На лицо архиепископа набежала тень и тут же исчезла.
— Я полукровка, — сдержанно ответил он. — Моя мать была ведьма, а отец — неодарённый. Вы здесь человек новый и ещё услышите эту историю... от сплетников.
— Прошу прощения, ваше преосвященство, — пробормотал Кевин, мысленно ругая себя за бестактность. — Я не хотел...
— Вам не за что извиняться, сын мой. Ваше любопытство в отношении меня так же естественно, как и моё — в отношении вас. К тому же мне грех жаловаться на судьбу, я ни в коей мере не чувствую себя обделённым. Господь Бог наш в великой благости своей даровал мне способность порой видеть и чувствовать то, что недоступно другим, даже самым могущественным колдунам.
— И это ваше чутьё говорит вам, что я из другого мира?
— Да, со всей определённостью. Вчерашний день был великим днём для меня... — Архиепископ на секунду умолк. — Да простит меня Бог, ведь вчера умер король... Но именно вчера я впервые увидел вас и окончательно убедился, что иные миры существуют в действительности, а не только в моём воображении.
Кевин промолчал, так как не знал, что и сказать. В словах прелата о множественности миров было что-то щемяще-знакомое, волнующее, как тихие звуки колыбельной, которую в детстве пела ему мать — красивая тёмноволосая женщина с ясными карими глазами. Её звали...
Что за чушь! Как он может помнить свою мать?! Он был ещё младенцем, когда... Вдруг сердце Кевина учащённо забилось, пульс бешено застучал в висках, а голова будто раскололась от острой, пронзительной боли. Кевин чуть не закричал...
Боль отпустила его так же внезапно, как и пришла к нему. Кевин украдкой вытер со лба испарину и покосился на архиепископа. Углублённый в собственные мысли, монсеньор Корунн МакКонн, видимо, не обратил внимания на его странное поведение.
Они как раз приблизились к пересечению коридоров, где их пути расходились. Кевин замедлил шаг.
— Ваше преосвященство, — сказал он. — Разрешите откланяться.
Архиепископ остановился и смерил его проницательным взглядом.
— Сын мой, я чувствую, что в вас сокрыто большое могущество, хотя вы сами ещё не осознаёте его. Наш юный король затеял опасное предприятие, и я не считаю себя вправе отговаривать его или же напротив — поощрять. Пообещайте мне, что послезавтра во время церемонии вы сделаете всё, что в ваших силах, дабы помочь ему.
— Обещаю, — сказал Кевин. — Я сделаю, что смогу.
— Тогда до встречи, мой герцог, — произнёс архиепископ, благословляя его. — Да хранит вас Господь.
Кевин проводил молодого владыку долгим взглядом. Сама личность архиепископа, который в свои годы достиг такого высокого положения, вызывала у Кевина живой интерес, а речи прелата и вовсе потрясли его. Почему-то Кевин был уверен, что догадка архиепископа относительно его происхождения верна. В тот момент, когда он ощутил боль, на него снизошло мгновенное озарение, подобное вспышке молнии во время грозы летней ночью. На какую-то долю секунды Кевин увидел, что скрывалось от него в кромешной тьме, но озарение длилось недостаточно долго, чтобы увиденное успело запечатлеться в памяти. Осталось лишь волнующее чувство чего-то необычайно знакомого, чего он на самом деле никогда не забывал, просто сейчас не мог вспомнить...
Наконец Кевин свернул в боковой коридор, ведущий в западное крыло дворца, и поднялся по лестнице на второй этаж, где расплагались личные апартаменты самых знатных вельмож королевства, в том числе и его. Открыв ключом дверь своих покоев, он вошёл внутрь, миновал пустую и тёмную переднюю и оказался в просторной прихожей, залитой сумрачным светом недавно взошедшей луны. Большое окно, выходившее на балкон, было задёрнуто полупрозрачной занавеской, на которой вырисовывался мужской силуэт.
Рука Кевина потянулась к висевшей на его поясе шпаге. Он тихо подкрался к приоткрытой двери балкона и выскользнул наружу.
Спокойно стоявший к нему спиной человек был одного с ним роста, даже чуть выше, и значительно шире в плечах. Его волосы цвета расплавленной меди слегка серебрились в лунном свете.
— А, это ты, Морган Фергюсон! — облегчённо выдохнул Кевин, узнав незваного гостя. — Как ты вошёл?
