— Привет, — сказала она. Она выглядела такой же смущенной, как и он.
— Это звучит идиотски, — признался он. — Похоже, что я вчера накурился какой–то дряни, потому что, боюсь, я не совсем помню, как затащил вас сюда. И как вас зовут?
— Лиза, — сказала она. — Лиза… Фальк, — она перескочила через свое второе имя. — А вас…
— Тим Брайс.
— Вы не помните, где мы встретились?
— Нет, — ответил он.
— И я тоже.
Он поднялся с постели, испытывая некоторые неудобства из–за собственной наготы и борясь со смущением.
— Мы, должно быть, накурились одной и той же дряни. Знаете, — стеснительно улыбнулся он, — я даже не помню, хорошо ли мы провели с вами эту ночь. Надеюсь, все было отлично.
— Думаю, что да, — ответила она. — Я тоже ничего не помню. Но у меня очень приятное чувство… как со мной всегда бывает после… — она остановилась. — Мы не могли встретиться только вчера вечером, Тим, и…
— Откуда ты знаешь?
— У меня такое чувство, что я знаю тебя гораздо дольше.
Брайс пожал плечами.
— Не понимаю. Все–таки, видимо, мы были вчера хороши, может, вообще чуть тепленькие. Мы встретились, пришли сюда и… что дальше?..
— Нет. Я чувствую себя здесь, как дома. Словно я хожу к тебе очень давно.
— Прекрасная идейка. Но я уверен, что это не так.
— Тогда почему я чувствую себя здесь как дома?
— В каком смысле?
— Во всех смыслах, — она подошла к шкафчику и положила руку на сенсор. Дверца открылась. Видимо, он настроил компьютер на ее прикосновение. Интересно, когда он успел сделать это? Она заглянула внутрь.
— Моя одежда, — сказала она. — Гляди. Все эти платья, пальто, туфли. Целый гардероб. Никаких сомнений. Мы живем вместе, но забыли об этом.
По его спине пробежал холодок.
— Что с нами сделали? Слушай, Лиза, давай–ка оденемся, поедим и сходим в больницу, обследуемся. Нам…
— В больницу?
— Во Флетчеровский Мемориал, Я ведь психиатр. Нам вчера что–то подсунули такое, что вызывает ретроградную амнезию, и мы страдаем теперь провалами памяти. Это может оказаться серьезным. Если это снадобье вызывает повреждение мозга, амнезия может быть необратимой, а мы с тобой до сих пор топчемся на месте.
Она испуганно поднесла пальцы к губам. Брайс ощутил внезапное теплое желание защитить эту прекрасную незнакомку, оберегать ее и заботиться о ней и осознал, что он, видимо, влюбился, хотя и не помнил, кто она такая. Он стремительно подошел к девушке и крепко и пылко обнял ее. Она прижалась к нему, и плечи ее дрогнули. Без четверти восемь они вышли из дома и пошли по непривычно пустым улицам в больницу. Брайс ввел девушку в помещение для персонала. Тед Камакура был уже там, готовый к обходу. Невысокий японец коротко кивнул и сказал:
— Приветствую, Тим, — глаза его замигали. — Здравствуйте, Лиза. Зачем вы здесь?
— Ты ее знаешь? — спросил Брайс.
— Почему ты спрашиваешь?
— Это очень серьезно.
— Конечно, знаю, — ответил Камакура, и его приветливая улыбка сразу же пропала. — Что–нибудь произошло?
— Ты ее, может, и знаешь, а я — нет, — сказал Брайс.
— Господи. Кому и знать ее, как не тебе.
— Скажи мне, кто она, Тед?
— Это твоя жена, Тим. Вы уже пять лет, как женаты.
***
В то утро Жерары успели к половине двенадцатого прибраться и тихонько готовили «ЗЕЛЕНЫЙ ГОРОШЕК» к дневному наплыву. В кастрюлях вовсю бурлил суп, противни с эскарже готовы были отправиться в печь, соус принимал необходимую остроту. Пьер Жерар был чуточку удивлен, что большинство постоянных посетителей не спешило показаться в зале. Не было видно даже мистера Монсона, обычно пунктуально являющегося в половине двенадцатого. Некоторые посетители не пропускали ленч в «ЗЕЛЕНОМ ГОРОШКЕ» вот уже пятнадцать лет. На бирже, видимо, произошло нечто поистине ужасное, подумал Пьер, раз все эти финансисты остались у своих панелей и оказались настолько занятыми, что не нашли времени позвонить и отменить свои заказы. Возможно, так оно и было. Просто невероятно, чтобы все постоянные посетители вдруг забыли предупредить его. А может, биржу взорвали. Пьер записал на табличке, что после ленча следует позвонить маклеру и справиться о случившемся.
***
В два часа пополудни в тот четверг Пауль Мюллер был в «ХУДОЖЕСТВЕННЫХ ТОВАРАХ МЕЧНИКОВА» на северном побережье. Ему надо было купить сварочный карандаш, кое–что из металла, громкоговорящие краски и прочие вещи, необходимые для возрождения его карьеры скульптора. Мечников сухо приветствовал его словами:
— Ничего в кредит, мистер Мюллер, даже на никель не отпущу.
— Великолепно. Сегодня я плачу наличными.
Дилер просветлел.
— Если так, то все в порядке. Неприятности кончились?
— Надеюсь, что так, — ответил Мюллер.
Он подал перечень. Все вместе это стоило 2300 долларов. Когда подошло время платить, он объяснил, что должен просто–напросто дойти до Монтгомери–Стрит и взять деньги у своего приятеля Фредди Монсона, который должен ему три куска. Мечников снова начал багроветь.
— Пять минут, — успокоил его Мюллер. — Я вернусь через пять минут!
Однако, когда он добрался до оффиса Монсона, то обнаружил, что внутри царит беспорядок, а самого Монсона не видно.
— Он не оставлял конверта для мистера Мюллера? — спросил он у потерявшей рассудок секретарши. — Мне обещали вчера передать здесь в руки нечто очень важное. Вы не посмотрите?
Девушка попросту бросилась от него прочь. Так же поступила и другая. Дородный маклер сказал, чтобы он уходил.
— Мы закрываемся, парень! — рявкнул он.
Растерянный Мюллер вышел на улицу.
Не рискнув возвращаться к Мечникову с известием, что он все–таки не может заплатить, Мюллер отправился домой. Около двери расположились три робота–сборщика, принявшиеся обрушивать на его голову обещания всевозможных кар, как только он подошел.
— Очень жаль, — сказал Мюллер, — но я совершенно ничего этого не помню.
Он вошел к себе и со злостью плюхнулся на голый пол, думая о великолепных скульптурах, с которыми мог бы сейчас возиться, попади ему в руки инструменты. Пришлось ограничиться эскизами. В конце концов, эти кровопийцы оставили ему бумагу и карандаш. Это не так удобно, как экран компьютера и световой карандаш, однако Микеланджело и Бенвенуто Челлини великолепно обходились и без компьютерного экрана и светового карандаша.
В четыре часа раздался звонок в дверь.
— Убирайся! — заорал Мюллер в микрофон. — Вали к моему поверенному. Я не собираюсь выслушивать тебя, жестянка. Следующего же полоумного робота, который попробует сунуться сюда, я…
