бывает удачным, так же, как и лотерейный билет. Наверное, из-за этого они ничего не достигают. Выпало водить Рулону. Ему завязали глаза платком, раскрутили, и он стал на ощупь искать спрятавшихся от него пацанов. «Наверное, так и мать отца нашла, — подумал он, — вот почему у нее все так плохо».
Тогда он еще не знал, что все люди ходят в жизни впотьмах и находят что ни попадя. Ведь присматриваться да разбираться никого не учили. Внезапно Рулон натолкнулся мордой на чей-то кулак. Он подумал, что кто-то подшутил над ним из ребят, но через секунду получил затрещину по лбу. Он снял повязку и увидел, что, пока он водил, к ним подошел местный хулиган Мишка и начал издеваться над ним.
— Ну, что вылупил- ся? — сказал он. — Давай надевай повязку, будешь искать меня.
Хулиганы казались Рулону людьми какого-то другого сорта. Они были сильными, удачливыми, независимыми. Пили, курили, не ходили в школу, постоянно всех били и щупали девок. Некоторые из них знались с зеками и вызывали благоговейный ужас. Рулону хотелось стать таким же, как они, но это было очень трудно. У него не хватало внутренней силы и решительности. Он был слишком труслив и закомплексован, чтобы проявляться так свободно и независимо. Тогда он думал, что именно из хулиганов получаются космонавты и летчики. Однако в будущем он понял, что хулиганы были просто людьми с более сильной и зрелой сущностью, которые рано взрослели. Но, когда у них начинала развиваться личность, многие из них зачмаривались мамочкиными установками или опускались на дно общества, забитые вредными привычками, которые они развили с детства. Только самые внутренне сильные и умные из них становились главарями мафиозных группировок.
— Ну что? Не ссы, Рулон, бля, — прогнусавил Миха. — Живо отдавайте мне все свои копейки, а то всем вам по ебальнику настучу, — добавил он.
Рулон порылся в карманах, что-то достал и отдал Михе. Хулиганы казались ему проводниками какой- то космической Силы, которая давала ему уроки великого Знания.
— Таких, как вы, педерастят на зоне. Знаете, как педерастят, нет? А вот так: педерасты сидят у параши, и тут блатной какой-нибудь подбежит и вставит кому-нибудь из них хуй в рот или обкончается на рожу. А чтоб педерасты лучше хуй сосали, им выбивают зубы, — Миха замахнулся. — Ну, кому зубы мешают?
Ребята испуганно притихли, внимательно слушая, что Миха рассказывает про зону. Эти рассказы вызывали у них особое уважение к Михе, который был посвящен в знания, доступные только зекам, и от одной мысли о которых можно обосраться со страху.
— А вы будете друг другу мыть жопы и вставлять туда вату с вазелином, чтоб блатной вашим говном хуй себе не замарал, — поучал Миха. — Так что, смотрите мне, если на меня своим родичам пожалуетесь, я вам зубы выбью и в жопу выебу, поняли?
— Да, — запуганно сказал Рулон, загипнотизированный страхом и образами ужасов зоны.
Когда Миха ушел, Рулон подумал, что вот так, видно, всех людей запугивают и заставляют делать то, что им нужно, что сильная штука страх, трудно с ним справиться. Чего только со страху не сделаешь. «Вот если бы победить страх, я сам бы стал как Миха», — и Рулон представил себя здоровым хулиганом, который делает что хочет и все его боятся.
Тут раздались чьи-то шаги, Рулон снова струхнул, подумав, что возвращается Миха. «Мечты, мечты, где ваша сладость, мечты ушли, осталась гадость!» — вспомнил он стих Пушкина. Однако это был его сосед Андрей. Он был старше Рулона на три года. Он принес фантики от жвачек и показал их ребятам. Фанты тогда имели большую ценность в умах пацанов, как и многие подобные вещи, которые были доступны не всем, так как жвачки привозили из-за кордона в очень ограниченном количестве.
— Что, будете фанты покупать? — спросил Мурик. Так прозвали Андрея во дворе, перефразируя его фамилию.
Рулон испугался, что фантики купит кто-то другой, и сказал, что он их купит. Он взял фантики и пошел домой, залез в шкаф и вытащил у матери из кармана деньги, оделся, сказал, что пойдет на улицу, и вышел. Ребята тоже собрались и пошли гулять. Они все завидовали Рулону, что у него есть фантики, а у них их нет, и всю дорогу разглядывали их. По дороге Мурик на деньги Рулона купил себе мороженое и стал его жрать. Руле тоже захотелось мороженого, но денег у него уже не было. Он посмотрел на свои фантики, понюхал их. Вкусно они пахнут, но полакомиться ими невозможно. И тут задумался, правильно ли он поступил, что купил их? Как много иллюзорных ценностей есть у людей вроде этих фантов: всякие марки, значки, спичечные этикетки. «Что бы об этом сказала кошка Мурка?» — так часто любил думать Рулон.
