стали выявляться «преступные группы», возглавляемые руководителями целых отраслей промышленности, целых видов Вооруженных Сил страны. Такой оказалась группа во главе с наркомом авиационной промышленности Героем Социалистического Труда генерал-полковником инженерно-авиационной службы Шахуриным Алексеем Ивановичем. В эту группу входили: главнокомандующий Военно-Воздушными Силами Советской Армии, дважды Герой Советского Союза Главный маршал авиации Новиков Александр Александрович, заместитель главнокомандующего и главный инженер ВВС Советской Армии генерал- полковник инженерно-авиационной службы Репин Александр Константинович, начальник Главного управления заказов технического снабжения ВВС Советской Армии генерал-лейтенант инженерно- авиационной службы Селезнев Николай Павлович, член Военного совета ВВС Советской Армии генерал- полковник авиации Шиманов Николай Сергеевич, заведующие авиационными отделами Управления кадров ЦК ВКП(б) Будников Александр Викторович и Григорьян Гамлет Мкртычевич».
Все они были арестованы в марте — апреле 1946 года, а уже 8 мая 1946 года пятитомное дело поступило председателю Военной коллегии Верховного Суда СССР.
«Военная коллегия признала, что в системе Наркомата авиационной промышленности и Военно- Воздушных Сил Советской Армии существовала антигосударственная практика, приводившая к тому, что на протяжении войны и в послевоенный период народным комиссариатом авиационной промышленности выпускались бракованные самолеты и авиамоторы, которые затем «преступным путем протаскивались на вооружение авиационных частей»».
Основными виновниками были признаны семь человек. Шахурин получил наказание в виде 7 лет лишения свободы. Будников и Григорьян как пособники — по два года, Репина приговорили к 6 годам, Новикова на 5 лет, Шиманова на 4 года и Селезнева на 3.
Позже пострадал и первый заместитель главнокомандующего ВВС маршал авиации Ворожейкин Григорий Алексеевич. Сначала его просто освободили от должности и назначили командующим 1 — й воздушной армией. В 1947 году его уволили в отставку, а 11 апреля 1948 года арестовали «за антисоветскую деятельность». Кроме «вражеских измышлений в отношении вождя советского народа», клеветы на важнейшие мероприятия партии и правительства, восхваления буржуазных порядков, Григорию Алексеевичу вспомнили и приемку на вооружение авиачастей дефектных самолетов, вследствие чего понижалась боеспособность советской авиации и происходило большое количество катастроф. Военная коллегия приговорила маршала авиации к 8 годам тюремного заключения.
А вот авиаконструктор Яковлев ни в коем случае не пострадал. Видимо, не до него было…
Любопытно, что на допросах у следователя Лихачева и у начальника СМЕРШ Абакумова из Новикова потихоньку вытягивали факты его взаимоотношений с Жуковым. «Авиадело» как бы отходило в сторону.
Позднее A.A. Новиков записал: «Арестовали по делу ВВС, а допрашивают о другом». И вот еще одна запись: «Я был орудием в их руках для того, чтобы скомпрометировать некоторых видных деятелей Советского государства путем создания ложных показаний. Это мне стало ясно гораздо позднее. Вопросы о состоянии ВВС были только ширмой».
В 1953 году полковник Лихачев показал:
— Следствие по делу Шахурина, Новикова, Шиманова и других велось специально созданной следственной группой. Все арестованные ежедневно допрашивались с короткими перерывами до 5–6 часов утра.
— Им не представлялось времени для сна? — спросили его.
— Да, фактически так и было, но такова была введенная Абакумовым система следственной работы СМЕРШ, причем протоколы допросов арестованных по этому делу не составлялись. Я составлял обобщенные протоколы в отсутствие арестованных по своим заметкам.
— Протоколы допросов составлялись по каким-то шпаргалкам?
— Существовал порочный стиль и метод следствия.
