– Как по-твоему, что с нами будет?
Макрон поджал губы.
– Полагаю, зачислят в новый легион. Надо молиться о том, чтобы выпало нести службу в тихом гарнизоне, в какой-нибудь мирной провинции. Например, в Сирии. – Глаза Макрона затуманились, словно в этот миг его взору предстала сокровенная мечта. – Да, Сирия – это было бы чудесно…
Катон, по опыту зная, что если его друга понесло, то он еще довольно долго будет предаваться счастливым грезам, подозвал проходившего виноторговца и велел налить обоим по чаше. Торговец, смуглый малый, говоривший с греческим акцентом, хмыкнул, когда они достали из вещевых мешков походные котелки.
– Солдаты, да?
Катон кивнул.
– Новоприбывшие? – с надеждой спросил торговец. – Я могу показать вам лучшие питейные заведения – лучшие места с лучшими девчонками.
– Нет, мы отплываем, – Катон кивком указал на пристань. – На этом корабле.
– Жаль. В последнее время легионеров прибывает немного, для торговли это нехорошо.
Наливая им по порции из своего кувшина, торговец окинул их взглядом.
– Надеюсь, вы не отставлены по здоровью?
– Нет, просто переводят на другое место.
– Ну, вы, похоже, первые. До сих пор здоровых солдат переводили только сюда. Вам повезло, что покидаете этот остров целыми и невредимыми.
– А то.
После неудачной попытки заманить их в бордель прямо за углом и «с исключительно разумными ценами» виноторговец удалился.
Тем временем капитан, покончив с разгрузкой вина, стал принимать на борт обратный груз – по большей части кипы мехов и несколько больших клеток с огромными, мохнатыми охотничьими псами, сонно таращившимися сквозь прутья, когда их заносили на палубу, а потом в трюм. Стояла середина октября, и воздух уже тронуло прохладой, но на лице капитана от напряжения выступили капли пота. Заметив на пристани двух римлян, он поманил их к себе.
– Видишь, – промолвил Катон, – нас зовут.
Они подняли на плечи вещевые мешки, пересекли полосу причала, осторожно поднялись по узкому трапу и спрыгнули на палубу.
– Ну, конечно, вы можете прохлаждаться на берегу сколько угодно, – раздраженно проворчал капитан. – Будто мне нет нужды ловить прилив и все такое.
– Я думаю, он очень спешит, – Макрон подмигнул Катону, который медленно поставил свой вещмешок и распрямил спину. – Да только ты все едино никуда не поплывешь, пока не прибудет еще один пассажир.
Капитан скрестил на груди толстенные ручищи.
– Не поплыву?
– Даже и не попытаешься, если не хочешь неприятностей.
– Никто не смеет угрожать мне на борту моего же судна. А уж в последнюю очередь какая-то солдатня. Как только колокол пробьет вторую стражу, мы отплываем.
– Ничего подобного, – твердо заявил Макрон. – Сомневаюсь, чтобы легат отнесся к такой выходке с юмором.
– Легат? – Брови капитана поползли на лоб.
– Тит Флавий Веспасиан, до последнего времени командир Второго легиона Августа. К слову, и мы тут не «какая-то солдатня», а центурионы.
– Центурионы? – Капитан с сомнением покосился на Катона. – Что, оба?
– Именно так. Поэтому советуем тебе, приятель, нас не донимать.
Капитан не ответил, лишь окинул их взглядом и, быстро отвернувшись, принялся выкрикивать приказы своей команде.
– Вот ведь хрен собачий, – пробормотал Макрон.
– Интересно, почему легат задерживается, – промолвил Катон, окидывая взглядом причал. – Предполагалось, что он только нанесет визит вежливости командиру здешнего гарнизона.
Макрон пожал плечами:
– Сам ведь знаешь, каковы эти аристократы. Компанейская публика, когда они в своем кругу. Небось здешний командир завалил нашего просьбами передать от него письма и приветы куче родных и знакомых в Риме.
Неожиданно Катон вытянул шею.
– Ага, вот и он.
– Ну вот, вопрос сам решился, – буркнул Макрон. – По крайней мере мы сможем отчалить, покуда этого хренова капитана не хватил удар.
Легат, как и его центурионы, путешествовал налегке. Весь его багаж должен был быть отправлен следом и со временем прибыть в Рим, а его дорожный сундук уже подняли на борт. Одет он был в шелковую тунику с золотым шитьем по кайме, простого покроя, но столь наглядно указывавшую на высокое положение ее обладателя, что, когда он шагал по причалу, высматривая «Аякс», люди перед ним расступались.
Катон помахал рукой, привлекая внимание легата, и вскоре его подбитые железными гвоздями сапоги уже загромыхали по палубе. Макрон с Катоном по привычке вытянулись по стойке «смирно».
– Вольно! – Вид у Веспасиана был озабоченный. – Я только что узнал новости, которые могут быть для вас интересны. Утром прибыл армейский курьер.
Макрон почесал подбородок.
– И что за новости, командир?
– Каратак сбежал.
– Сбежал? – Макрон с сомнением покачал головой. – Да как это могло быть?
– Кажется, пленники устроили бунт, возмущаясь плохой кормежкой. Людей послали на усмирение, но оказалось, что это была инсценировка, устроенная ради побега. Едва ворота открылись, пленники устремились в проем и бросились на солдат с голыми руками. Сотни из них погибли, отдали свои жизни за то, чтобы Каратак вырвался на свободу. Вот это верность! – Веспасиан повернулся к Катону. – Ты ведь с ним знаком. Как думаешь, что он теперь будет делать?
Катон пожал плечами:
– Почем мне знать, командир? Я говорил с ним всего несколько раз.
– Он попытается продолжить войну?
Катон кивнул:
– Да, командир. Я думаю, этот человек никогда не покорится. Скорее умрет, если придется.
– Стало быть, война не окончена. – Веспасиан печально покачал головой. – А ведь после всего, что случилось, я надеялся…
Не закончив фразу, легат устало отвел взгляд, прошел по палубе и остановился, облокотившись о носовое ограждение. Оба центуриона проводили его взглядами. Потом Макрон сказал Катону:
– Надо отдать Каратаку должное. Он никогда не отчаивается.
Катон кивнул и тихонько добавил:
– И на том ему спасибо, что он не удрал до того, как с нас сняли все обвинения в благодарность за его пленение.
Макрон вытаращился на Катона, а потом расхохотался и хлопнул друга по плечу. Катон вздрогнул.
Приняв на борт последнего пассажира, капитан приказал отчаливать. На воду опустились тяжелые весла, гребцы налегли на них, и корабль медленно отошел от причала, подальше от других судов. Когда он оказался в водах канала, весла подняли на борт, а вместо них распустили паруса. Легкий ветерок вынес корабль из канала в открытое море, где ветер был сильнее и мигом наполнил главный парус так, что он выгнулся, как днище котелка. Теперь нос корабля то высоко вздымался на волнах, то опадал. Катон с