Оценка жизни с позиции кошки отрезвила его. Для них с Муркой пломбир лучше каких-то фантиков, а для фикуса и шкафа и он не представляет особой ценности. Они еще больше свободны от жизни, чем мы с Муркой. «Вот вырасту и сделаю фабрику по выпуску фантиков, продам их и стану сказочным миллионером, — мечтал Рулон. — И тогда накуплю себе много мороженого, и никто меня больше уже не обманет со всей этой мишурой». Однако тогда он еще не мог представить, что весь мир людей основан на подобных иллюзорных ценностях, которые одни люди внедряют другим, и что вся жизнь состоит из подобных иллюзий.
С пацанами он пошел к гаражам и стал бегать по ним, перепрыгивая с одного гаража на другой. Их веселье увидел один еле двигающийся старик и стал тыкать клюкой, ворчать и осуждать пацанов за их игры.
— Эй вы, ебаная саранча, едрит вашу мать, говноеды чертовы! Не сидится, мандавошки проклятые! — осыпал он их многоэтажным матом.
Рулон подумал, что если бы этот старик прыгал вместе с ними по гаражам, то не был бы таким больным и немощным. Все люди болеют потому, что считают, что стыдно так бегать и прыгать, а заниматься спортом им лень. Отсюда их болезни. Он вспомнил, как мать все твердила одно:
— Посиди. Полежи. Чего разбегался?
Рулон помнил себя с самого раннего детства, что говорило о развитии его сознания. Тогда его пеленали, сковывали его тело, не давая ему свободно двигаться и развиваться. Вот почему с детства у многих подростков появляются разные заболевания. Вот почему они растут слабыми и хилыми уродами.
В школе Рулона тоже заставляли сидеть часами, как робота, и слушать всякую дребедень вместо того, чтоб больше бегать и прыгать и нормально развиваться, как все звери. Может, и все проблемы людей оттого, что слишком много энергии идет в их голову и они сходят с ума, мучаются дурью — бесятся, страдают, создают всякие бомбы, от которых скоро Земле придет каюк.
После беготни ребята собрались в подъезде. Мурик стал рассказывать им страшилки.
— Есть одна яма, в ней есть что-то такое, от чего умирают люди. Кто ни поглядит туда — сразу умирает. Один мужик заглянул туда и помер. Ученые сняли у него с глаза пленку и как-то сумели проявить ее и выявить, что он увидел в последний момент. Один ученый посмотрел на эту пленку и стал умирать. Тогда он проглотил пленку, чтобы ее больше никто не увидел, и помер…
В подъезде было уже темно, и от этих историй становилось жутко. Казалось, что-то страшное может внезапно случиться. В этом состоянии Рулон пришел домой. Кошка Мурка спокойно лежала и ничего не боялась. Боялся только он из-за своего болезненного воображения. «Как же дурачит, пугает людей это воображение! — подумал Рулон. — Как много всякого зла приносит оно». Он разделся и приготовился ко сну. В комнате было темно. Он лег на спину и стал смотреть в потолок, по которому плавали и кружились яркие разноцветные пятна, похожие на всполохи северного сияния…
С утра Рулон проснулся с болью в груди. Нужно снова было собираться в школу. «Что я тут делаю? — думал он. — Какая польза мне туда идти? Все равно ничему меня научить там не могут. Просто бестолково просижу там лучшие годы и все. Все эти школы, институты — сплошная лажа, ничего они не дают человеку. Пустая трата времени. Вот мой отец имеет два диплома, а сам получает в НИИ 120 долларов. Мать все пилит его, мало денег, мол. А дядя Коля на заводе 300 долларов получает, а сосед Алешка, фарцовщик, вообще нигде не работает, а по 1000 имеет. Значит, нужно не в институте сидеть, а жизни учиться, тогда будет польза. Но люди все тупые как пробки, разве им что объяснишь. А еще с высшим образованием!» Мать все снова сетовала на отца. Сын не выдержал:
— Мать, вот ты и все вокруг сетуют на свою жизнь. Но что же вы ничего не изменяете в жизни, если она вам не нравится? Почему так до старости и продолжаете жить?
— А что же изменишь, сынок? Все так живут. Может, само все как-то устроится.