На очной ставке с этим полковником A.A. Новиков сообщил: «Когда Лихачев ввел меня в кабинет Абакумова, последний впервые заговорил со мной на человеческом языке, предложил мне сесть за приставной столик и сказал, что я должен буду подписать составленное от моего имени заявление в адрес И. В. Сталина. Абакумов взял со стола отпечатанные листы с текстом этого «заявления» и передал их Лихачеву, который стоял справа от меня, а сам вышел.
Лихачев давал мне на подпись по одному листу.
Когда это сфабрикованное от моего имени «заявление» было мною подписано, через какое-то время Лихачев вновь вызвал меня и дал мне печатный текст «заявления» с требованием переписать его от руки — в его присутствии».
Именно это «заявление» было рассмотрено Высшим военным советом 1 июня 1946 года, а уже 3-го числа Совет Министров СССР принимает решение об освобождении маршала Советского Союза Г. К. Жукова от должности Главнокомандующего Сухопутными войсками и заместителя министра Вооруженных Сил СССР. Начинается его известная всем опала и начинаются аресты тех, кто был близок Жукову. Об этом я писал. Писали и другие. Но мне хотелось лишь только напомнить два эпизода.
Когда в январе 1948 года арестовали генерал-лейтенанта К. Ф. Телегина, то Абакумов лично пригрозил ему расправой в случае, если он не подпишет предъявленных ему обвинений. После отказа Виктор Семенович без помощи подручных выбил ему передние зубы, а потом дважды каблуками наступал на пах. И в дальнейшем заслуженного генерала избивали резиновой дубинкой по два раза в день, вырывая на теле куски мяса. Избивали до тех пор, пока он не подписал.
18 сентября 1948 года был арестован генерал-лейтенант В. В. Крюков, заместитель командира 36-го стрелкового корпуса.
Сначала его вызвал заместитель начальника следственной части полковник Лихачев и предупредил:
— Помни, что ты теперь уже не генерал, а арестант, и разговоры с тобой будут коротки. Если ты вздумаешь запираться в своих показаниях, будем бить тебя, как «Сидорову козу».
Владимир Викторович пытался возражать:
— МГБ мне звания не присваивало, и не оно меня будет лишать, а применять избиения к подследственным в Советском Союзе никому не дано права.
— Этот вопрос согласован, где надо, — ответил Лихачев. — Мы самостоятельно не избиваем.
— Но позвольте, я же только пока что подследственный и никем пока не разжалован.
— Иди сюда, — приказал полковник и подвел Крюкова к окну, из которого была видна улица. — Видишь, там народ, вон где подследственные, а ты уже осужден, от нас на свободу возврата нет, дорога только в исправительные лагеря.
Из кабинета Лихачева Крюкова повели в кабинет Абакумова. Виктор Семенович, как всегда, был конкретен:
— Если ты будешь упорствовать, будем тебя бить и искалечим на всю жизнь. Ты меня понял?
— Но позвольте, — пытаясь защищаться, говорил генерал, — как же так, в Советском Союзе не допускаются подобные методы ведения следствия, это напоминает «ежовщину».
— Я тебе покажу «ежовщину», — заорал министр. — Еще раз говорю, не будешь давать показания, искалечим на всю жизнь и все равно добьемся от тебя нужных показаний.
Такой и была кухня в ведомстве Виктора Семеновича, мало чем изменившаяся с тридцатых годов.
«Близость к Сталину изменила и отношение Абакумова к другим руководителям СССР, — считает Е. Жирнов. — Вероятно, и в этом сказались его прямолинейность и простота: есть только вождь и его преданный последователь, а со всеми остальными можно не считаться. И очень скоро министр нажил себе много врагов. Первым был Маленков. Сразу после войны Василий Сталин рассказал отцу, что советская авиапромышленность направляла на фронт не до конца испытанные, а порой и бракованные самолеты. Разобраться в ситуации поручили тогда еще начальнику СМЕРШа Абакумову. Факты частично подтвердились, и некоторые руководители авиапромышленности и ВВС были арестованы. Пострадал и Маленков — его на время сместили с должности секретаря ЦК.
Следующим стал благодетель Абакумова Лаврентий Берия. Абакумов не только перестал прислушиваться к советам маршала, но и, став министром, в кратчайшие сроки выдавил из МГБ большую
