Я в этот сладостно-безумный миг!
Когда же пальцев ласкою умелой,
Моих коснешься задрожавших струн,
О, как звучит тогда певуче тело!
О, как со мной ты увлеченно юн!
Мы - песнь любви среди унынья гула!
Ах, эта песнь нас вместе увлекла!
Так пой же! Пой, пока на спинке стула
Скучает платье снятого чехла.
ЗАПАХ
Ваш тонкий мир так чувственно надушен!
Но пусть бестактным Вам не покажусь, -
Я к запахам не то, чтоб равнодушен,
А просто к ним спокойней отношусь,
И Вы, как будто это понимая,
Привычке изменяете своей,
Излюбленный свой запах заменяя
На тот, что нынче кажется модней.
Вам будто хочется любой ценою
Невозмутимость пошатнуть мою.
Я все терплю, и этою чертою,
Покоя Вам, похоже, не даю.
Вам хочется быть воплощеньем шика,
Мужчин вскрывая, как за сейфом сейф…
Вас вызвал шеф.
Два машинальных пшика,
И только запахов струится шлейф.
Ваш тонкий мир так призрачно воздушен,
Он весь - мечта, сомненье, греза, сон.
В нем чувство зыбкий свой творит закон,
Но как же он несдержанно надушен!
ШТОРА
Я все хотел сказать Вам о стихах.
Вы странно и загадочно молчали.
Пытаясь смысл ловить в моих словах,
Вы невпопад все больше отвечали.
Но вдруг к окну скользнули словно тень,
Сказав не в продолженье разговора,
'Сегодня невозможно яркий день', -
И вниз, шурша, спустилась мягко штора…
Излюбленный шопеновский ноктюрн
Размеренно нас заключал в объятья.
Как будто невзначай Вы 'от кутюр'
Продемонстрировать старались платье.
А мне, признаться, было все равно -
Покрой его Ковалли иль Версаче.
Гораздо более тому дано,
Кто в тканной красоте живую прячет.
Друг в друге ловим чувственный настрой,
Уже не возвращаясь к разговору.
Здесь мы… ноктюрн… и ветер лишь порой
Поднять пытается ревниво штору…
БЛИЗОСТЬ РОКОВАЯ
Со страниц роскошного журнала,
Всем свой демонстрируя наряд,
Ты смотрящим на тебя бросала
Свой не менее роскошный взгляд,
Будто демонстрацией гламурной,
Не белье возносишь, а себя, -
Но не тщусь фантазией амурной
Я, журнал спокойно теребя.
Эх, а если мне, как говорится,
Волю дать фантазии своей,
