— Я тебя понял, — вдруг сказал он. — Хорошо, я не буду ёрничать. Но только завтра.
— О, Северус, — Гарри порывисто обнял учителя. — Ты самый лучший!
— Не обольщайся, — пробормотал мистер Снейп. — Я потребую возмещения, — он посмотрел на полуоткрытые губы Гарри.
— Я компенсирую все твои потери, — прошептал Гарри, наклоняясь и целуя уголок иронично изогнутых губ.
*****
Глава 20. Тем временем в гримёрных. Новая тревога капитана Аберфорта
В гримерке театра «Доминион» было не продохнуть. Комната была рассчитана не более чем на дюжину артистов, но никак не на группу из тридцати человек. Каждый свободный гвоздь и крюк были заняты костюмами: красные юбки девушек и черные бриджи юношей для «Тарантеллы», элегантные белые брюки, шляпы, синие фраки и жилеты для «Милой Чарити» завесили все стены и даже окна гримерки. Мисс Трелони, вызвавшаяся помочь, суетливо металась от одного танцора к другому, нанося сценический грим невесть почему дрожащими руками.
— Один глаз больше другого, — сердито сказала Пэнси Паркинсон, разглядывая в зеркале художества мисс Трелони.
Гример только замычала — ее рот был занят шпильками и булавками, торчащими между плотно сжатыми губами, как иголки дикобраза. Наклонившись над другим глазом красавицы, она подслеповато прищурилась и сделала еще несколько штрихов тушью.
— Теперь этот глаз больше! — возмутилась Пэнси.
— М-м? — мисс Трелони склонила голову на бок, рассматривая плоды своих трудов. — Угу, — согласилась она и уверенно мазнула кисточкой по веку девушки. Глаз значительно увеличился в размерах.
— Да вы издеваетесь! — заверещала Пэнси, вырвала у той тушь и принялась расчищать локтями дорогу к трельяжу.
Мисс Трелони обиженно поджала губы и, выплюнув изо рта булавки, вытянула из объемистой косметички небольшую плоскую бутылочку и приложилась к горлышку.
Гарри удивленно смотрел на себя в зеркало. Он бы никогда не подумал, что грим сделает его неузнаваемым: обведенные тушью глаза на покрытом светлой пудрой лице казались огромными и чужими. Разве что собственные губы ему понравились, — мисс Трелони сделала их немного темнее, чтобы придать лицу выразительность.
Гарри быстро облачился в черные бриджи, белую рубашку и жилет. Обмотав вокруг пояса алую атласную ленту, он остался собой доволен: из зеркала на него глядел молодой стройный итальянец, которому, судя по выражению лица, не страшен был даже бой с быком.
Дверь гримерки распахнулась, и в комнату ворвался мистер Снейп.
— Двадцать минут до звонка! «Тарантелла» — седьмым номером, а «Милая Чарити»… — он вдруг осекся и уставился на Гарри с совершенно непонятным выражением лица. — Э-э… «Милая Чарити» — тридцать пятым.
— Да мы тут скиснем к тридцать пятому номеру, — проворчал Рон.
— Не я пишу программу конкурса, мистер Уизли, — сказал хореограф, неотрывно глядя на Гарри. — Благодарите бога, в конкурсе более сотни номеров.
Гарри с тревогой всмотрелся в измученное лицо мистера Снейпа. Под его глазами лежали синеватые тени, и безжалостное неоновое освещение гримерки подчеркивало резкость морщин и болезненный цвет и без того бледного лица. Гарри в который раз пожалел о том, что уступил тогда Северусу, наотрез отказавшемуся ехать в больницу.
— Мистер Снейп, вы как с креста снятый, — подметила мисс Трелони и легонько икнула. — Давайте я вас подкрашу, — она потянулась к лицу хореографа дрожащей рукой с обсыпанной пудрой пуховкой.
— Благодарю покорно, — отшатнулся хореограф. Он осмотрел придирчивым взглядом танцоров: — Все на выход. Надо прогнать пару раз «Тарантеллу», — сказал он и прибавил: — мисс Паркинсон, вы конечно простите, но у вас левый глаз существенно больше, чем правый.
*****
— Где тебя носит, идиот! — накинулся на сына белый от бешенства Люциус Малфой. — Даже на конкурсе ты отцепиться не можешь от своего проклятого поэта! Я тебе сейчас такую поэзию устрою, — он замахнулся рукой и едва сдержался, чтобы не дать Драко затрещину: синяки на лице не вписывались в сценический имидж танцора хорнпайпа.
— Да я… — начал Драко.
— Да ты даже не переоделся! — Люциус швырнул в лицо сыну ирландский костюм: однотонный зеленый килт, белую рубашку и гольфы.
Драко быстро оделся и с ненавистью оглядел свое отражение: в глубине души он не переваривал ирландские танцы, которые грозили гротескным перекачиванием икроножных мышц. От нытья волынок ему каждый раз хотелось взвыть. Ирландский килт выглядел безобразней шотландского — он напоминал Драко старую юбку мисс Трелони. Но выбора не было, отец выяснил, что хорнпайп вновь входит в моду, и настоял на том, чтобы представить этот танец в номинации народных.
— Драко, будь другом, помоги, — запыхтел Винсент Крэбб: его килт никак не застегивался на поясе.
— Жри больше в «Макдональдсах», — Драко с трудом скрепил застежку на объемистой талии приятеля. — Каким мы номером?
— Девятым, — Крэбб втянул живот. — А «Судьба» — тринадцатым. Повезло, не устанем.
— Ну да, не устанем, — буркнул Драко. — И переодеться не успеем.
