забавную пещеру. Надо будет обязательно поэкспериментировать там с магией… в книгах написано, что Министерство следит за домом волшебника, но не за его палочкой. Так что пусть они следят за приютом, сколько им заблагорассудится. Он не сделает ничего, что заставило бы его пожалеть о решении сделать это.
А потом снова холод - поездка через озеро; вода пропитала мантию, волосы, проникла даже в ботинки. Волны накатывали на него, недружелюбные, насквозь полные одним только холодом волны, перехлёстывали через борта лодки. Он не любил воду - почти так же, как огонь. Если от огня можно было избавиться той же водой, то с ней ничто не могло справиться; она была вездесуща; была всем и ничем, охотно принимая любую форму, но не удерживая её. Ему всегда казалось, что с воды нужно брать пример, если хочешь выжить… но как же это было трудно, как… холодно.
Рапределение принесло столько жара и холода, сколько он никогда не испытывал; он не знал, куда хочет попасть, и, хотя и не сомневался в том, что он здесь по праву, волновался. Он многого не понимал, но ясно было, что факультет - это нечто большее, чем просто слово, определяющее место, где спать и есть. Это гораздо, гораздо больше.
На этой невзрачной табуретке, должно быть, сидели тысячи людей до него; они точно так же зажмуривались, когда колючая пахнущая пылью Шляпа закрывала им лицо целиком - ну и голова, наверное, была у Годрика Гриффиндора, просто как тыква.
У Шляпы оказался старческий вкрадчивый голос; она была из тех, кто любит строить из себя что-то большее, чем на самом деле, и притворяться дружелюбным. Он не любил таких людей; кто сказал, что он должен любить такие шляпы?
Он умён, сказала она. Он знал это и раньше. Он хитёр и изворотлив, сказала она, и снова не удивила его. Он озлоблен на всех и вся, сказала Шляпа, он глубоко одинок и обижен. Она предложила отправить его на факультет, где он может оттаять.
Он сказал, что об этом смешно даже думать, и предложил ей вспомнить собственную песню. И отправить его туда, где собираются умные и хитрые, а не тупые и добрые.
Он думал, что Шляпа оскорбится, но она хмыкнула и сказала, что он сам выбрал. И что однажды его лёд, который так никогда и не растает, испарится от прикосновения огня.
И она сказала: Слизерин.
* * *
Холодно и мокро. На лбу. И тихо-тихо.
Гарри с усилием разлепил веки.
- Как ты? - осведомились немедленно.
- Пить хочу, - пробормотал Гарри.
Прохладная вода наверняка была доставлена сюда прямиком из рая - так прекрасно было глотать её, пока чья-то рука поддерживала затылок Гарри.
- Ты бредил, - Гарри узнал голос Кевина. - Тебе снилось что-то плохое?
- Не то чтобы… а что я говорил в бреду?
- Не знаю… ты говорил на серпентарго.
- Понятно. Где мои очки?
- Здесь, - Кевин нацепил очки на Гарри, и мир перестал быть расплывчатым.
- А где близнецы? - вспомнил Гарри. Не то, чтобы он собирался требовать от них неустанного бдения над его дрыхнущим телом, но они обещали…
- Тоже здесь, - ухмыльнулся Кевин. - Мадам Помфри пробовала их выгнать, говорила, им тоже надо отдохнуть, но они просто трансфигурировали два стула в кушетки и остались тут.
Гарри сел и попытался привести волосы в порядок.
- Чувствую себя так, словно вагон разгрузил, - признался он. - Какие-нибудь новости есть?
- Особенных каких-нибудь - нет, - Кевин пожал плечами. - Раненые в битве успешно лечатся, мёртвых ещё не похоронили. По слухам, Министерство готовит экстренный выпуск «Ежедневного Пророка». Профессор МакГонагалл просила передать тебе, что готова новая партия листовок. Я видел одну - там со слов близнецов записано, что именно вы трое сделали, чтобы спасти Джорджа, и как сумели обвести вокруг пальца Того-Кого-Нельзя-Называть.
