сокурсников.
Гарри захотелось дать Кровавому барону подзатыльник.
- Скажите, зачем Вы заводите эти разговоры? Их смысл я понимаю много позже, уже тогда, когда он и не имеет особого значения… - Гарри поменял позу и теперь рассеянно крутил в руках кубок с соком. Это движение болезненно напомнило ему об Олеге Краме, человеке, которого он никогда не знал, и он выпустил кубок из рук, словно обжегшись. Оранжевое пятно с готовностью растеклось по скатерти. - Есть у Вас какая-то цель помимо того, чтобы полюбоваться моей озадаченной физиономией?
- Конечно, есть, Гарри, - Барон улыбнулся, что смотрелось жутковато. - Я уверен, Вы догадаетесь о ней сами, когда она не будет иметь особого значения.
Гарри рассмеялся, и его смех неожиданно громко разнёсся по притихшему залу - оказывается, директор встал, чтобы опять сказать речь. Никто не обернулся к Гарри; он мог только чувствовать, как все насторожились.
- Наступил конец, - заговорил Дамблдор, обводя взором собравшихся, - очередного учебного года.
Он сделал паузу, и его глаза остановились на столе Хаффлпаффа. За этим столом с самого начала пира было тише всего, оттуда и сейчас смотрели самые бледные и самые грустные лица.
- Я о многом собираюсь поговорить с вами сегодня, - продолжил Дамблдор, - но сначала хочу сказать о замечательном мальчике, который должен был бы сидеть сейчас здесь, - он сделал жест в сторону хаффлпаффцев, - и веселиться на прощальном пиру. Я прошу всех встать и поднять бокалы в память о Седрике Диггори.
Все встали, все до единого, даже слизеринцы. Гарри стоял, вцепившись пальцами в край стола, и его мутило от усилия, с которым он держался на ногах.
- За Седрика Диггори, - слитно повторил зал шёпотом.
Гарри не размыкал губ вместе со всеми. Он не хотел прощаться с Седриком в толпе… когда-нибудь он придёт на могилу Седрика один, если выживет, если к тому времени будет ещё кому и куда приходить… но сейчас, здесь, сливаться со всеми в единый тоскующий, растерянный, печальный организм Гарри не хотел.
Он ведь и не был таким, как все; в это Зале он был единственным, кто имел право называть Седрика братом - пусть и несостоявшимся. Гарри знал это совершенно точно. Не такое большое, призрачное преимущество перед прочими, но единственное, которое что-то стоило.
Голова кружилась, и Гарри с облегчением рухнул обратно на скамью.
- Седрик воплощал в себе многие прекрасные качества, присущие истинным хаффлпаффцам, - сказал Дамблдор. - Он был добр, трудолюбив, был хорошим товарищем. Он ценил честность превыше всего. Его смерть затронула каждого из вас, независимо от того, хорошо вы его знали или нет. И, как мне кажется, именно поэтому вы имеете право знать, что произошло. Седрика Диггори убил Лорд Вольдеморт.
Гарри поднял голову и внимательно поглядел на Дамблдора.
По Большому залу пронёсся испуганный ропот. Школьники, в ужасе от услышанного, неверяще смотрели на Дамблдора. Директор хранил невозмутимое спокойствие и ждал, пока гомон прекратится. В ушах Гарри звенел их испуганный шёпот, перекликаясь с последними словами Седрика. «Какой ты ершистый, котёнок…». Дамблдор пользовался клише и высокопарностями, как строитель кирпичами; и многие были рады ринуться толпой в выстроенное директорской речью здание, перевитое лентой с надписью «Память о Седрике Диггори». Но Гарри видел, что ничего, совершенно ничего от настоящего Седрика там нет, как нет Бога в храме с золотыми куполами и разжиревшими священниками.
- В министерстве магии, - продолжал Дамблдор, - возражали против того, чтобы я сообщал вам это. Возможно, ваших родителей шокирует то, что я всё-таки это сделал-потому ли, что они не верят в возвращение Лорда Вольдеморта, потому ли, что считают вас слишком маленькими для подобных известий... Однако, по моему глубокому убеждению, правда вообще предпочтительнее лжи, и, если я стану делать вид, что Седрик погиб в результате несчастного случая или допущенной им же самим ошибки, то это будет прямым оскорблением его памяти. Есть ещё один человек, о котором непременно нужно упомянуть в связи со смертью Седрика. Я, разумеется, имею в виду Гарри Поттера.
