Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I

относительно этих последних такое же положение, какое занимали прокураторы и квесторы относительно легатов и проконсулов. Это ретроградное движение находилось в связи с успехами, какие делала централизация, все нервы государственного организма стянувшая к личности императора, а также, как выясняет Константин Багрянородный в своем сочинении о фемах,[1415] в связи с военными предприятиями агарян, производивших опустошительные набеги на города и деревни и тем заставивших византийских императоров раздробить прежние большие округи на меньшие и поставить для заведования ими стратигов, которые бы не только управляли населением, но и защищали его от неприятельских нападений. После того как войско осело в округе, начальник войска сделался областным правителем, военный элемент слился с гражданским, — название, прежде прилагавшееся к военному отряду (Эёспс;, 0еца), было приложено к области, к территории, которая стала называться фемой; повторилось явление, некогда имевшее место в Нумидии, которая стала называться легионом от полка (легиона), здесь квартировавшего, или у германцев, у которых деревенские общины назывались сотнями (hund–rede, huntari) от военных отрядов — сотен, на которые делилось народное ополчение.

Переделка порядков управления, завершившаяся устройством фем, впервые начинает проявляться в V в. Из памятника (Notitia dignitatum), относящегося по происхождению к этому времени, видно, что в двух разбойничьих провинциях — Аравии и Исаврии — власть военная и гражданская соединена была в одном лице. Обыкновенно объясняют[1416] это явление тем, что реформа (отделение военной власти от гражданской) не ьбыла применена к этим двум провинциям — в них оставлен прежний порядок вещей, господствовавший и во всех других провинциях до конца Щ1 в. Но можно и иначе смотреть на дело, видеть в нем не продолжение, |а возвращение к прежнему порядку. В VI в. новое устройство применяется энергичнее. Современный Юстиниану писатель, Лид (De magistratibus), констатирует факт распадения префектур претория и власти префектов на меньшие единицы. Слитие власти допущено было Юстинианом во многих местах: сначала он и в Аравии отделил власть гражданскую от воен–ной, поручив ее ведению модератора, но потом изменил свое решение и не только сосредоточил в Аравии обе власти в одних руках, но распространил тот же порядок на Писидию, Ликаонию, Фракию, Геленопонт, Паф–лагонию, Каппадокию и подтвердил его для Исаврии.[1417] Во всех этих странах была соединена власть гражданская и военная и основанием для применения этой меры Юстиниан выставлял в своих новеллах мятежный дух населения. Таким образом, еще до VII в. положено было начало той системе, которая потом названа техническим термином по имени греческих полков — фем. В науке после Финлея упрочился взгляд, что император Ираклий (610–641) первый сделал решительный шаг в деле устройства фем, а после него Лев III Исавр (718–741) частью реорганизовал, частью довершил новую систему. Этот взгляд, не имеющий для себя прямых документальных опор, а только косвенные доказательства, тем не менее должен быть допущен в том смысле, что эти императоры, много заботившиеся — первый об упорядочении администрации, второй сверх того о наиболее целесообразной организации военных сил, могли обратить серьезное внимание на систему, задатки которой положены были задолго до их времени. Не подлежит сомнению факт, что технические выражения, служащие для обозначения устройства, впервые встречаются у историков два десятка лет спустя после смерти Ираклия и затем делаются обычными терминами.[1418] Этот факт, в связи со свидетельством Константина Багрянородного,[1419] удостоверяет, что разделение на фемь: (с применением к выделенным областям технического термина «фема») начинает входить в употребление с императора Ираклия. От X в. мы имеем систематический обзор фем, вышедший из–под пера Константина Багрянородного. Но его сочинение не считается достаточным памятником для ознакомления с современным автору положением вещей, так как оно изобилует странными объяснениями происхождения стран и народов и географическими анахронизмами, зависевшими от того, что сочинение составлено по древним источникам, главным образом по Гиероклу, современнику Юстиниана L. [1420] Если для X в. данные, сообщаемые этим сочинением, недостаточны, то тем менее они удовлетворительны для XI в., потому что разделение на фемы не было чем–нибудь постоянным, но беспрестанно менялось, смотря по нужде и обстоятельствам: то несколько фем соединялось в одну, то одна разделялась на несколько, то от одной фемы отделялись участки и присоединялись к другой; при определении границ нисколько не стеснялись национальными мотивами, не заботились о том, чтобы границы фемы совпадали с границами национальности, так что одна и та же народность встречается в четырех–пяти фемах и фемы не носят названия народностей, а называются или по местопребыванию стратига, или географическими именами стран, или именами каких–нибудь знаменитых личностей, или наконец именами, заимствованными от случайных событий. Изменчивость деления на фемы видна уже из показаний Константина Багрянородного, например, о нововведениях его отца, Льва Мудрого,[1421] она отразилась также в разноречивости показаний Константина Багрянородного о фемах в разных его сочинениях.[1422] Та же изменчивость обнаружится, если сравним количество фем в X и XI вв. Тогда как Константин Багрянородный насчитывает их 29 (17 в Азии и 12 в Европе), в XI в., как покажет нижепредставляемый перечень, число их простиралось до 38.[1423]

