— Но куда, апа?! Ты хочешь вернуться?..
— Из-за этого белокурого мальчика? — горько усмехнулась Танэла. — Я Кейна, Велегост! И если я говорю, что мне надо тебя покинуть…
— Нет! — Велегост помотал головой. — Уезжать? Сейчас? Да ты с ума сошла! Что скажет отец?
— Он знает.
Удивление сменилось гневом. Пусть Танэла и старшая сестра, но он не позволит. Это же надо такое выдумать!
— Танэла… Я… Извини, но я сейчас старший. Я наместник Светлого, и я запрещаю тебе…
— Нет. Взгляни!
Кейна подняла руку, и глазам стало больно от золотого блеска. Все еще не веря, Велегост подался вперед. Золотая табличка, на ней — распластавший крылья Кеев Орел…
— Внимание и повиновение, Кей Велегост! У меня — Тамга Светлого. Моими устами говорит наш отец!
— Я… повинуюсь, Кейна…
В горле пересохло, в висках застучала кровь. Тамга Светлого! Ее дают только в самых крайних случаях, даже у него, когда он вел войска на битву, не было таблички с Орлом! Что же происходит, Сва- Заступница?
— Наверное, мне следовало рассказать об этом раньше, Стригунок. — Рука Кейны коснулась его плеча. — Но так приказал отец. Помнишь, ты все удивлялся, почему меня отправили с тобой? Вот тебе и ответ.
— Это… Это не ответ, апа! — с трудом выговорил он. — Я… Значит, мне не верят? Ни отец, ни ты…
Ему было больно. Так больно, как не было даже в Савмате, когда Кей узнал, что его высылают из столицы. Танэла, старшая сестра…
— Хорошо, Стригунок, — вздохнула Кейна. — Я не имею права говорить, но… Завтра дорога повернет на полдень. Там, в двух днях пути, находится гора Абдугай…
Велегост пожал плечами. Какая-то гора! И что за название нелепое — Абдугай?
— Возле этой горы есть то, что очень интересует отца. Больше ничего сказать не могу, извини!
Кей кивнул. Обида постепенно уходила. Сестра права, они — Кей. Приказ отца — закон. Но ведь…
— Хорошо, — вздохнул он. — Но неужели ты думаешь, апа, что я отпущу тебя одну?
— А как же крепость? — удивилась Кейна. — Стригунок, это мое дело!
— Крепость? — Кей пожал плечами. — Хоржак справится, да и мы скоро вернемся. Ну что, согласна?
Сестра Задумалась, покачала головой:
— Я рассчитывала на другую охрану. Есть человек, который тоже спешит к этой горе. Догадываешься, кто?
Велегост хотел удивиться, но вдруг все услышанное и увиденное сложилось в одну цепь. Клад Детей Тумана, Харпийские горы, Обдугаус… Абдугай! «Он поедет с нами! Не смей его отпускать!»
— Лоэн-гэру! — ахнул он. — Но почему?
Глава вторая
АБДУГАЙ
Сторожевой кмет возвращался. Топот копыт далеко разносился по пустой дороге. Скалы отвечали глухим эхом, и могло показаться, что вслед за всадником скачут призраки — невидимые, но неумолимые, не отстающие даже на шаг. Велегост усмехнулся: чего только в голову не взбредет! Но тревога не уходила. Слишком глухими были эти Места, слишком безлюдными.
— Нет там никого! — Стана похлопала своего гнедого по шее, и конь отозвался радостным ржанием. — Я же говорила. Это же Коло!
Сама девушка явно не боялась. Ни пустых брошенных сел, ни заросшей травой и кустарником дороги, по которой никто не ездил. Коло — по-харпийски означало «Круг». Но Круг не простой…
— Кей! — Верховой осадил коня, привычно взмахнул рукой. — Пусто! Пять домов, все покинуты…
Велегост переглянулся с Танэлой и кивнул, разрешая двигаться. И это село брошено — уже пятое. Третий день пути, и все одно и то же.
Добраться до загадочной горы оказалось не так-то легко. «Легени» Ворожко, да и сам дедич, знали путь, но категорически отказывались ехать с отрядом. Ворожко, отозвав Кея в сторону, принялся шептать, что места там гиблые, недаром тот край Колом зовут, а вот чьим, это даже произносить боятся. А в том Коле люди уже полсотни лет как не живут, и звери не живут, и даже птицы, говорят, улетели…
Выручила Стана. Дочь Беркута, узнав, в чем дело, сразу же согласилась провести маленький отряд. О Коле да о пустых селах она слыхала, но была уверена, что все это — давние сказки. Просто много лет назад в тех местах была война. Многие погибли, а остальные ушли — и не вернулись. Так, во всяком случае, ей рассказывал отец.
Итак, проводник был найден, а с остальным все решилось просто. Кей отобрал десятерых опытных кметов, с немалым трудом заставив верного Хоржака остаться с отрядом. Лоэн попросился сам. Велегост не стал спорить, ведь именно у горы Абдугай следовало искать следы пропавшего Зигурда.
Айну Велегост брать не стал. Узнав об этом, поленка не проронила ни слова, и даже взгляд узких темных глаз, казалось, не изменился. В ночь перед отъездом Кей велел Хор-жаку поставить шатер, но напрасно — девушка не пришла.
…Первый дом был уже виден — приземистый, из почерневшего дерева. У порога росла высокая трава. Кей уже знал, что внутри пусто. Те, что уходили, унесли все, даже деревянные лавки. Значит, уходили навсегда. Брошенные села наводили тоску, и отряд ни разу не ночевал в пустых избах. В лесу, среди живых деревьев, было как-то веселее.
Кметы спешились и начали осторожно обходить село. Впрочем, беды никто не ждал. Вода в заброшенном колодце была чистой, на старой яблоне у дороги зрели плоды, а пугливые аисты свили гнездо прямо посреди подворья.
— Мы словно в Ирии, — негромко проговорила Танэла, глядя на мертвое село. — Говорят, там раздолье для птиц, и души людей тоже становятся птицами.
Велегост спешился, присел в густую тень и развернул мапу. Абдугай не так далеко, где-то день пути, самое большее — полтора. Значит, задерживаться не стоит, надо ехать дальше, чтобы к завтрашнему вечеру…
— Кей! Кей!
В голосе кмета было удивление и одновременно — тревога. Велегост поднял взгляд.
— Кей! Здесь люди!
Велегост оглянулся — узкая сельская улица заросла травой, от ближайшего плетня осталось лишь несколько гнилых черных прутьев. Люди? Здесь?
— Веди!
Возле дальнего дома, прилепившегося к склону невысокого холма, собрались его кметы. Близко, впрочем, не подходили. Старший — пожилой десятник, знакомый еще по Тустани, поспешил к Кею и молча кивнул на подворье.
В первый миг показалось, что этот дом брошен, как и все остальные. Разве что двор был чище, и плетень новее. Зато дом выглядел совсем ветхим, почерневшая соломенная крыша провалилась, рухнуло высокое крыльцо…
— Вот он!
Человек сидел чуть в стороне, на куче черных потрескавшихся бревен. В глаза бросилось белое
