— Иными словами, — сказал я, — отложить переговоры до греческих календ. Но международная обстановка становится угрожающей.
Монах промолчал. В дальнейшей беседе, отвечая на мои вопросы, он высказал опасение, что в обозримое время правые попытаются усилить враждебную пропаганду против Советского Союза, чтобы оправдать свое подстрекательство по срыву переговоров и развязыванию «зимней войны».
О шюцкоре он говорил, как о явно полуфашистской организации, основанной Маннергеймом, которая много лет подряд создает в стране враждебный климат к СССР. Явные и скрытые лидеры этой организации сыграли значительную роль в подталкивании Финляндии к войне с русскими. Как в прошлом, так и сейчас, шюцкор и некоторые политические круги национальной буржуазии искусственно культивируют образ русского, как «вечного врага» финнов.
Беседа носила непринужденный, дружеский характер и показала, что с этим финном следует закрепить знакомство и доводить его до доверительного характера. На мое предложение продлить дискуссию и не откладывать ее в долгий ящик он согласился. Тогда я, демонстративно достав из кармана записную книжку, спросил:
— Когда удобно было бы встретиться?
Он тоже полез в карман за календарем и коротко ответил:
— Можно через две недели, и если нет возражения, то удобнее всего здесь.
Так закончилась вторая встреча с Монахом, положившая начало дальнейшей активной работе с ним.
Не изменяя своей привычке записывать по свежей памяти все важное из высказываний собеседников, на утро засел за подведение итогов встречи с Монахом и анализ его высказываний по вопросам отношения Финляндии к СССР в прошлом и настоящем.
Вскоре предстояла третья встреча с Ахти. Мои попытки собрать о нем дополнительные сведения успеха не принесли. В общих чертах о нем рассказывалось, как о способном политике.
Встретились в точно обусловленное время и, как просил его, без предварительных звонков.
Желая перенести беседу в плоскость путей нормализации отношений между нашими странами, попросил Ахти высказаться, как он представляет себе решения этой проблемы. При этом я подчеркнул, что условием для честного и результативного разговора является откровенность как с моей, так и с его стороны.
Неожиданно Ахти энергично взял рюмку коньяка. Молча выпил до дна… и продолжал молчать, с любопытством глядя на меня, как будто решая, говорить со мной откровенно или молчать. Вскоре он заговорил. Медленно, с расстановкой слов, сказал, что согласен на честную и откровенную дискуссию в интересах устранения недоверия и вражды между нашими народами.
— Когда у вас возникнет необходимость узнать противников примирения с вами, то прочтите список министров правительства Рюти, и для вас станет ясно, кто есть кто, — так четко и откровенно сформулировал Ахти свой ответ. При этом он добавил, что тем финнам, которые в послевоенное время будут пытаться сменить атмосферу враждебности на добрососедство между нами, придется преодолевать преграды не менее сложные, чем «линия Маннергейма».
По существу, на этой встрече и было положено начало конфиденциальных встреч и бесед с Ахти, которые раскрывали намерения, планы и действия финских реакционных кругов против СССР.
Подошло время обусловленной встречи с Моисеем.
Я спросил собеседника, как могло случиться, что правительственной хунте удалось втянуть народ Финляндии в войну с Россией? Моисей ответил, что страной фактически правит Главная ставка, руководимая Маннергеймом, которая подавляет малейшие попытки освободиться от нее. В 1939 году военным с помощью реакционных сил удалось обманным путем втянуть народ в «зимнюю войну». Откровенно говоря, я не ожидал услышать от Моисея такую оценку государственного устройства Финляндии. Под конец беседы договорились об очередной встрече.
Срок встречи с Адвокатом приближался, и я основательно подготовился к ней. На встречу он прибыл пунктуально. Дружески поздоровались и без церемоний приступили к беседе.
Вначале высказал Адвокату, так сказать, этнографические аргументы в пользу сотрудничества. У финского и русского народов много общих слов, привычек, названий, обычаев, указывающих на широкие мирные контакты наших двух народов в течение целой исторической эпохи.
Адвокат прервал меня и заметил, что в этом он сам убеждался, когда неоднократно бывал в центральных и восточных районах Финляндии, где это более всего заметно. По его словам, народ Финляндии, несмотря на угнетение со стороны русского монархического режима, всегда дружески относился к народу России. В ответ на такое замечание я счел необходимым подчеркнуть, что русский народ и после 1917 года с уважением и доброжелательно относился к финскому народу. И был рад, когда Финляндия получила самостоятельность.
Я спросил, как он представляет перспективы взаимоотношений двух стран.
Поразмышляв минуты три, он сказал:
— На протяжении многих лет мы были самоизолированы от контактов с советскими представителями в Финляндии, и нам это очень мешало знать точку зрения другой стороны по таким вопросам, как сотрудничество наших стран. — В настоящее время, — сказал он далее, — в руководящих органах разных партий, включая СДПФП, имеется мало деятелей, которые стремились бы к демократизации государства и сближению с Советской Россией. Ностальгия по «Великой Финляндии до Урала» и обещание Англии, Франции и Германии военной помощи лишили разума правящую элиту.
Я сказал, что Советский Союз и я, как его представитель в Финляндии, будем способствовать улучшению отношений между нашими странами и оказывать моральную поддержку всем тем, кто будет стремиться к этому.
Сочтя психологическую обстановку подходящей, высказал пожелание, чтобы наши беседы и обсуждения различных вопросов остались конфиденциальными. С этим пожеланием Адвокат согласился, добавив, что в нынешний ответственный период настоящие демократы должны приложить больше старания по налаживанию нормальных, добрососедских отношений с русскими.
Начало лета 1940 года выдалось светлым и теплым. Природа расцветила Хельсинки яркими красками. На улицах, в парках, на бульварах стали чаще встречаться финны без тоски и угрюмости в глазах. Кошмар войны постепенно уходил в прошлое.
Стали улучшаться и условия для проведения разведки, но разведчики все еще не могли войти в мирный ритм жизни финнов. Как исправить создавшуюся ситуацию?
В целях улучшения качества разведывательной работы резидентуры решили провести оперативное совещание. Тему своего доклада я обозначил как «Патриотизм, преданность Родине, психология, культура, этика и эстетика поведения разведчика в обществе». Когда мы собрались, я открыл совещание и начал свой доклад. В нем я приводил примеры из истории России и русской литературы.
Затем я заговорил о наших профессиональных делах.
Безопасность нашей страны и ее интересы являются высшим моральным законом деятельности разведчика, но эта деятельность не должна идти и во вред стране, в которой происходит его деятельность. Если разведчик не признает такой морали, то посылать его за кордон опасно, подчеркнул я.
Затем отметил, что практика нашей работы в Финляндии требует более углубленного знания этики и эстетики поведения в финском обществе. Культура поведения — это прежде всего культура, образованность самого человека. Распущенность в манерах всегда отражает распущенность принципов. Французский писатель Ж. Л абрюйер отмечал: «В любом самом незначительном, самом неприметном нашем поступке уже сказывается весь наш характер: дурак и входит и выходит, садится и встает с места, молчит и двигается иначе, чем умный человек».
Надо иметь в виду, что финское общество, в котором мы проводим свою работу, культурно и цивилизовано. Оно строго придерживается правил поведения в обществе, и каждому надо основательно познакомиться с этими правилами, чтобы не выглядеть «белой вороной».
Конечно, установление контактов — это только первый шаг. Нам требуется большее: продолжить его до доверительных встреч. В школах по журналистике, в театральных и других художественных школах на Западе одним из предметов преподавания является изучение лица человека. Нам с вами также надо заняться этим.