— Ну и хорошо, что не путаю. — Максим примирительно улыбнулся. — Олег Борисович, у нас есть сведения, что солдат вашей роты используют сейчас для проведения какой-то махинации. Мы пока не можем сказать точно, в чем она заключается, но в свете вышеизложенного мне необходимо снять с вас показания о том, что произошло с разведротой в ходе боевых действий в Чечне.
— Наши солдаты, — медленно проговорил лейтенант, — не могут использоваться ни в каких махинациях, потому что они погибли. Все до единого. Остались только мы двое. Больше никого. Ни одного человека.
— Олег Борисович, расскажите мне, что это была за операция? Я имею в виду тот рейд, в котором погибли ваши люди. В чем он заключался?
Лейтенант спокойно, без всякого выражения объяснил:
— Мы должны были дойти по улицам до железнодорожного вокзала.
— И что же произошло? — поинтересовался Максим.
— Что произошло? — Губы лейтенанта перекосила злая усмешка. — Да ничего особенного. Нас просто загнали под пули. Всего-навсего. Мы не успели пройти и двух кварталов, как нас взяли в кольцо. Они знали, что мы пойдем. Знали время. Знали маршрут. Знали, сколько будет техники. Они все знали. Нас просто убили. Свои же и убили.
— Скажите, — продолжал Максим, — по официальным сведениям, вы шли выручать головной отряд разведгруппы…
— Да не было никакого головного отряда, — почти выкрикнул лейтенант и тут же понизил голос, посмотрев на спящего солдата. — Не было никакого головного отряда. Мы должны были пройти по городу — четыре танка, шесть «БМП», — определить подступы к железнодорожному вокзалу. Нас зажали в кольцо и расстреляли из гранатометов, а потом еще и самолетом проутюжили. Но тогда уже живых почти не осталось.
— Значит, головного отряда не было?
— Нет, — ответил лейтенант, — никакого головного отряда.
— Скажите, в состав вашей разведроты сколько единиц бронетехники входило?
— Я же вам уже сказал: четыре танка, шесть «БМП».
— В сводках указывается около двадцати единиц танков «Т-80» и тридцать «БМП».
— На разведроту? — усмехнулся лейтенант. — Да вы смеетесь, наверное? С таким количеством техники мы половину Грозного разворотить могли бы.
— Хорошо, а вот эти фамилии, — Максим показал лейтенанту список, — эти рядовые были в составе вашей роты?
Лейтенант прижал развернутую газету левой рукой, и Максим вдруг увидел, что у раненого нет кисти, только культя, уродливая, забинтованная, пропитанная каким-то раствором. Взяв список правой рукой, лейтенант прочел его.
— Нет, об этих не слышал. Вот последний… Якушев… Был у нас один Якушев, но здесь написано Илья, а тот был Семен. Так что, наверное, не он. Нет, я не слышал об этих людях.
— Понятно. И вы, значит, уверены, что вас подставили?
— Уверен? Ну еще бы! Представьте, в нашей разведроте сорок автоматов, четыре танка и шесть «БМП». Вот вам еще десять пулеметов и четыре пушки. — Лейтенант продолжал сверлить Максима недобрым взглядом. — Тогда ведь ни о каком штурме речи. не было. Так что, все эти «духи» собрались на пути следования колонны чайку попить? Случайно там оказались? И дорогу заминировали? У нас ведь головной танк на мину налетел.
— А почему назад не отошли? — спросил Максим.
— Да потому что не успели. Замыкающие бронемашины сразу же расстреляли из гранатометов, пехоту отсекли, зажали в кольцо и уничтожили. Ребята стали выпрыгивать из «БМП», оборону занимать, но там со всех сторон «духи» были, во всех домах. Я вам могу чем угодно поклясться: ждали нас. А потом еще «утюги» прилетели.
— Но хоть что-то из техники спасли? — тихо спросил Максим.
