- Кевин, где ты нахватался этого сарказма?
- От тебя же, - злорадно откликнулся Кевин. - Ну зачем, Гарри?.. По ушам тебе надавать некому…
- Ещё не хватало - по ушам, - вяло возмутился Гарри. - Ты считаешь, мне без того мало?
- По-моему, тебе уже много… вообще кто-нибудь может уговорить тебя не измываться над собой?
Гарри честно начал вспоминать, кто мог бы себе такое позволить.
- Может быть, близнецы Уизли…
- А, те, у которых магазин приколов на Диагон-аллее? А почему они?
- Я их люблю, и они меня любят, - Гарри запоздало сообразил, что можно было хотя бы перефразировать… в конце концов, Кевину только одиннадцать.
- Любят? - чуткий Кевин уловил, что в это слово Гарри вкладывает некий особенный смысл.
- Угу… как бы тебе объяснить… твой дядя и твоя тётя любят друг друга?
- Да.
- И вот так же мы с близнецами любим друг друга, - помнится, Седрик отнёсся к этому совершенно спокойно. Вряд ли Кевин ужаснётся… - Ну, детей у нас, конечно, не будет, потому что мы все трое - парни…
- То есть, - осмысливал услышанное Кевин, - ты любишь парней?
- Именно так.
- А девушки?
- А что девушки? Они сами по себе, я сам по себе…
- А… Седрика ты тоже любил? - спросил Кевин после паузы.
- Если бы я был в состоянии, я дал бы тебе в глаз за такой вопрос. По-маггловски. Не раздумывая.
- Извини, - сказал Кевин после паузы. - Просто Седрик был очень красивый, и не странно было бы…
Гарри нашёл в себе силы разлепить веки и подозрительно уставиться на Кевина.
- С каких это пор ты оцениваешь мужскую красоту?
- Сколько себя помню, - Кевин выглядел искренне удивлённым. - А что?
- Да так, ничего… может, ты художником будешь, а у меня просто паранойя…
- Что такое паранойя?
- Я тебе завтра расскажу, перед битвой… - Гарри зевнул. - А сейчас, если не возражаешь, я посплю немного…
Если Кевин и возражал, Гарри заснул раньше, чем возражения были озвучены.
* * *
В комнате было темно, хоть глаз выколи. Час быка, так это, кажется, называется? Самое глухое время перед рассветом.
Книги, разбросанные по столу, - старые, потрёпанные; на новые денег не хватило. Не так-то щедро Хогвартс финансирует неимущих учеников… но это неважно. Главное, что в книгах написаны удивительные вещи о волшебных животных и растениях, о заклинаниях… о Магическом мире. Мире, к которому принадлежит он сам.
А остальные - магглы. Какое противное слово… рыхлое, вялое, как гусеница; бестолковое, неровное слово. Совсем не то, что «волшебник». Вол-шеб-ник…
Полагается спать в это время; днём будешь сонным и вялым, если не выспишься ночью, но как же заснуть, когда перед тобой такое - целый новый мир… мир, которому ты принадлежишь по праву рождения?
Мантия - странная одежда; тёмная ткань широкими складками окутывает худое тело. Впрочем, в Магическом мире, наверно, всё странно, так что удивляться нечему. Всё не такое, как у магглов.
Сердце замирает всякий раз при мысли о волшебстве; при мысли о том, что стоит взмахнуть тонкой длинной палочкой - тис и перо феникса, тринадцать с половиной дюймов - и сказать пару слов, как начнутся чудеса. Силой воли волшебника мир меняется до неузнаваемости; на что маггл тратит долгие часы, на то волшебник тратит секунды.
Сказки, мельком слышанные в глубоком детстве, разом обретают смысл; добрые феи, злые ведьмы, великие маги… всё это есть, всё на самом деле есть - просто те, кто не достоин знать правду - не знают.
Он сам - герой сказки; он всё может, всё; нет ничего невозможного в сказках, а теперь он там, он часть небывалого, неслыханного, чудесного… там всё будет по-другому, будет совсем не так. Всё будет гораздо лучше. Он отомстит всем, кто унижал его, он станет сильным, по-настоящему сильным. Он - волшебник.
Остальные ворочаются в кроватях, скрипят пружинами, стонут тихонько и жалобно - им снятся плохие сны. Магглы. Они могут спать… у них нет причин для того, чтобы в час быка сидеть на полу, завернувшись в мантию, и перелистывать пергаментные страницы книг. В эту вязь букв он уже практически влюблён; он готов выучить наизусть каждое напечатанное здесь слово. Он будет лучшим учеником в волшебной школе…
Темно и тихо в спальне; скоро солнце начнёт вставать, но пока ещё ночь, и ему хорошо. Он любит ночь. Это его время; он всегда хорошо ориентировался в темноте. Словно шестое чувство, недоступное прочим, вело его во тьме, оберегая от того, чтобы споткнуться обо что-нибудь или налететь на кого-либо; его бесшумные шаги были притчей во языцех здесь, среди жалких магглов.
Он особенный. Он всегда был особенным. Он знал это, сидя в карцере на хлебе и воде; знал, яростно отбиваясь ножом от старших парней, которым невмоготу было подолгу без девушек; знал, ловя на себе настороженные неприязненные взгляды. Что ему до их неприязни? Что ему до этого вонючего, заживо гниющего места? Он - другой. Он - особенный. Он - волшебник.
И они все поплатятся, как только у него будет возможность отомстить. Он будет осторожен, о да… он хорошо помнит все обиды. Он не даст возможности уличить себя в чём-нибудь; он не такой, как они. Он лучше. Наконец-то он знает это точно.
Рассвет всё не приходит, и это хорошо, потому что он не хочет рассвета.
Он любит, когда темно и тихо…
Гарри рывком сел на кровати, хватая ртом воздух. «С какой радости я смотрю чужие сны?!»
- Гарри, с тобой всё в порядке? Ты так кусал губы во сне и стонал, я подумал, надо тебя разбудить…
- Спасибо, Кевин. Ты правильно сделал… - Гарри наколдовал кубок с холодной водой и выпил всё залпом.
- Это был кошмарный сон, да?
- Хуже. Это было на самом деле…
* * *
«13.10.
Пока зелье настаивается, я пишу. Ещё полчаса надо подождать, чтобы всё было готово. И я могу написать, что думаю… я думаю, я псих. Зачем мне это надо? На черта я варю зелье «Mens et animus» [«Ум и сердце» - лат.]? Оно, между прочим, трудоёмкое, зараза… и некоторые ингредиенты пришлось у Слагхорна позаимствовать, самые редкие.
Нет, я точно псих. Кто ещё варил бы для заклятого врага такую редкость и ценность? Это зелье позволяет отбросить всё навязанное извне, воспитанием, привычками, другими людьми; пока оно действует, человек понимает и трезво оценивает свои истинные чувства и намерения. Действие, правда, краткосрочное, зависит от дозы, а помногу этого зелья не сваришь.
Почему я думаю, что истинные чувства и мысли Поттера - не те, что он демонстрирует каждый день? В лучшем случае - ненависть, в худшем - презрение и пренебрежение… Чего ещё я могу ждать от этого… гриффиндорца?
Тем не менее, я варю это зелье и могу определённо сказать по поводу его использования только то, что сам я ни пить его, ни вдыхать его запах не стану.
Я совсем не хочу знать, почему я взялся это варить.
Полчаса скоро пройдут, надо найти подходящий флакон.
14.10.
Я это сделал.
Я всё-таки это сделал. Но если бы я знал, что сделает Поттер, я бы передумал…