- Зачем ты так его называешь? - поморщился Гарри. - Ты тоже боишься имени?
- Я привык. Так меня учили дядя Амос и тётя Сесилия.
- Но самому тебе не страшно?
- Ну, тебя же я не боюсь, - хмыкнул Кевин. - А ты сильнее Того-Кого-Нельзя-Называть.
- С чего ты взял, что я сильнее?
Этот вопрос немало озадачил Кевина.
- Ну я же вижу.
- Что видишь?
- Я не знаю, как объяснить… я вижу, понимаешь? Иногда, очень редко… когда я сильно злюсь или, наоборот, очень радуюсь. Люди становятся цветными, или чем-то, что реально есть… я даже не знаю, как сказать, я просто вижу.
- А я какого цвета?
- Ты - не цвет. Ты огонь и лёд.
- Это как?
- Ну… есть огонь. Он яркий, как драконий. И в нём лёд. Такая ледяная статуя, точь-в-точь ты. Пламя её окутывает, но лёд не тает. Они словно созданы друг для друга, чтобы вот так вот...
Кевин помолчал немного и добавил:
- Такого больше ни у кого нет. Обычно люди - это что-то одно... один цвет или одна вещь. Седрик был из пшеничных колосков, они так красиво переплетались… тётя Сесилия - кленовые листья. А дядя Амос весь коричневый, как шоколадная лягушка.
- А, - неопределённо сказал Гарри. - И давно это у тебя?
- Всегда было. У меня, правда, больше ничего толком не получалось… дядя Амос говорил, они боялись, что я сквиб, пока я не стащил метлу у Седрика и не сумел на ней взлететь. У меня не было никаких стихийных проявлений…
- Ну так это, наверно, и есть стихийные проявления, только очень необычные, - предположил Гарри. - Если это происходит при сильных эмоциях… А почему ты решил, что я сильнее? Огонь и лёд об этом как-то говорят?
Кевин морщил лоб, пытаясь составить внятный ответ.
- Огонь - он горячий, а лёд холодный… я вижу, что огонь может сжечь всё, а лёд - всё заморозить… Гарри, я не знаю, как сказать, правда. Ну вот ты видишь небо - оно голубое и с облаками, вот что ты видишь. И при этом ты знаешь, что оно высоко, хотя на нём нигде не написано. И я знаю, что сильнее тебя волшебника нет.
- Но ты же не видел Вольдеморта, может, он тоже… двойной?
Кевин снова задумался.
- У меня такое впечатление, что я его видел, - признался он. - Я в этом почему-то уверен. Я даже не знаю, где… но точно могу сказать, что он сделан изо льда. Весь. И по нему идёт трещина… вот такая, - Кевин легонько очертил кончиком пальца молнию на лбу Гарри. Гарри вздрогнул, но не отстранился.
- А на мне нет такой трещины?
- На тебе их вообще нет.
- А ты только людей так видишь? Или какие-то вещи тоже? - любопытство грызло Гарри не хуже голодной гиены. Кажется, в книгах по ментальной магии упоминались какие-то смотрящие… или видящие… но всего пару раз и совершенно без подробностей. Может, это были такие же, как Кевин?
- Только те, в которых есть магия, - охотно поделился Кевин. Вполне возможно, что ему давно хотелось поговорить об этом с кем-нибудь, но случая не представлялось. - Палочки, некоторая одежда, учебники… весь Хогвартс. Особенно красиво в Выручай-комнате, она - вся магия. Хогвартс всё-таки сложен из камней, а в Выручай-комнате нет ничего материального, совсем. Правда, я её только один раз видел, когда мы с Гермионой поговорили… она тогда ушла, чтобы отправиться в Батлейт Бабертон, а я остался, - Кевин внезапно смолк.
