петли для весел он заменил прочными деревянными колками - предвестниками уключин, жестче фиксировавшими весло и увеличивавшими точность и силу гребка (греки называли их «ключами»). Таран, завершение киля, был дополнен надводным тараном - окованной медью заостренной балкой, лишавшей вражеский корабль подвижности, ломавшей его весла (хорошее представление о ней дали бы бушприты современных парусников, если поставить их горизонтально).
По фрагменту барельефа V века до н. э. с афинского Акрополя (это единственное сохранившееся изображение триеры, не считая сильно стилизованного рельефа римской колонны Траяна) и обнаруженным в Пирее докам установили ее размеры: до тридцати восьми метров в длину, до восьми в ширину и осадка один метр. Высота надводного борта не превышала двух с половиной метров.
На афинском рельефе виден лишь один ряд гребцов. Это гребцы верхнего ряда - траниты, во время боя нередко сменявшие весла на луки и копья. Они работают как бы под «крышей». Эта крыша - видоизмененная боевая палуба, катастрома. Теперь она делалась в виде сплошного прочного навеса, поддерживаемого пиллерсами. Она не только защищала гребцов, но и позволяла устанавливать на ней боевые башни и орудия и давала больше свободы воинам. Ее чаще теперь называли стегой - навесом, крышей, убежищем (это слово восприняли и римляне, употребляя его наряду с собственным «табулатом» - дощатым настилом). Ниже транитов размещались зевгиты, а еще ниже - таламиты, набиравшиеся, как иногда полагают, из рабов.
Относительно рабов-гребцов существуют, однако, большие сомнения, ибо нет ничего проще, чем удрать во время береговой стоянки и тем лишить корабль скорости. На такой риск едва ли пошли бы триерархи - командиры триер, тем более что известно немало случаев, когда в сходных обстоятельствах с кораблей убегали слуги-рабы, сопровождавшие своих господ. По свидетельству Фукидида, коринфяне набирали «за плату матросов из самого Пелопоннеса и из остальной Эллады», афиняне комплектовали экипажи из полноправных граждан низших сословий, причем гребцами часто были эпибаты - морские пехотинцы, непременно включавшиеся в состав команд и получавшие одинаковую плату с матросами - по одной драхме в день. Плата эта была явно недостаточной, поэтому «триерархи платили вдобавок к государственному жалованью корабельным гребцам на верхнем ряду весел и вообще всей команде из своих средств». Историк красочно живописует, как некоторые состоятельные граждане сажали вместо себя за весла купленных на стоянках рабов («и это послужило причиной падения боеспособности флота»), как исчезали на тех же стоянках матросы, уходившие за хворостом или припасами, как дезертировали наемники при малейшем колебании весов Фортуны, делая выбор между жизнью и жалованьем. То, что команда получала жалованье не полностью, оставляя львиную часть его в залог командиру судна до возвращения в порт, не спасало положения... Поэтому вероятнее, что в нижнем ярусе сидели феты - представители низшего сословия, очень редко метеки - натурализовавшиеся иноземцы, не имевшие гражданских прав, и лишь в исключительных случаях рабы. Как правило, на афинских кораблях команды состояли из жителей союзных городов, и только офицерский состав целиком комплектовался из полноправных афинских граждан.
На триере каждый гребец имел отдельную скамью, причем скамьи верхнего ряда были длиннее прочих. Можно сказать, что длина скамьи находилась в прямой зависимости от длины весла и определялась степенью тяжести работы, а следовательно, и заработка. Соответственно на триере были «весла транитов» и «уключины транитов», зевгитов и таламитов. Среди зевгитов различались еще месонеи («средние»), сидевшие в средней части борта: их весла были короче, чем у транитов, но длиннее, чем у остальных зевгитов. Хотя транитам приходилось ворочать самые длинные и тяжелые весла, силы им придавал целебный морской воздух, тогда как гребцы нижнего ряда задыхались в духоте трюма и работали вслепую, повинуясь лишь флейте авлета, задающей темп.
