не останавливалось. Рыба глазела и на зеленожопого Хермана. И даже в его дебильно- хитроватой роже находила что-то интересное и привлекательное.
А слащаво-кокетливые взгляды Холмогорцева ей говорили об очень многом. Заядлый ловелас и волокита казался ей сказочным принцем из волшебной мамашкиной сказки. Страшной сказки!
Не вызывал никаких эмоций у Рыбы только Женя Иорданский. Потому что он был седоват, староват и годился ей не то чтобы в отцы, а в дедушки.