Фемы и до XI в. занимали, без сомнения, в списках высшее или низшее место, смотря по их важности и значению для государства. Критерием для определения сравнительной важности той или другой фемы в XI в. служат названия, прилагавшиеся к правителям фем. В трех фемах (Фра–кисий, Армениак, Эллада– Пелопоннес) к областному правителю прилагается иногда название претор (яраксор), в одной феме (Болгария) — сатрап. Но эти названия встречаются в виде исключений и рядом с ними к правителям тех же фем применяется одно из ординарных названий, употреблявшихся в XI в. в Византии для обозначения воевод. Таких ординарных названий три: в одних фемах лица, заведовавшие управлением, называются дуками, в других катепанами, в третьих стратигами. Что касается отношения между этими названиями, то слово «стратиг» имело значение родового понятия. Поэтому дука и катепан могли быть названы и действительно назывались стратигами. Но не все стратиги фем, а только некоторые были дуки или катепаны, а именно те, которые занимали высшее положение относительно остальных. Первым, высшим рангом было звание дуки, за ним следовало звание катепана, за катепаном звание стратега (в частнейшем смысле слова).[1424] Общее отличие стратигов в собственном смысле от тех, которые, независимо от звания стратигов, могли еще называться дуками и катепанами, было то, что функции первых имели по преимуществу мирный характер, а последних — военный. Поэтому первые назывались безразлично стратигами и судьями (кргтгц^),[1425] а последние игемонами.[1426] Отсюда, однако же, не следует, чтобы стратиги–судьи исключительно ведали гражданскими делами, а игемоны, дуки и катепаны исключительно предводительствовали войском. Стратиг–судья сплошь и рядом предводительствовал войском, причем слово кргтг)с; в приложении к нему было уже неуместно и он назывался только отратг|у6<;. Равным образом дуки и катепаны имели в своем ведении кроме начальствования над войском гражданское управление. Стратиги–судьи, имевшие и военную власть, главным образом занимались делами гражданскими, а дуки и катепаны, имевшие и гражданскую власть, главным образом предводительствовали войском, потому что для первых реже представлялись случаи становиться во главе военных отрядов, между тем как последние постоянно к тому были вызываемы, так как их фемы были пограничными. В этом отношении фемы, бывшие в заведовании дук и катепанов, можно отчасти сравнить с установленными в Западной Европе при Карле Великом марк–графствами. Аналогия усматривается не только в том, что дукаты и катепанаты были пограничными фемами, но и в том, что они пространственно были обширнее многих простых фем. Есть одно место у историка, которое с первого взгляда указывает даже на то, что они слагались из многих фем. Говоря о нападениях бежавшего из Византии Стефана–Вое–слава на греческие земли, Скилица—Кедрин замечает, что император Мономах приказал дуке Диррахия, патрицию Михаилу, собрать стратиотов, присоединить к ним войска подвластных ему и соседних с Диррахием фем и, вместе с подстратигами, начать военные операции против Стефана.[1427] Однако же из этого свидетельства мы не находим возможным сделать вывод о существовании в пределах дукатов и катепанатов многих фем; думаем, что историк неточно выразился и что под фемами, подвластными дуке Диррахия, нужно понимать турмы, а под подстратигами, заведовавшими турмами, — турмархов.

Турмы были подразделениями фем и управлялись турмархами, бывшими в зависимости от стратигов,