— У тебя жар, — сказал Северус.
Он ускорил шаг, почти бежал.
— Прекрати! Поставь меня на ноги, — смеялся Гарри. Он обнимал Северуса, прижимаясь к нему горячими губами.
Снейп тяжело дышал. Гарри все-таки был тяжелым, и по сугробам было трудно идти. Он на минутку остановился перевести дух.
— Ну все, хватит, — притворно рассердился мальчик. — Мне приятно, что ты меня тащишь, но я же вижу, что тебе тяжело.
Учитель опустил его на землю, но продолжал крепко прижимать к себе.
— Тебе надо к Помфри. У тебя жар, — Снейп коснулся губами лба Гарри.
— Я просто перегрелся. На поляне Мерлин устроил июнь месяц, и солнце грело, а я в зимней куртке.
Снейп нахмурился.
— Опять Мерлин, — он взял Гарри под руку: — Ты можешь идти?
Не лучше ли аппарировать с ним в Мунго, подумал он.
— Слушай, я рассмотрел его сегодня! Наконец-то рассмотрел, — сказал Гарри, бодро шагая по сугробам и таща за собой Северуса. — У него волосы не черные, как твои, а темно-каштановые, и седина на висках, очень красиво. Ты когда состаришься, тоже такой будешь, — быстро говорил Гарри. Его глаза лихорадочно блестели, на щеках пылал румянец.
В Мунго, решил Снейп.
— Я уже состарился за этот вечер, пока тебя по всему лесу искал, — пробурчал он.
— Да, так вот, — Гарри перепрыгнул через кочку. — Волосы каштановые, а глаза светло-карие, он смотрит, и так тепло становится! А нос у него и вправду здоровый, почти как у тебя. Только у него еще бородка есть, небольшая, но красивая. Короче говоря, ему очень идет, — Гарри говорил очень быстро, смеясь и жестикулируя.
«Все-таки к Помфри ближе. Да и от аппарации плохо ему станет…»
— И у него не мантия, а такая ткань зеленая наброшена, то есть даже не зеленая, а изумрудная, и как будто светится, и завернута на нем так, как древние римляне у нас в учебнике ходили, ну, не в учебнике, а у себя там в древности… ну ты понял, Северус, — Гарри перепрыгивал какие-то ямки, отламывал на ходу ветки, расчищая дорогу, и вообще весь лучился энергией. Снейп едва успевал за ним, задыхаясь от быстрой ходьбы.
— А знаешь, как он поет, я просто обалдел! Ты умеешь петь? — деловито спросил он Снейпа.
Если б Снейп умел краснеть, он бы сейчас покраснел. Не рассказывать же Гарри, что он иногда поет над своими зельями.
— М-м, не думаю, — буркнул он. Навряд ли мурлыканье над зельями можно считать песнями.
До замка было уже рукой подать. Как они так быстро дошли, поразился Снейп. От поляны до замка было больше мили, да еще по такому снегу.
Вдруг Гарри остановился.
— Северус, скажи мне, — он заглянул ему в глаза: — Ты ведь волшебник. И ты не веришь в чудеса. Как это может быть? Я же вижу, ты мне не веришь. Я тебе хотел кое-что показать, но…
— Я верю тебе, — расстроился Снейп. — Просто ты перемерз и… У тебя были галлюцинации. Это бывает. Я верю, что… что ты это не придумал.
— Ты не веришь в чудеса, — повторил со вздохом Гарри. Он потрогал вторую половинку кубка в кармане куртки.
— Чудеса — это то, что ты не можешь внятно объяснить, — сказал Снейп. — Очень удобно все, что не понял, назвать чудом. Ты так рассуждаешь, потому что рос с магглами. В магии все тоже подчиняется своим законам. Ничего не бывает из ничего, ничего не может случиться просто так.
— А что, разве с тобой не случалось такого, что нельзя ну ничем объяснить? Ни маггловскими, ни магическими законами?
— Наше незнание — это не чудо. И восхищаться тут нечем.
— Ты меня не понимаешь, — с легкой досадой сказал Гарри. — Или я не умею объяснять.
— Скорее второе, — буркнул Снейп.
Они подошли к воротам с каменными вепрями. Учитель остановился.
— Гарри. Подожди. Я не успел с тобой поговорить, — сказал Северус. — Про нас с тобой.
Мальчик посмотрел ему в глаза. Это был странный взгляд, теплый и грустный.
— Дамблдор знает о нас, — тихо сказал Снейп.
— Я догадывался, — кивнул Гарри.
Северус поднял бровь. Надо же, все всё знают, один он, идиот, в блаженном неведении.
— Нам нельзя встречаться. Какое-то время, — сказал Снейп. — Пока я… закончу с одним заданием, — бесцветным голосом добавил он.
Не Риддл убьет, так Альбус засадит в Азкабан. В эту веселую программу плохо вписываются встречи с
