лестнице. – Но сегодня мы будем есть опять в твоей комнате.
– Почему это? Зачем это? – испугалась Ольга. – Игорь Дмитриевич, отпустите меня!
– Конечно, – бормотал он, внося ее в комнату. Надо же, легкая какая. Как птица. – Отпущу. Обязательно. А как же…
Но отпустил все-таки не сразу. Подержал еще пару минут на руках, покачал, будто ребенка, потерся своей головой о ее голову. Потом осторожно посадил на постель и отступил на шаг.
– Поговорить надо, – строго сказал он. – Жди здесь, я сейчас все принесу.
Она сидела и послушно ждала, уже не очень боясь, но все-таки думая все время: о чем это ему поговорить надо?
– О чем поговорить? – спросила Ольга, как только он опять вошел в комнату с подносом в руках и с бутылкой шампанского под мышкой. Она настороженно посмотрела на эту бутылку. Нет, все-таки что-то произошло, наверное… – Об операции поговорить?
– Нет. – Игорь поставил поднос на тумбочку, а бутылку – на пол, стал расставлять тарелки, вилки из салфетки вытряхнул. – Операции не будет. И вообще об этом потом… Я просто выяснить кое-что хотел. Очень срочно.
– Ну? – тревожно поторопила она.
– В общем, так… – Игорь помолчал, собираясь с духом. – Ты работаешь, чтобы зарабатывать деньги. Правильно?
– Ну? – после паузы настороженно отозвалась Ольга.
– Деньги тебе нужны, чтобы купить квартиру?
– Ну? – повторила она, нервничая неизвестно почему все больше и больше.
Игорь оставил в покое вилки-тарелки, сел в кресло рядом с кроватью, внимательно уставился на нее и спросил:
– А квартира тебе зачем?
– То есть как зачем? – растерялась Ольга. – Чтобы жить!
– Тебе негде жить? – вкрадчиво спросил Игорь.
– Сейчас – есть где… – Ольга совершенно не понимала, куда он клонит. – Но это пока я няней работаю…
– Ясно, – перебил он нетерпеливо. – А для того, чтобы заработать на квартиру, надо проработать няней лет двадцать.
– Вот еще! – удивилась Ольга. – Мне же не такая, как у вас, квартира нужна. Мне маленькая квартира нужна, и самая дешевая, и… три метра у меня уже есть. И я Галке деньги отдала, там уже много накопилось, она обещала еще облигацию купить.
– Спокойно, – сказал Игорь. – Про эту дурь с облигациями я все знаю. Но суть в другом. Ты же все заработанные деньги на эти облигации тратить не сможешь, верно? Текущие расходы, тряпки какие- нибудь, то-се… Ну, я не знаю. В отпуск куда-нибудь съездить, в конце концов.
– Какие тряпки? – возмутилась она. – Какой отпуск? Я ни разу в жизни в отпуске не была… Да и на кой черт мне все это? Мне квартира нужна!
– Тебе квартира нужна для того, чтобы чувствовать себя независимой, – с расстановкой сказал Игорь. Он смотрел на ее тревожное лицо, на ее напряженно прищуренные глаза – даже такой жиденький свет ночника ей мешает. Ну да, она же столько лет жила в темноте… Игорь с трудом глотнул, прокашлялся и сказал буднично: – Можешь чувствовать себя совершенно независимой. У тебя есть квартира.
– Не понимаю… – Ольга нервно пошевелилась, поморщилась от боли и прикрыла от света глаза рукой, вглядываясь в его лицо. – Какая квартира у меня есть? Ничего не понимаю.
– Вот какая. – Он вынул из внутреннего кармана пиджака бумаги, бросил ей на колени и нетерпеливо ждал, пока она медленно изучала их. Что-то уж очень медленно…
– Это что за подарки? – наконец сказала Ольга, не поднимая глаз, и он вдруг с ужасом заметил, что по ее щеке поползла крупная, светящаяся в полумраке слеза.
– Это твоя зарплата за десять лет, – быстро сказал Игорь. – Во-первых, чтобы ты раньше не смылась. Во-вторых, чтобы могла зарплату за последующие десять лет по своему усмотрению тратить… Потому, что я взял тебя на работу с испытательным сроком, ты помнишь? Это у меня испытательный срок такой – двадцать лет. Минимум. А в третьих – ты за меня замуж пойдешь?
