превосходства в воздухе и порою создать видимость общего превосходства ВВС». В качестве примера он привел боевые действия люфтваффе против пяти советских фронтов, когда два их воздушных флота по очереди «навалились» на них, создавая превосходство. При этом наши фронты не смогли обеспечить даже элементарного взаимодействия своей авиации.
Таким образом, только 5 мая 1942 г. вышел первый приказ НКО СССР о реформировании ВВС Красной армии и создании крупных авиационных объединений фронтовой авиации.
Воздушная армия, имея точно такую же численность самолетов, как ВВС фронта и ВВС армий, стала способна решать гораздо более эффективно обычные и самые сложные боевые задачи. К сожалению, удалось преодолеть распыление фронтовой авиации лишь в рамках фронта, но распыление фронтовой авиации сохранилось в рамках стратегического направления и всего советско-германского фронта. Следовательно, крупные авиационные резервы Ставки ВГК все равно требовались для переноса усилий фронтовой авиации как с одного фронта на другой, так и с одного стратегического направления на другое. То есть создание воздушных армий, как первая попытка достичь централизованного управления авиацией с целью массированного ее применения, не было доведено до своего логического конца. По этому поводу интересно высказался командующий 1-й Воздушной армией генерал Худяков: «Мы никогда не сможем массировать нашу авиацию и эффективно содействовать наземным войскам, если не перестроим систему управления. Спрашивается, можем ли мы продолжать и в дальнейшем разбрасывать столь эффективную силу и дорогостоящую материальную часть на громадной территории? Нет, не можем. Пора с этим покончить и собрать авиацию в кулак».
И он был прав, потому что в конечном итоге созданные 17 воздушных армий, разбросанные по фронтам, фактически не имели крупных сил авиации. В то время как максимальное массирование авиации требовалось на одном или на двух фронтах.
Теперь поступали предложения изъять воздушные армии из подчинения фронтов и подчинить непосредственно Ставке ВГК через командующего ВВС и его штаб, а во фронтах оставить только разведывательную авиацию и смешанные авиаполки. Были и еще конструктивные предложения. Однако их не удалось реализовать в дальнейшем, и воздушные армии остались в подчинении фронтового командования, не решив проблему крупных авиационных резервов.
Путь массирования сил авиации на главном направлении нашли за счет маневра крупными авиационными резервами при наличии в каждом фронте немногочисленных воздушных армий.
К слову сказать, люфтваффе превосходство в воздухе на Восточном фронте доставалось непросто. Так, Адольф Галланд в своих мемуарах написал: «Одним из руководящих принципов ведения войны при помощи Военно-воздушных сил является собрание воедино большой массы боевых единиц, то есть достижение численного превосходства в решающих местах. Но следовать буквально этому принципу было невозможно вследствие постоянного расширения Восточного фронта, а также из-за настойчивых, безотлагательных требований со стороны армейского командования.
Несмотря на наше превосходство и относительно малые потери, на восточном направлении вполне возможно было отчетливо представить себе ту точку в перспективе, где наверняка атакующая мощь люфтваффе в результате постоянного растяжения коммуникаций уменьшилась бы, так что кампания должна была завершиться до того, как наступил бы этот самый момент...»
7
Под Сталинградом преимущество врага (в качестве самолетов и летчиков) командование ВВС Красной армии пыталось компенсировать созданием элитарных авиачастей — полков асов. Однако сразу справиться с противником, а затем и превзойти его без численного роста ВВС (накопление резервов в том числе), без постоянного совершенствования и установления технического превосходства и без радикальной перестройки всей структуры ВВС и системы подготовки кадров было невозможно.
Еще до боев под Харьковом и Сталинградом командование ВВС впервые было вынуждено обратить внимание и придать особое значение асам истребительной авиации. Из числа лучших летчиков были сформированы два специальных авиаполка, предназначенных для завоевания оперативного господства в воздухе. Так, с 20 мая 1942 г. в непосредственное подчинение начальника инспекции полковника Сталина вошел 434-й истребительный авиаполк. А с 20 мая по 12 июня 1942 г. 434-й полк на аэродроме в Люберцах пополнялся летным составом из числа летчиков, имеющих боевой опыт, и получал новую матчасть — самолеты Як-1, на которых и проходили тренировку пилоты. Из 521-го ИАП прибыли летчики И. Клещев, В. Алкидов, А. Баклан, В. Бабков, Н. Карначенок; из 42-го ИАП — А. Котов; из 520-го ИАП — В. Савельев, Ф. Каюк, Н. Корначенко, И. Пеший. Героя Советского Союза капитана Ивана Ивановича Клещева назначили командиром полка.
