Белани перезвонил ему через полчаса. То, что он рассказал Свэйзи, повергло того в состояние, близкое к шоку. Все «необъяснимые неприятности», описанные в рассказах, имели под собой вполне реальную подоплеку. Более того, автор оперировал подлинными именами действующих лиц и использовал информацию, которую полиция в интересах следствия не стала предавать широкой огласке. При этом в полиции полностью исключали возможность того, что все происшедшее было кем-то подстроено. По поводу поиска пропавшего автомобиля Лео пообещал Эду перезвонить попозже.
Через несколько минут после окончания разговора с Белани в кабинете у Свэйзи вновь раздался телефонный звонок.
— Мистер Свэйзи. — Женский голос в трубке был очень напряжен. — Вас беспокоят из родильного отделения больницы святого Патрика. Ваша дочь Мэри Свэйзи…
— Господи, да что случилось? — Эд вскочил со стула.
— Она в реанимации. В тяжелом состоянии. Мы решили уведомить вас до того, как произойдет…
— С ней НИЧЕГО не должно произойти!! Вы слышите меня! Я отдаю рукопись в печать! Так ему и передайте!
— Какая рукопись? Мистер Свэйзи, речь идет о вашей дочери. — В голосе женщины послышались истеричные нотки.
— Я все понял. Я вам перезвоню. — Схватив со стола первые пять рассказов, Свэйзи выбежал из кабинета.
Спустя пару часов, выполнив массу обязательных формальностей и удостоверившись, что рассказы выйдут в ближайшем номере журнала, Эд вернулся к себе в кабинет.
Закурив, он взглянул на стол и решил, что окончательно сошел с ума. За время его отсутствия рукопись на столе выросла чуть ли не вдвое. Недоуменно посмотрев на нее еще раз, Свэйзи достал из стопки самый нижний рассказ. Машинально включив стоящий на передвижной тумбе телевизор, он замер, сжимая в руке несколько листков бумаги. Репортаж журналистки Мори Свиберг был посвящен трагической гибели одной пожилой леди, буквально двадцать минут назад выпавшей из окна собственного особняка на Ленчер-стрит. Рассказ, вытащенный Свэйзи из стопки на столе, был озаглавлен «Старая карга с Ленчер- стрит» и вызывал прямые ассоциации с передаваемым по телевизору репортажем.
— Боже, да что же это? — Свэйзи выключил телевизор и бросился к внезапно зазвонившему телефону.
— Мистер Свэйзи. — Уже знакомый ему женский голос казался теперь воплощением спокойствия и умиротворения. — Вас беспокоят из родильного отделения больницы святого Патрика. Поздравляю вас, вы стали дедушкой. Роды прошли благополучно, у Мэри чудесный мальчик. Она чувствует себя хорошо. И мы уже перевели ее в обычную палату. Надеюсь, и с малышом все будет в полном порядке.
— Благодарю вас. — Свэйзи вытер со лба внезапно выступившие капельки пота. — Благодарю вас, я сделаю все…
В трубке послышались гудки.
К концу дня количество рассказов перевалило за несколько тысяч. «Дьявольский» печатный станок работал бесперебойно.
Главной темой всех телевизионных каналов страны к тому времени стала «национальная эпидемия» несчастных случаев, охватившая все Восточное побережье. Жуткие подробности репортажей приводили в ужас всех, кто еще осмеливался смотреть телевизор.
К полуночи Свэйзи наконец понял, что он должен делать. Закурив последнюю в своей жизни сигарету, он запер дверь и поднес зажигалку к пачкам бумаги, погребшим под собой все прочее содержимое его кабинета.