— Конечно, спасли. Точнее, одна «БМП» сама спаслась , та, в которой все начальство сидело. У них что-то там с двигателем случилось, метров за сто пятьдесят до того места, где нас засада ждала. Заклинило что-то. — Лейтенант усмехнулся. — Нас, товарищ полковник, умирать послали. И знали, что мы умрем.
Максим торопливо записывал.
— Понятно, Олег Борисович. Ситуация ясна. А вы запрашивали помощь по рации?
— Какие рации? Там всего одна рация работающая была, в танке в головном. Так я же говорю: он на мины налетел. Если только отцы-командиры подмогу вызвали, хотя не думаю. Они, наверное, в своей сраной «БМП» туалетной бумагой от страха обматывались.
— Бой долго длился? — спросил Максим.
— Да не было никакого боя, — ответил лейтенант. — Не было. Нас за полминуты всех пожгли. Всех. Никого не осталось. Я да вон Володька Градов.
— А вам как удалось спастись? — спросил Максим.
Вопрос почему-то привел раненого в бешенство.
— Дезертирство будете шить? — зло оскалился он. — Ну давайте, валяйте, шейте. Вы ведь, б…и, под пули не лезли, а дома с женами в постельках спали.
— Я вас ни в чем не обвиняю, лейтенант, — попытался прервать офицера Максим.
— Ну еще бы вы меня обвиняли! — взорвался тот. — Вы ведь, наверное, в кабинеты без стука входите, чаек пьете, коньячок, лимончик с осетринкой жрете. Из-за вас все, все вам мало, суки.
В этот момент на кровати зашевелился рядовой. Он повернулся к Максиму, и тот увидел огромные темные глаза на совершенно белом лице, запавшие, похожие на две бездонные ямы.
— Товарищ лейтенант меня в подвал затащил, — вдруг произнес он тихо, почти шепотом, растрескавшимися губами. — А потом, когда все закончилось, ночью на себе выволок. Хотели дойти до роты, но наткнулись на ребят из спецназа. Они нас в госпиталь и отправили.
Максим хотел сказать: «Повезло, что не дошли до роты, иначе сейчас лежали бы в гробах, а не здесь, в госпитале».
Лейтенант вдруг замолчал. Он сполз по подушке и уставился в потолок. Максим покачал головой: пожалуй, хуже, чем сейчас, ему еще никогда не было. Он подумал и добавил тихо:
— Все правильно, лейтенант. Я бы на вашем месте поступил так же. — Тот не повернулся, продолжал изучать мелкие трещинки на побелке. — А насчет того, как вы выжили, я поинтересовался исключительно по одной причине, — продолжал Максим. — В прокуратуре тоже уверены, что вся ваша рота изначально предназначалась на убой. Никто не должен был остаться в живых. И то, что вы вдвоем уцелели, — большое везение. И для вас, и для нас.
Лейтенант едва заметно усмехнулся, но все так же зло, криво, а затем жестко сказал:
— Да ладно, позвонят вам сверху, и заткнетесь вы, товарищ полковник. Засунете себе свой протокол в задницу.
— Выбирайте выражения, лейтенант, — спокойно даже не приказал, а попросил Максим. — Все-таки я старший по званию.
— Да плевать мне на вас, старший по званию. — Лейтенант вздохнул, повернулся на бок, спиной к Максиму.
Тот посидел еще секунду, поднялся, подошел к раненому солдату.
— Как вас зовут, товарищ рядовой?
— Градов. Володя Градов, — ответил тот.
— Прочитайте, пожалуйста. Это показания старшего лейтенанта. Я так понимаю, что товарищ офицер не собирается их подписывать, поэтому подпишите вы. Пожалуйста, это очень важно.
Володька вдруг смутился и сказал:
— Я не могу.
— Это действительно важно, — попросил Максим. — ,Я прошу вас не как рядового, а как человек человека.
— Да перестаньте, — вдруг заорал лейтенант, поворачиваясь на спину. — Он не может подписать, потому что у него рук нет. Отрезали ему обе руки. Давайте сюда ваш сраный протокол. — Он, даже не