После подготовительных мероприятий 434-й ИАП в составе двух эскадрилий и под непосредственным руководством заместителя начальника инспекции ВВС подполковника Ф. М. Пруцкова перебазировался на Юго-Западный фронт. С 13 июня по 4 июля 1942 г. полк входит в подчинение 8-й Воздушной армии. Второй полк — 9-й гвардейский ИАП — был преобразован из 69-го ИАП (69-й ИАП разделился на два полка). Цементирующей силой этой прославленной части стали герои обороны Одессы. Переучивание полка на новый фронтовой истребитель ЛаГГ-3, проходившее параллельно с переформированием, потребовало месяц — ровно столько, сколько понадобилось, чтобы все освоили новую машину. По воспоминаниям В. Д. Лавриненкова, ЛаГГ-3 по сравнению с «ишачком» оказался тяжеловатым и весьма строгим на посадке. В этом плане Як-1, доставшийся 434-й ИАП, обладал меньшим взлетным весом и имел наиболее совершенную аэродинамику. Но вернемся к 9-му Гвардейскому краснознаменному Одесскому истребительному. Под Харьков он прибыл 15 июня 1942 г., пополненный сильными летчиками, имевшими на счету более пяти побед. Полк возглавил Герой Советского Союза подполковник Лев Львович Шестаков. К слову сказать, именно его 69-й ИАП в обороне Одессы стал самым результативным во всей истребительной авиации нашей армии. Девяносто четыре победы в то время не имел на счету ни один полк.
В это время враг стремился выйти к Сталинграду и на Северный Кавказ. В директиве Ставки за № 170 495 была сформулирована задача Сталинградского фронта: «Прочно занять Сталинградский рубеж западнее р. Дон и ни при каких условиях не допустить прорыва противника восточнее этого рубежа в сторону Сталинграда». Эта директива была передана в 2 ч 45 мин 12 июля 1942 г., а 17 июля началась битва под Сталинградом. В ходе ее оборонительного периода советскими войсками были последовательно проведены две стратегические оборонительные операции: 1) на дальних подступах к Сталинграду (17 июля — 17 августа 1942); 2) на ближних подступах и в городе (13 сентября — 18 ноября 1942).
«Горький запах горячих хлебов, перегретого железа и крови стоял над полями Дона. Тучи дыма и пыли на дорогах отступления поднимались высоко в небо».
Дважды Герой Советского Союза В. Д. Лавриненков об этих днях писал следующее: «Гитлеровская авиация безраздельно господствовала в воздухе, драться приходилось без устали, моторы «ЛаГга-3» практически целыми днями не выключались. Над полевым аэродромом Покровское не успевала оседать поднимаемая винтами пыль. Летали активно, а вот результаты были малоутешительными: счет сраженных врагов почти не увеличивался, а сами потери несли.
Немец вел себя в воздухе нагло, самоуверенно, как бы чувствуя свою полную безнаказанность. Это Шестакова приводило в ярость». К слову, в самом начале боев были потеряны сразу 6 самолетов. На соседнем аэродроме стоял полк Героя Советского Союза Н. Герасимова, участника воздушных боев в Испании, на р. Халхин-Гол и в Советско-финляндской войне. Так как его полк воевал здесь продолжительное время, J1. Шестаков решил навестить коллегу, поговорить с ним, с его пилотами и обменяться опытом. А задуматься было над чем.
— Во-первых, — сказал Герасимов, — у фашистов здесь впятеро больше самолетов, чем у нас. Техника у них более совершенна. Вы же летаете с пассатижами за голенищами? — обратился он к Шестакову.
— Да, приходится. Кнопку шасси на их выпуск иначе не вытянешь из гнезда, если заест, — ответил Лев Львович.