Прибывших через полчаса пожарных больше всего озадачила небольшая стопка бумаги, уцелевшая в абсолютно выжженном кабинете главного редактора «Ист стар джорнал» Эда Свэйзи, труп которого был обнаружен на полу возле самых дверей. На первой странице рукописи, безусловно, сильно пострадавшей от воды и пены, все же можно было разобрать крупно набранный заголовок «Пожар в „Ист стар джорнал“». Пожарный Макферсон, хотевший было перевернуть страницу, в последний момент отдернул руку из-за внезапно нахлынувшего на него суеверного страха. Покидая комнату, Макферсон обернулся и машинально отметил про себя, что стопка бумаги слегка подросла. Хотя уже на выходе из здания на Парк-стрит, 12, все увиденное показалось ему абсолютно невероятным.
Джеймс Холдинг
ПАКОСТИ ДРАКОНА АЛЕКСА
Перевод с английского: Автор перевода не указан
Рисунок: Игорь Гончарук
Потолок и стены пещеры, в которой обитал огромный дракон Алекс, покрывала тускло светящаяся зеленоватая плесень. Ее мягкое сияние омывало золотистую тушу, поблескивая огоньками на чешуе, когтях и кончиках крыльев дракона.
Вот Алекс мощно зевнул, потянулся, и змеиная «рябь» заструилась по его длинному телу. Он лениво оглядел дубовые и металлические двери хранилищ и, растянув пасть в самодовольной улыбке, подумал о таящихся за ними богатствах: золоте, драгоценных камнях и многом другом, неведомом даже ему, а ведь он единственный страж и хранитель этих сокровищ.
Стены узкого каменного прохода, ведущего в склеп, отразили глухое эхо шагов. Дракон неторопливо повернул массивную голову, навострил уши, остановив взгляд на входной двери. Кто посмел нарушить пещерный покой: вор, ищущий приключений, или… ранний обед?
Шаги приближались. Алекс печально вздохнул и покачал головой. «Ни вор, ни обед, — решил он, — всего лишь клиент». И уже не дракон, а просто Алекс, сидя не в пещере, а за своим рабочим столом у входа в банковское хранилище ценностей, привычным движением смахнул книжку в мягкой обложке в нижний выдвижной ящик, где уже лежала стопка таких же — в жанре фэнтези. В редкие минуты, когда Алекс не был занят чтением, пустыми мечтаниями или работой, он честно признавался себе в том, что эти книги играют в его жизни важнейшую роль. А с недавних пор он увлекся драконами…
Алекс бросил взгляд на дверь и, взяв наугад одну из карточек, принял озабоченный вид. В помещение вошел молодой человек с хмурым, даже, скорее, злым выражением лица. Алекс, улыбаясь, поднялся ему навстречу:
— Могу чем-нибудь помочь, сэр?
Представившись Хоскинсом из отдела кадров, незнакомец уселся на стул и стал объяснять суть дела. Он рассказал о положении, в котором очутились банк и владеющая им компания. Затем поведал о том, что неудачи маркетинговой стратегии, вызванные недавним поголовным замещением управляющего персонала, привели к крупным потерям в резервных ссудных фондах, а это вынудило банк «реорганизоваться» для восстановления надлежащего положения в финансовых кругах. Реорганизация потребовала аннулирования рабочего места Алекса в качестве превентивной меры по снижению расходов. Разумеется, банк предоставит Алексу великолепную рекомендацию для последующей работы. Вдобавок ему будет выплачено двухнедельное жалованье. До тех пор пока он не подыщет себе новое место, Алекс вправе будет получать пособие на основе прежнего жалованья. В довершение ко всему Хоскинс сообщил, что официальная отставка Алекса вступает в силу с окончанием сегодняшнего рабочего дня. Засим он бросил на стол пачку страховых полисов и навсегда ушел из жизни Алекса.
Пораженный, смятый, униженный, оскорбленный, Алекс сидел и пытался что-нибудь придумать. Но это ему не очень удавалось. В голове крутилась одна и та же мысль: он только что выслушал панихиду по своей работе, его славной работе, позволяющей ему читать и мечтать, — и он позволил этому случиться. Он просто сидел и с тупым видом выслушивал неприятную новость.