Весла верхнего ряда направлялись только колками, остальные продевались сквозь прямоугольные или круглые отверстия в борту (скалмы), защищенные от попадания воды в корпус особыми кожаными манжетами - своеобразными невозвратными клапанами, предохранявшими также весла от трения. Эти манжеты довольно детально изображены на барельефе с римской виллы Альбани. Изнутри под каждым рядом скалмов из обшивки выступал широкий деревянный брус наподобие кофель- планки, и на нем напротив каждого скалма тоже были колышки для весел, создававшие опору для гребка и исключавшие смещение весла в процессе гребли. Все весла прикреплялись к борту зевглами - ременными петлями, обеспечивающими свободу маневра, но удерживающими весло, брошенное гребцом (например, убитым). Эти петли, замененные впоследствии на рулевом весле деревянными поперечинами, уже известными Геродоту, дали название зевгитам. Все гребцы подкладывали на свои скамьи специальную подушку, ибо им приходилось часто привставать и после гребка с силой бросать себя на скамью. В сущности, эти подушки были усовершенствованным вариантом кожаных плавок египетских гребцов.
Как и критские корабли, триера могла иметь до трех мачт, но обычно имела одну основную в районе мидель- шпангоута и одну вспомогательную, укрепленную под углом шестьдесят градусов в носовой части и предназначенную для небольшого квадратного паруса - долона, или гистиона. Паруса использовались редко - как правило, при длительных переходах. А поскольку триера была боевым кораблем и выходила с боевым заданием в море ненадолго, то такелаж и рангоут обычно оставляли на берегу, чтобы они не занимали места и не мешали экипажу. Кроме ста семидесяти гребцов на триере было до полусотни (чаще всего десять - пятнадцать человек) эпибатов и десятка полтора матросов.
Этот тип был малорентабельным в бою: полсотни воинов обслуживались двумястами моряками. Первыми это заметили пираты. Их конструкторы вместо того, чтобы добавить к финикийскому двухрядному судну еще один ряд гребцов, сократили наполовину верхний ряд. Так в Средиземном море появилась широкая полутора- рядная гемиолия. На одной медали эпохи императорского Рима хорошо видно, что средняя часть гемиолии - без гребцов (они сидят только в носу и корме), а палуба оставлена свободной. По некоторым свидетельствам, на этом легком суденышке кроме весел использовали паруса, значительно увеличивавшие скорость; для этого на носовой полупалубе, по-видимому, устанавливалась съемная наклонная мачта.
Первыми оценили грозные преимущества этих судов родосцы и создали более быстроходный вариант триеры - двухсполовинойрядную триемиолию («триеру-гемиолию»), но широкого распространения она не получила и использовалась, вероятно, только для конвоя торговых эскадр и преследования пиратов. Были и иные типы пиратских судов, известные только по названиям: лэстрис, эвагодий, эпактрида, быстроходный эпактрокелет.
Чисто парусных судов древние народы не знали, и греки не были в этом смысле исключением. Основным движителем и у них были весла. Гребные суда в целом (как класс) назывались эннерами, Гомер называет их эперетмами, Цицерон - эпикопами. Одномачтовые с двойным движителем назывались гистиокопами, трехмачтовые или трехпарусные - триарменами. Специальными классами считались торговые, грузовые, продовольственные, вспомогательные, сторожевые, священные (или культовые), военные суда. Отдельное место занимают иностранные типы: египетские бар-ит, кипрские керкуры и прочие. Иногда тип корабля определялся не количеством рядов гребцов, а общим количеством весел: тринадцать (трискайдекера), двадцать (эйкосора), тридцать (триаконтера, триаконтазюга, триаконтакопа), пятьдесят (пентеконтера). Все эти однорядные корабли (монеры) были торговыми судами, а в военное время вспомогательными - посыльными, разведывательными, транспортными. Они хорошо известны по
