неизвестно точное место погребения митрополита, как и место его расстрела (то ли это тюрьма в Магнитогорске, то ли станция Куйбас).
Из автобиографии Е. А. Тучкова: «6 июля 1941 года по призыву партии добровольно пошёл в Красную Армию. До конца сентября того же года я находился на фронте: сначала в Андреевском районе Смоленской области, затем в районе озера Селигер Калининской области (деревня Красуха). 20 сентября 1941 года я тяжело заболел и 89 эвакопунктом был из армии как непригодный к военной службе освобождён совсем. Из армии я приехал к своей семье в Златоуст; где лечился и поправился до января 1942 года, а потом, когда стал чувствовать себя окрепшим, поехал в Москву, где и стал работать на лекционной работе (вести антифашистскую пропаганду) в центральном Совете СВБ СССР, а потом одновременно ещё и военную работу, состоя заместителем начальника военно-учётного пункта по политчасти Ростокинского района, которую выполняю и сейчас».
Глава восьмая
Церковь и война
В двухэтажном особняке на Кропоткина, 20 Карпов проводил, как правило, большую часть своего рабочего времени. Проблем было превеликое множество, начиная от отсутствия клея, бумаги, конвертов и обыкновенных канцелярских папок, заканчивая организацией работы аппарата. Опыта работы не было ни у кого. Не было и элементарных знаний в отношениях с религиозными организациями. Только несколько человек имели высшее образование. Один из них завотделом по делам Центрального управления церкви, другой переводчик, третий ответственный секретарь, да ещё юрисконсульт.
Лишь в 1944 году была утверждена инструкция, регламентирующая распределение обязанностей членов Совета. А это и организация деятельности уполномоченных через работу инспекторской группы Совета, контроль за патриотической работой Русской православной церкви, контроль издательской деятельности Синода, контроль за деятельностью духовных учебных заведений, организация персонального учёта епископата РПЦ. Часто приходилось бывать и в правительстве, где регулярно обсуждались многие приоритетные вопросы.
В органах были свои трудности, но всё было годами отлажено и работало достаточно чётко. Например, «дело агентурной разработки» предшествовало «делу-формуляру», если в процессе работы сотрудниками выявлялись какие-то серьёзные обстоятельства, свидетельствующие о необходимости более глубокой разработки.
«Дела-формуляры» могли вести годами, но завершались они тремя вариантами: арестом, вербовкой или сдачей дела в архив. Это, так сказать, два действия. А всего их было три.
Начиналось же всё с первого действия, а именно с «дела оперативной проверки». Работали агенты с псевдонимами или кличками, проводились оперативные мероприятия, которые что-либо фиксировали. Объект обкладывали со всех сторон, собирали прямые доказательства шпионской деятельности и т. д. и т. п.
А тут один процесс создания аппарата Совета на местах решить было неимоверно трудно. Только на февраль 1944 года из 89 штатных единиц было назначено только 43 уполномоченных. Ещё оставались вакансии в 10 областях Белоруссии и в 20 областях Украины. А ведь делалось всё согласно постановлению правительства, да и требование было категорическим…
Вопросы, которыми приходилось заниматься Карпову, были порой не только сложными, но и весьма щекотливыми, как, например, этот:
«г. Москва 18 ноября 1944 г.
Секретно
Управляющему делами Совнаркома Союза ССР товарищу Чадаеву Я. Е.
В 1944 году Управлением делами Совнаркома Союза ССР было отпущено Совету по делам Русской православной церкви при СНК СССР 100 тысяч рублей для расходов в течение года на приобретение ценных подарков высшему духовенству (патриарху и митрополитам) в юбилейные дни, что было разрешено тов. В. М. Молотовым.
Совет обращался в Управление делами Совнаркома СССР в 1944 году об отпуске такой суммы только потому, что сметой Совета на 1944 год не были предусмотрены ассигнования на эти цели.
В данное время Совет составил и представил в Наркомфин СССР смету расходов на 1945 год и по ст. «Прочих расходов» включил сумму в 100 тысяч рублей, дав соответствующее объяснение в объяснительной записке.
Штатное управление Наркомфина Союза ССР, просматривая смету Совета на 1945 год, включило эту сумму и просит соответствующих указаний от Совнаркома.
Совет по делам Русской православной церкви при СНК СССР в связи с этим просит Вашего указания Наркомфину Союза ССР о включении в план финансирования Совета в 1945 году 100 тысяч рублей на приобретение, по мере надобности, ценных подарков высшему духовенству.
В январе месяце, с разрешения Правительства, будет проводиться избрание патриарха Московского и всея Руси, что уже потребует расходов по этой смете, а, кроме того, в течение года будут юбилейные дни высшего духовенства.
Как пишет Т. А. Чумаченко, «традиция одаривания руководства патриархии стала частью новой церковной политики И. В. Сталина. С осени 1943 года на церковное руководство как из рога изобилия падали различные блага: квартиры, машины, «подарки», дачи, возможность отдыха и лечения в лучших санаториях страны. В 1944 г. к своему 77-летию немало ценных подарков от правительства получил патриарх Сергий».
Кусочек из обычного рабочего дня Георгия Григорьевича выглядит следующим образом:
5 мая 1944 г.
Совершенно секретно.
4 мая 1944 года в Совете по делам Русской православной церкви при СНК СССР был принят председателем совета тов. Карповым Г. Г. патриарх Московский и всея Руси Сергий, по просьбе последнего.
На приёме присутствовали: зам. председателя совета тов. Зайцев К. А. и управляющий делами Московской патриархии Колчицкий Н. Ф.
Во время беседы были затронуты следующие вопросы:
1) Председатель совета тов. Карпов Г. Г. передал патриарху Сергию письмо греческой принцессы Ирины, полученное советом 27 апреля 1944 г. от зам. народного комиссара иностранных дел СССР тов. Кавтарадзе, а Наркоминдел получил это письмо от своего посланника в Каире, которому вручила письмо принцесса Ирина.
В данном письме греческая принцесса Ирина, ранее находившаяся также в переписке с патриархом
