контроля.
Так что с 1946 года Лаврентий Павлович Берия был не так опасен для молодого Абакумова. Виктор Семёнович уже работал напрямую на вождя, освободившись от опасного ока Берия. Вот только в период с марта 1949-го по июль 1951-го произойдёт резкое усиление позиций Берия в руководстве страны, чему поспособствует успешное испытание первой в СССР атомной бомбы, работы над созданием которой Лаврентий Павлович курировал. Но это будет потом.
Зато в годы войны Берия являлся прямым начальником Виктора Семёновича. И в некотором роде более опасным, чем сам вождь. Потому как со Сталиным Абакумов общался редко и только на вторых и третьих ролях. Чаще всего начальник ГУКР СМЕРШ встречался с Лаврентием Павловичем, значительно чаще с ним общался по телефону и чаще всего направлял на его имя различного рода документы за своей подписью.
Однако человеком Берия так и не стал. Почему? Да потому, что не был близким ему человеком. Не был вхож в его дом. Не был подпущен, что называется, к телу.
Но именно служба под руководством Берия в годы войны стала самой значительной школой, самым значительным опытом для Виктора Семёновича. Молодому комиссару госбезопасности, а затем генералу Абакумову было чему поучиться у своего шефа. И тем более в самое тяжёлое время для страны…
Сам Лаврентий Павлович трижды выезжал на фронт. Дважды в августе — сентябре 1942 года и в марте 1943-го на Кавказ в качестве представителя Ставки ВГК. Третий раз он сопровождал Сталина в августе 1943-го на Калининский фронт. Именно тогда, когда охрану вождя обеспечивал генерал Серов.
После ареста Берия обвинят в том числе и во вредительских намерениях, которые выразились в отказе дать фронту находившиеся в его ведении дивизии НКВД.
«Почему вы, имея в своём распоряжении более 120 тысяч человек войск НКВД, не дали их использовать для обороны Кавказа?» — спросит его маршал И. С. Конев.
«Я утверждаю, что недостатка в войсках там не было. Перевалы были закрыты. Я считаю, что мы провели большую работу по организации обороны Кавказа. Я раньше не говорил, почему я не давал войск НКВД для обороны Кавказа. Дело в том, что предполагалось выселение чеченцев и ингушей», — ответит бывший соратник Сталина.
Как пишет в книге о Берия Б. В. Соколов, «в самом начале войны, 8 июля 1941 года Берия санкционировал войсковую операцию «для ликвидации чеченских банд», укрывшихся в Хильдихароевском и Майстинском ущельях Грузии, силами 6 полков внутренних войск, подкреплённых несколькими отрядами НКВД. Особенно усилилось повстанческое движение летом 42-го, с приближением к Главному Кавказскому хребту немецких войск. В дни пребывания Берии на Кавказе, в конце августа, чеченские отряды ликвидировали колхозы и советские органы в ряде селений в горной Чечне и вступили в бой с расположенными в райцентрах войсковыми гарнизонами. В конце сентября — начале октября вспыхнуло крупное восстание в Введенском и Чеберлоевском районах, в подготовке которого участвовали немецкие парашютисты. Всего на территории Чечено-Ингушской республики действовало до 25 тысяч повстанцев».
«Против Советской власти боролись также карачаевцы и балкарцы, да и в Дагестане было неспокойно, — продолжает Б. В. Соколов. В этих условиях Берия опасался отправлять части НКВД на фронт, не без оснований полагая, что тогда Северный Кавказ затопит волна репрессий. Единственный путь ликвидации повстанческого движения Берия видел в немедленной депортации чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев, иначе немцы, если бы им удалось прорваться через Главный Кавказский хребет, получили бы пополнение в десятки тысяч бойцов — убеждённых противников Советской власти. Однако окружение германской группировки в Сталинграде в конце ноября 42-го резко изменило общую стратегическую обстановку в пользу Советского Союза, в том числе и на Кавказе, что позволило с депортацией повременить».
Только в 1944 году Лаврентию Павловичу пришлось приступить к давно задуманной депортации северокавказских народностей. В январе 1944 года Берия утвердил «Инструкцию о порядке проведения выселения чеченцев и ингушей», а в феврале он издал приказ по НКВД о депортации чеченцев и ингушей.
