*******
Глава 8. Между прошлым и будущим
*******
Гарри плакал. Он знал, что в шестнадцать лет не плачут. Мальчики вообще не должны плакать. Разве что на похоронах. У мужчин должны быть суровые сердца и закаленный дух.
Но если можно плакать на похоронах, то для Гарри это они и были. Он хоронил свою наивность, самонадеянность и глупость. А еще он хоронил свою любовь.
Он вытер слезы и нашел на тумбочке свои очки, заботливо оставленные мадам Помфри. Да, он выжил. Опять. Спрашивается, зачем?
Гарри надел очки и огляделся. Сердце отбило глухой удар. На кровати возле окна, забранного ажурной решеткой, лежал профессор Сне… Северус. Он казался совершенно измученным. Тени от оконной решетки скользили по больничному одеялу. Рассеянные солнечные лучи касались бледного лба с горькой складкой между бровями, густых иссиня-черных волос, разметавшихся по подушке. Глаза профессора были закрыты, и под темными ресницами лежали голубоватые тени.
Гарри встал, преодолевая головокружение. Шатаясь, он подошел к кровати Снейпа и рухнул на колени, уткнувшись лицом в край одеяла.
— Северус… — прошептал он. — Прости меня. Если можешь, прости. Я не хотел. Мерлин свидетель, я не хотел. Северус… А ты был прав. Я дурак. Идиот. Я хуже, чем отец, — его плечи затряслись, горло сжали спазмы рыданий. — Я предатель. Мой отец не был п-предателем, — Гарри плакал, уже не скрываясь. — Я люблю тебя, Северус. Я и не знал, как сильно я люблю тебя, — прошептал он.
— Поттер, я не сплю, — внезапно раздался резкий голос профессора Снейпа.
Гарри вскочил.
— Северус, — пролепетал он, вглядываясь в хмурое лицо на больничной подушке.
— Если это шутка, Поттер, то неудачная, — скривил губы Снейп. — Меня радует, что вы знаете мое имя, но это не повод для фамильярности, мистер Поттер.
Если бы на Гарри сейчас кто-то вылил ведро ледяной воды, это испугало бы его гораздо меньше. Он отшатнулся, глядя на профессора, как на привидение.
— Севе… Профессор Снейп, вы разве ничего не помните? — его губы дрожали, он едва мог говорить.
— Что я должен помнить, мистер Поттер? То, что вы — наглый, самоуверенный и невоспитанный мальчишка? Я бы и рад забыть, но вы постоянно об этом напоминаете, — раздраженно сказал Снейп.
Он приподнялся на локтях и поморщился, видимо, от боли.
— Что вы вообще здесь делаете, мистер Поттер? Как всегда, свалились с метлы?
— Профессор, вы что, совсем-совсем ничего не помните? — Гарри захлестнуло такой волной отчаяния, что ему захотелось схватить Снейпа за больничную пижаму и силой вытрясти из него все воспоминания. Он вдруг подумал, что мог бы его сейчас ударить — выбить из него все это презрительное высокомерие, одним ударом стереть с лица ядовитую ухмылку, разбить в кровь эти красивые иронично кривящиеся губы. Он перевел дух.
— И что же я должен помнить, Поттер? — Снейп окинул его насмешливым взглядом. Пижама Гарри была расстегнута, и взгляд профессора задержался на его голом животе несколько дольше, чем следовало бы.
— Практика! Вы помните практику, с маглами? — Гарри сел на край кровати Снейпа.
— Поттер, вы о чем? — нахмурился профессор. Бедро Гарри касалось его ноги под одеялом, но он не отодвинулся.
— Вы помните, почему вы здесь? — спросил Гарри, заранее зная ответ.
— М-м… не очень. Очевидно, после собрания Пожирателей, — пожал плечами Снейп.
— Какое ваше последнее воспоминание? Что было до того, как вы сюда попали? — Гарри готов был зацепиться за любую соломинку.
Профессор свел брови к переносице.
— Обед в Большом Зале… Долорес Амбридж произносит речь. Текст речи не помню, — сердито сказал он. — Очередная чушь.
— А потом? — с отчаянием спросил Гарри.
— Поттер, это что, допрос? Вам больше нечем заняться? — окончательно разъярился Снейп.
— Долорес Амбридж произнесла свою речь две недели назад, — с горечью сказал Гарри.
Он дошел до своей койки, остановился, бессмысленно оглянулся вокруг, будто что-то потерял, последний раз посмотрел на профессора и вышел, как был, босиком и в пижаме.
— Поттер, — услышал он окрик Снейпа, но не остановился.
*****
Чьи-то теплые ладони легли на его веки.
— Угадай, кто? — уха коснулся обжигающий шепот.
— Прекрати, — Гарри повернулся и оказался в объятьях тонких ласковых рук Драко.
— Что, уже не нравлюсь? — прищурился Малфой. — Ты что, плачешь, Поттер?