По Большому залу пробежала рябь - многие головы на мгновение повернулись к Гарри и сразу же отвернулись обратно, к директору.
- Гарри Поттеру удалось спастись от Лорда Вольдеморта, - объявил Дамблдор. - Он не сумел спасти Седрика, потому что сам был в таком состоянии, в каком других начинают отпевать. Он продемонстрировал во всех отношениях такую храбрость, какую перед лицом Лорда Вольдеморта удавалось показать лишь очень немногим магам, и за это - честь ему и слава.
Дамблдор с суровым видом повернулся к Гарри и ещё раз поднял бокал. Практически все в зале повторили его действия. Они тихо произнесли его имя, как до этого - имя Седрика, и выпили за него. Гарри сгорбился, стараясь спрятать голову в плечи. Он не спас Седрика - и неважно, почему. Не смог, не сумел, не захотел - какая разница? Седрика просто больше нет… с двадцать четвёртого числа это знание давило на Гарри товарным поездом, и с каждым словом Дамблдора в вышеупомянутый поезд подкидывали груза.
После того, как все сели, Дамблдор заговорил снова:
- Одной из целей проведения Турнира Трёх Волшебников было всестороннее укрепление магического сотрудничества. В свете последних событий - я имею в виду возрождение Лорда Вольдеморта - подобные связи приобретают новое, более важное значение.
Дамблдор посмотрел на мадам Максим и Хагрида, потом перевёл взгляд на Флёр Делакур и остальных шармбатонцев, на придавленного горем Виктора Крама и дурмстранговцев, сидящих за слизеринским столом.
- Каждого из наших гостей, - Дамблдор задержал взгляд на дурмстранговцах, - мы будем рады видеть всегда, в любой момент, вы можете приехать к нам, когда захотите. И хочу, что все вы помнили - в свете возвращения Лорда Вольдеморта, это необходимо помнить: наша сила в единстве, разобщённость делает нас слабыми. Лорд Вольдеморт обладает уникальной способностью повсюду сеять вражду, раздоры. Бороться с этим мы можем лишь одним способом - связав себя столь же уникальными, крепкими узами дружбы и доверия. Культурные, национальные различия - ничто, если наша цель едина, а сердца открыты. Я знаю - но ещё никогда я так сильно не желал ошибиться! - что впереди у нас тёмные, трудные времена. Некоторые из тех, кто сейчас находится в этом зале, впрямую пострадали от Лорда Вольдеморта. Он сломал судьбы многих и многих семей. Неделю назад вы лишились вашего товарища.
Дамблдор помолчал и веско добавил:
- Помните Седрика. И если придёт для вас время выбирать между тем, что просто, и тем, что правильно, вспомните, как поступил Лорд Вольдеморт с хорошим, добрым, храбрым мальчиком, случайно оказавшимся у него на пути. Помните Седрика Диггори.
Гарри тошнило от этих лицемерных речей так, что он боялся, как бы его не вывернуло на стол. Кровавый Барон успокаивающе похлопал Гарри по спине - ощущение было такое, словно холодная вода собралась в широкую ладонь и принялась успокаивать Гарри.
Тогда Гарри позорно, по-девчоночьи расплакался. Слёзы капали в пустую тарелку - Гарри не смог заставить себя за весь вечер проглотить ни кусочка. Звучный стук капель о металл привлёк к себе всеобщее внимание, но Гарри этого не заметил. Он продолжал сидеть, опустив плечи и глядя, как сияет в свете свечей золотая вычурная тарелка, и плакать по Седрику Диггори.
«Я превращаюсь в истеричного пафосного неврастеника. Какая досада».
Чужое мысленное тепло, понимание, сочувствие, восхищение, доверие, опаска, интерес - ведь все, кто был в Зале, беззаветно верили и Рите Скитер, и Дамблдору одновременно (какая же каша должна была быть у них в головах…) - вились вокруг него, как бабочки вокруг лампы, и делали поезд на плечах Гарри длиннее как минимум на полсотни вагонов.
* * *
Гарри, Фред и Джордж заняли отдельное купе в поезде; едва забросив вещи наверх, Гарри свернулся на сиденье калачиком, прикрыв глаза.
- Снова грустишь? - близнецы присели рядом.
- Нет, просто… - просто Гарри было паршиво.
Близнецы всегда всё понимали; вот и сейчас они не стали донимать его расспросами и утешениями, а просто остались рядом, почти шёпотом переговариваясь о чём-то своём. Поезд тронулся, и Гарри,