20 февраля он со своими помощниками прибыл в Грозный и лично руководил операцией, в которой задействовал до 19 тысяч оперативных работников НКВД, НКГБ и СМЕРШ, а также около 100 тысяч офицеров и бойцов войск НКВД, стянутых со всей страны для участия в «учениях в горной местности».
22 февраля Берия встретился с руководством республики и высшими духовными лидерами, предупредив их о проведении операции и предложив им провести необходимую работу среди населения.
Утром 23-го началась операция по выселению. На следующий день Лаврентий Павлович докладывал вождю: «Выселение проходит нормально… Из намеченных к изъятию в связи с операцией лиц арестовано 842 человека». В результате трёх операций будет выселено в восточные районы СССР до 650 тысяч чеченцев, ингушей, калмыков и карачаевцев.
Помимо данных народностей, Берия предложил Сталину выселить балкарцев, а уже 26 февраля он подписал приказ «О мероприятиях по выселению из КБ АССР балкарского населения». 11 марта нарком внутренних дел доложил хозяину о выселении 37 103 балкарцев.
Как констатирует Б. В. Соколов, всего в 1944 году «было выселено около 873 тысяч карачаевцев, калмыков, чеченцев, ингушей, крымских татар, а также греков, болгар и армян Крыма. Всего же, включая первые послевоенные годы, было репрессировано 62 нации и народности. Из них к октябрю 45-го в местах ссылки в Казахстане и Средней Азии в живых осталось только 741,5 тысячи человек».
Такого рода «операции», приравненные к войсковым, тоже были хорошей школой для начальника Управления контрразведки СМЕРШ. Тем более за них награждали гораздо щедрее, чем за боевые и особо важные контрразведывательные операции.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 марта 1944 года орден Кутузова I степени получил Меркулов, орден Суворова I степени получил Кобулов, орден Суворова I степени получил Серов. Виктору Семёновичу Абакумову дали орден Суворова II степени. Судя по всему, лишь из-за меньшего количества участвующих в операциях «смершевцев» по отношению к работникам НКВД и НКГБ.
Примечательно, что свою первую награду в годы войны — полководческий орден, начальник ГУКР СМЕРШ получил именно весной 1944 года, за операцию по выселению северокавказских народностей.
Ещё одна из подобного рода «боевых» операций легла на плечи Абакумова летом 1945 года. Предыстория её такова…
«Согласно сталинскому пониманию, небольшая прослойка поляков, сотрудничавших с гитлеровскими властями, относилась к «подозрительным лицам» в Польше в меньшей степени, нежели люди, которые поддерживали польское правительство в эмиграции и Армию Крайову, организовавших восстание в Варшаве летом 1944 года, — пишет Энтони Бивор. — Сталин относился к этому событию как к преступному антисоветскому акту. В его глазах оно было не чем иным, как попыткой захватить польскую столицу и переместить туда «лондонское эмигрантское правительство» прямо под носом у наступающей Красной Армии. Той армии, которая сражалась и умирала ради освобождения Варшавы».
«… Армия Крайова официально являлась вооружённой силой, воюющей на стороне союзников» и «Сталин намеренно проводил политику, в которой Армия Крайова и украинские националисты из организации УПА (Украинская повстанческая армия) ставились на одну плоскость. По крайней мере он пытался доказать, что они тесно сотрудничают между собой».
«Убеждённость советского лидера в необходимости ликвидировать Армию Крайову наглядно проявилась в небольшом инциденте, произошедшем между военными представителями СССР и США.
5 февраля 1945 года, вскоре после начала Ялтинской конференции, неподалёку от местечка Куфлево совершил вынужденную посадку американский самолёт Б-17, пилотировавшийся лейтенантом Мироном Кингом. Вскоре к самолёту подошёл молодой поляк и попросил американских лётчиков взять его с собой. Парня взяли с собой на борт и доставили на аэродром в Щучине, где намечалось произвести более тщательный ремонт боевой машины. Поляка переодели в лётную униформу и после посадки выдали его за члена команды Джека Смита. Генерал Антонов позднее отмечал в своём докладе, что только после того, как в дело вмешались советские представители, лейтенант Кинг вынужден был признать, что этот поляк является не членом команды, а иностранцем, о происхождении которого они не имеют никакого понятия.
