- Пришёл, - уютно устроившийся на бывшей кровати Гойла Кевин одарил Гарри выразительным взглядом: «я, конечно, понимаю, что ты ещё не совсем проснулся, но зачем же так тупить-то». - Мне Дафна сказала пароль к гостиной, а спальню по табличкам отыскал.
«Вот же ж… юный следопыт…», - Гарри потёр глаза, давя зевок.
- А зачем пришёл? - прозвучало невежливо, но Кевин воспринял такой тон индифферентно.
- Чтобы тебя предупредить. Я же знаю, ты вскочишь и опять помчишься делами заниматься. За тобой никто угнаться не может. Вчера в гостиной Гермиона удивлялась, откуда у тебя на всё силы берутся, когда остальные уже на предпоследнем издыхании, - Кевин хихикнул и добавил: - Колин сказал, что ты ведь Избранный, чему тут удивляться, а Гермиона дала ему по шее и сказала, что Избранные тоже люди. И все решили дать тебе сегодня хотя бы поспать.
- Это заговор, - буркнул Гарри. - Чтобы самим от меня отдохнуть…
- Неправда! - возмутился Кевин. - У тебя круги под глазами, и вообще…
- Они у меня всегда там, - проворчал Гарри, пятернёй пытаясь усмирить лезшие в глаза волосы. - По подбородку никогда не ползали, сколько себя помню…
Кевин рассмеялся.
- Давай, умывайся, и сходим на кухню. Эльфы тебя покормят, и можно будет до обеда ничего не делать. Так профессор МакГонагалл сказала. Она за завтраком говорила, что война войной, а если мы тебя укатаем раньше времени, то нам будет очень стыдно.
- Что, так и сказала?
- Ну… смысл был такой.
- Тогда я пошёл умываться, - Гарри встал с кровати. - Кстати, откуда ты знаешь, что можно сходить к эльфам на кухню, и там дадут поесть? Кто тебе сказал?
- Так это все знают, - удивлённо откликнулся Кевин. - А ты не знаешь? Странно…
Гарри подавил поползновение осведомиться, как часто Кевин общается с Луной Лавгуд, и ретировался в ванную.
Сытый Гарри без сопротивления позволил Кевину утянуть себя к озеру. Дожди ещё не начались; долгая тёплая осень позволяла валяться на берегу сколько угодно без опаски запачкать мантию.
- Гарри, - Кевин, севший под массивный вяз рядом с Гарри, больше пяти минут на одном месте не выдержал; Гарри не мог поверить, что был когда-то таким же стихийным бедствием. Хотя, возможно, на самом деле - никогда не был.
- Что?
- Ты обещал научить меня чему-нибудь, - в серых глазах плескалась вина пополам с надеждой - ну да, ну да, собирался оставить в покое, а теперь тормошу… но ведь так интересно!
- Чему тебя научить, орлёнок? - поддразнил Гарри.
- Будешь звать меня так - переименую тебя из Гарри в котёнка!
- А я и не против, - Гарри злорадно показал язык. - Мне нравится это прозвище.
Кевин, не найдя больше аргументов, надулся. Гарри моментально почувствовал себя последней сволочью - «почто ребёнка обижаешь, змеюка?», вопросил разгневанный внутренний голосок - и ласково зарыл пальцы в каштановые пряди. От волос Кевина слабо пахло травяным шампунем.
- Ну так чему тебя научить? Что тебе интересно?
- Мне всё интересно!
- Я это «всё», - наставительно сказал Гарри, - учил шесть лет. Так что до обеда ты это никак не освоишь. Выбери что-нибудь конкретное.
Кевин задумался. Гарри молча смотрел на сощуренные глаза, потемневшие от напряжённых размышлений, закушенную губу, раздуваемую ветром чёлку, и ловил себя на совершенно идиотской улыбке. До сих пор такие на лице Гарри удавалось вызывать только Седрику…
- А ты можешь научить меня заклинанию Патронуса?
