Деятельность подпольных организаций и партизанских отрядов координировалась райкомами партии, которые ставили перед подпольщиками задачу активно содействовать партизанским выступлениям, мобилизовывать население на всемерную помощь партизанам.
Одним из важнейших направлений деятельности подпольщиков была разведывательная работа. Благодаря подпольщикам райкомы партии и партизанские отряды могли действовать с точным знанием всего происходящего в районах.
Но свою главную задачу подпольщики видели в развертывании массовой политической работы среди населения. Первое время эта работа сводилась преимущественно к размножению и распространению сообщений Совинформбюро, листовок и обращений райкомов партии. В Навле, например, листовки и воззвания райкома партии расклеивались даже на зданиях городской управы и полиции.
Однако уже с ноября подпольные организации стали широко использовать устные формы агитационной работы. Подпольщики-агитаторы несли в массы мобилизующее слово партии, правду о Советской Армии и партизанах, разоблачали лживую фашистскую пропаганду, укрепляли в народе веру в победу.
Заслуживает внимания и еще одно направление деятельности подпольщиков — разрушение аппарата власти оккупантов на местах. Формы этой деятельности были различными. В некоторых населенных пунктах подпольщики предлагали назначенным оккупантами администраторам работать вместе с партизанами. Кто не соглашался на эти предложения и стремился ревностно служить оккупантам, справедливо считались предателями. Нередко случалось и так, что на посту старосты оказывался честный человек. Он, конечно, охотно шел на предложения подпольщиков снабжать партизан продовольствием, посылать им сведения, срывать распоряжения фашистских властей и т. д. Так было, например, в Дятьковском районном центре — городе Дятькове, где бургомистр Калашников работал по указаниям подпольщиков и партизанского отряда. Различными способами подпольщики срывали вербовку населения в полицию.
Таким образом, в начальный период партизанского движения орловские коммунисты подготовили крепкое ядро партизанского движения, способное возглавить массовую вооруженную борьбу, создали широкое партийно-комсомольское подполье, которое поднимало массы на активную борьбу с оккупантами, вело массово-политическую работу среди населения, укреплявшую в народе дух сопротивления фашистским захватчикам.
Все это, вместе взятое, подготовило второй, более высокий этап партизанского движения — период его бурного роста.
6 декабря 1941 года части Советской Армии перешли в наступление под Москвой и в грандиозном сражении развеяли миф о непобедимости немецко-фашистской грабительской армии.
Успешное наступление советских войск, распространившись на юг, привело к освобождению восьми восточных районов Орловщины.
Весть о выдающемся успехе Советской Армии произвела огромное впечатление на население оккупированных районов. Народ воспрянул духом. Уныние и подавленность, заметные кое-где раньше, в дни отступления наших войск, сменились массовым стремлением взяться за оружие и помочь Советским Вооруженным Силам быстрее разгромить врага. Наступление Советской Армии вызвало могучий подъем партизанского движения.
На путь вооруженной борьбы толкал массы советских людей и их собственный горький опыт жизни под пятой захватчиков, фашисты же за два месяца своего господства не замедлили показать массам сущность «нового порядка». Так, например, в Навле оккупанты начали установление этого «порядка» с того, что собрали всех жителей на общее собрание, а затем приказали женщинам покинуть его, ибо, заявляли они, женщины слишком избаловались при Советской власти, а при «новом порядке» им на собраниях делать нечего.
Программа «нового порядка», сформулированная на этом собрании, гласила:
1. Восстанавливается частная промышленность и торговля;
2. Колхозы упраздняются, и восстанавливаются помещичьи и единоличные хозяйства;
3. Клубы и большинство школ закрываются. Сохраняются лишь некоторые семилетки с программой обучения, существовавшей до 1917 года;
4. Коммунисты и комсомольцы подлежат безусловному уничтожению.
Такие же собрания были проведены во многих городах и селах.
Осуществление этой программы началось с первых же дней оккупации. С людоедской жестокостью оккупанты чинили массовые убийства советских, партийных и комсомольских активистов и членов их семей, дикие расправы с евреями, грабежи мирного населения.
Поднялись на поверхность «обиженные» Советской властью — бывшие кулаки и торговцы, уголовные преступники. Этих людей с темным прошлым гитлеровцы старательно разыскивали среди местных жителей и использовали их в полицейском и административном аппарате. Фашисты хотели этим, с одной стороны, создать видимость того, что власть осуществляется самим населением через его «представителей», а с другой стороны, сформировать из этих «представителей» покорный аппарат для проведения политики грабежа и насилия. Осуществляя этот курс, гитлеровцы поставили бургомистром Орла бывшего белогвардейского офицера Старова, в Трубчевске — троцкиста Павлова и т. д. Но и такая администрация находилась под прямым и негласным надзором гестапо.
Первоначально фашисты не предполагали держать в оккупированных районах Орловщины свои войска. Они надеялись обойтись полицейскими силами, сформированными из предателей советского народа. Но таких отщепенцев оказалось слишком мало. А партизанское движение неуклонно росло. Тогда оккупационные власти приступили к насильственной мобилизации в полицейские формирования всего боеспособного мужского населения в возрасте от 16 до 50 лет. Однако и эта затея не оправдала надежд оккупантов. Население разными путями уклонялось от службы в полиции. Поэтому в 1942 году немецкому командованию пришлось стянуть на Орловщину значительное количество регулярных войск.
Чтобы предотвратить рост партизанского движения и патриотических выступлений населения, гитлеровцы запретили свободное передвижение жителей между населенными пунктами. А вокруг городов Орла, Брянска и Бежицы были установлены 15-километровые запретные зоны, закрывавшие населению вход и выход из этих городов. Животный страх перед советскими людьми явственно сказался и в многочисленных приказах военных комендантов. Эти приказы предписывали брать все население под надзор полиции, в местах прохождения войск держать жителей взаперти, под арестом или же выселять, а тех, кто осмелится выйти на железнодорожное полотно, — расстреливать.
Население страдало не только от произвола и грабежей оккупантов и их прислужников, но и от тяжелого пресса фашистской налоговой системы. Единой системы налогов и натуральных поборов носители «нового порядка» не установили. Местные власти вводили по своему произволу множество различных налогов, руководствуясь при этом одним принципом: выкачать из населения все, что можно. В ряде районов области в 1942 году было предписано весь озимый хлеб сдавать для немецкой армии, и лишь при уборке ярового хлеба крестьянину разрешалось оставлять для себя четвертый сноп. Лучшие сенокосные угодья были объявлены собственностью немецкой армии; худшие сенокосные участки оставались в пользовании крестьян, но с каждого гектара и этих участков надо было сдать для немецкой армии 24 пуда сена (поскольку эти участки были малоурожайными, то фактически все собранное с них сено присваивалось оккупантами).
У крестьян отбирали хлеб, скот, было установлено бесчисленное количество всевозможных денежных и натуральных налогов: подушный налог (в течение года взимался несколько раз — в зависимости от потребности оккупантов в деньгах в размере 20—60 рублей с человека), подворный налог (от 1300 до 1700 рублей с каждого домохозяина), налог с владельца коровы (300 литров молока и 120 рублей), налог на курицу (20 яиц). Введены были налоги и поборы за рубку дров, за каждое фруктовое дерево. Больной за посещение больницы платил 5 рублей, а за вызов врача на дом — 172 рубля.
Хозяйничанье оккупантов в совхозах и колхозах началось с безудержного грабежа. Награбленное гитлеровцы направляли в свой «фатерланд». Большинство совхозов было объявлено собственностью немецкой армии. На плодородных землях Орловщины уже в конце 1941 года появились первые помещики,