Она положила бумаги на тумбочку, закрыла лицо руками с и отчаянием сказала:
– Игорь Дмитриевич, я не могу…
Господи, что ей делать? Как он не понимает, что так просто нельзя… Квартира, о какой она и не мечтала никогда, – и за это, значит, замуж…
– Ну ничего, ничего, – забормотал Игорь, пересаживаясь на постель рядом с ней и отнимая ее руки от мокрого, бледного, растерянного лица. – Это мы потом обсудим. А то сразу все… Давай сначала квартиру твою обмоем.
Он встал, торопливо открыл бутылку и, разлив половину на ковер, налил шампанского в два больших чайных стакана. Протянул один стакан Ольге, поднял свой и настойчиво сказал:
– Пей. Сразу все выпей, и легче будет. Тебе сейчас надо…
Ольга, не переставая плакать, сделала большой глоток холодного шампанского, поморщилась от пузырьков, слегка обжегших горло, и опять сделала глоток. Игорь тоже выпил половину и тут же долил оба их стакана опять до краев.
– Я вино не люблю, – сказала Ольга, вытирая глаза. – Я быстро опьянею, наверное… Игорь Дмитриевич, все равно… Я не могу замуж. Вы не понимаете… Я никогда больше замуж не пойду. И детей у меня не может быть, скорее всего, и вообще… Зачем вам это?
Она быстро осушила свой стакан, а он свой поставил на тумбочку, обнял Ольгу за плечи, прижал к себе, спрятал свое лицо в ее волосах и тихо заговорил, сам чуть не плача:
– Ну что ты, маленькая… Ну не плачь. У нас уже Чижик есть, ты разве забыла? А потом, не хочешь прямо сейчас замуж – не надо. Я подожду, можешь сколько угодно думать… хоть до завтра.
Она засмеялась сквозь слезы, попыталась отобрать у него свои руки, сбивчиво заговорила, отворачиваясь:
– Я не могу замуж. Я… боюсь. Из меня один раз жена уже не получилась. Я вообще любить не умею…
– Умеешь, – уверенно сказал он, встал, помог подняться ей, потом откинул покрывало с постели, поднял Ольгу на руки и осторожно положил, не переставая при этом все время говорить: – Ты умеешь любить. Ты очень даже умеешь любить… Я все знаю про тебя, Оленька. Я все очень хорошо про тебя знаю. Ты любишь детей, и любишь зверей, и любишь людей…
– Нет… – Она спрятала лицо в подушку и глухо сказала, задыхаясь и всхлипывая: – Я очень не люблю… мужиков.
– Да ты что? – восхитился он, сбрасывая туфли и тихо ложась рядом с ней. – На такую удачу я даже не рассчитывал. Ты будешь любить только меня.
– Нет, – сказала она, вскидываясь, испуганно тараща глаза и пытаясь подальше отодвинуться. – Нет, пожалуйста, нет…
– Не бойся, – сказал Игорь, спокойно обнимая ее, гладя по голове, близко заглядывая в эти заплаканные испуганные глаза. По правде говоря, не слишком легко это было – говорить спокойно. Она была так близко, что даже со своим обычным человеческим обонянием он чуял запах ее кожи, и ее волос, и ее слез, и ее губ… Губы у нее были сухие, горячие и испуганные.
Игорь оторвался от ее губ, заглянул в ее почерневшие испуганные глаза и твердо заявил:
– Ты перестанешь бояться. Ты выйдешь за меня замуж. Ты растолстеешь, покрасишь волосы в какой- нибудь зеленый цвет и будешь пилить меня за то, что я задерживаюсь на работе. И ты будешь ревновать меня к… Катерине Петровне! А когда ты будешь на меня злиться, то будешь забирать Чижика и уходить в свою квартиру. А я буду приходить за вами – адрес-то я знаю! Так что, как видишь, все просчитано.
Просчитано у него все… Ольга плакала потихоньку и потихоньку осознавала, что плачет она вовсе не от отчаяния, что плачет она потому, что давным-давно не плакала вот так, не пряча слез ни от кого, тем более – от мужика, который просит ее выйти за него замуж. Наверное, это от шампанского. Как хорошо, что она выпила целый стакан шампанского. Надо почаще пить эту гадость – и ничего не бояться, ни о чем не