«Круто берём. Хорошо хоть, не сразу анимагии…»
- Кевин, этим заклинанием не все взрослые владеют. Я его выучил в тринадцать лет. И, если честно, если бы не некоторые… особенности моей тогдашней жизни, у меня бы ничего не вышло.
- Ну хоть покажи, - не особо огорчился Кевин.
Гарри ещё раз вспомнил свои «особенности» и лишний раз утвердился в мысли, что лучше Кевину максимально погодить с вызовом Патронуса. «Начать кончать никогда не поздно!», - гнусно хихикнул внутренний голосок. «Заткнись, пошляк», - посоветовал Гарри, вытаскивая палочку из ножен.
- Сейчас… - Гарри прикрыл глаза и попытался припомнить что-нибудь хорошее.
Достаточно хорошее не вспоминалось. Всё было чем-нибудь непременно испорчено; встречи с теми, кого любил - смертью или просто расставанием; полёты, новость о том, что Гарри волшебник, - травлей, пытками, ненавистью.
- Эй, ты не заснул? - подозрительно спросил Кевин.
Не открывая глаз, Гарри нашёл руку Кевина и слегка сжал; кровь под детской нежной кожей размеренными толчками билась в пальцы Гарри.
- Сейчас…
«У Седрика остался брат. С такими же серыми глазами, с такими же волосами и улыбкой; с теми же ямочками на щеках и той же манерой заботиться о бестолковых «котятах». И его я всё-таки сумею защитить…»
- Expecto Patronum! - величественный серебристый олень ступал по траве, явно красуясь перед восхищённым Кевином.
- Здорово… - выдохнул Кевин, когда олень растаял в лучах солнечного света. - А я так научусь?
- Наверно, не совсем так, - пожал плечами Гарри, убирая палочку. - Форма Патронуса - это очень индивидуально. У меня олень, потому что это была анимагическая форма моего отца. Патронус обычно связан с кем-то, кого ты любишь, кому доверяешь, кто позволяет тебе почувствовать себя в безопасности. Или с чем-то, близким тебе по духу. Например, у Гермионы Патронус - выдра. И я уверен, будь Гермиона анимагом, она именно в выдру и превращалась бы.
- А можно как-нибудь определить, в кого превратишься, если будешь учиться анимагии?
«Так, надо пойти в библиотеку и спрятать трактат Ульриха Гамбургского на самые пыльные верхние полки - на всякий случай».
- Обычно нет. Это определяется уже в процессе. В книгах по анимагии пишут, что можно только приблизительно угадать при медитации, будешь ты летать, бегать, ползать или плавать.
- А что такое мети… медитация?
- Этому тоже надо учиться, - отмахнулся Гарри. - Это долго и муторно…
- Но ты же как-то научился?..
Гарри замялся.
- Я не учился. Оно само…
- А так тоже бывает?
- Бывает, - неуверенно сказал Гарри. - Я же… бываю. Только так очень редко случается. К тому же у меня наследственность…
- А у меня есть наследственность?
- А у тебя папа анимаг?
Кевин ощутимо погрустнел.
- Не знаю… папа и мама умерли, когда мне было три года. Мне рассказывали… папа с мамой были в Министерстве, а там начался пожар. А там везде антиаппарационные чары, и такая давка у каминов. Мама с папой не успели уйти, сгорели. Так что у меня есть только дядя Амос и тётя Сесилия.
Гарри вздрогнул.
- Дядя с тётей тебя любят?
- Любят, - у Гарри с грохотом свалился камень с сердца. - Они хорошие… я даже не знал долго, что я Седрику не родной брат, а двоюродный. Только последние два года дома так мрачно. Тётя Сесилия часто плачет у Седрика в комнате, когда думает, что никто не слышит, а дядя Амос по ночам не спит, ходит по дому и курит маггловские сигареты. Везде окурки разбросаны. Я их подбираю обычно, чтобы тётя Сесилия не видела, она не любит, когда дядя Амос курит, огорчается… наверно, сейчас они ссорятся часто из-за этого.