Морган неторопливо повернулся к нему лицом; на его губах играла уверенная улыбка. Очевидно, появление Кевина не было для него неожиданностью.
— Я же колдун, и обычные замки для меня не помеха. Впрочем, я извиняюсь, что вошёл без спросу, но мне не хотелось ждать тебя в коридоре.
— Всё в порядке, — сказал Кевин. — Просто я думал, что это чужой.
Морган полушутливо, полусерьёзно поклонился ему.
— Я рад, что ты не относишь меня к чужим. Мы друзья Колина и должны жить в мире и согласии. Между прочим, я ничуть не обижаюсь, что Колин выбрал тебя Отворяющим Врата.
— Я знаю.
— Это было правильное решение, — продолжал Морган. — Выбери он меня, Маэлгон и МакКормак сходили бы с ума от зависти. Если бы его выбор пал на кого-нибудь из них, они бы взъелись друг на друга. А так их досада вскоре пройдёт.
— По-моему, Эрик Маэлгон и сейчас ничего против меня не имеет, — заметил Кевин.
— Это тебе так кажется. Он здорово обижен на тебя, просто он флегмат и внешне не выдаёт своих чувств. Я говорю это не для того, чтобы настроить тебя против Эрика. Просто ты должен знать правду.
— Спасибо, Морган. — Кевин немного помолчал, затем нерешительно произнёс: — Как ты думаешь, почему Колин так доверяет мне? Мы же с ним едва знакомы.
— Гм... — промычал в ответ Морган. — Он уже выдавал тебе свою коронную фразу: «Друзья Дейдры — мои друзья»?
— Да. А что?
— Вот в том-то всё и дело. Это не просто красивые слова. Как ты, наверное, заметил, Колин сильно отличается от других влюблённых, он совсем не ревнует Дейдру. Я подозреваю, что он не любит её в обычном понимании этого слова, а скорее боготворит её, видит в ней не земную женщину, а ангела небесного. И в целом очень благожелательно относился ко всем её парням... гм, хоть и не мешал Бешеному барону убивать их. Но ты в особом положении. Ты спас Дейдру из плена, и теперь Колин считает тебя чуть ли не братом. Это совершенно серьёзно.
Несколько смущённый упоминанием о спасении Дейдры, Кевин облокотился на перила балкона и посмотрел на пустынную площадь, по которой парами проходили стражники, отправляясь в ночной дозор. Морган стоял рядом с ним, запрокинув голову и глядя в звёздное небо.
— В своих отношениях с женщинами Колин вообще большой чудак, — продолжил он минуту спустя. — Взять хотя бы Дану. Чертовски прелестная девушка. Очень хорошенькая, очень молоденькая и совсем невинная. — Морган невольно облизнул губы. — Она давно влюблена в Колина, но он не верит в это, считает её чувства детским капризом. Из-за Дейдры он вдолбил в свою глупую башку, что не может понравиться ни одной женщине... Нет, это же надо быть таким мнительным дураком!
Кевин тихо рассмеялся:
— Так-то ты отзываешься о своём короле?
— Прежде всего, Колин мой друг. И наша дружба даёт мне право критиковать его. Он дурак, что комплексует из-за своей внешности. Дейдра отказывалась выйти за него замуж вовсе не потому, что он некрасив, дело в другом... Кстати, тебе известно, что ты у неё первый колдун?
— Правда? — произнёс Кевин, чувствуя, что краснеет.
Морган пожал плечами:
— Это вполне естественно. Дейдра тянется к себе подобным и чурается нашего брата. Я давно хочу подружиться с ней... нет-нет, ничего такого, не пойми меня превратно. Дейдра очень умная и образованная девушка, у неё свой, особенный взгляд на вещи, и мне доставляет огромное удовольствие общение с ней. К сожалению, она избегает меня, потому что я колдун. А колдуны не в её вкусе... кроме тебя. Ты — поразительное исключение из этого правила. Она не изменила своего отношения к тебе даже после того как Колин обнаружил у тебя Дар. Кое-кто, например МакКормак, объясняет это благодарностью за своё спасение, но я так не считаю. Дейдра не из тех девушек, что...
— Пожалуйста, Морган, — прервал его смущённый Кевин. — Давай не будем об этом.
— Хорошо, — сказал Фергюсон и сразу же перевёл разговор на другую тему. Как и догадался Кевин с самого начала, он пришёл посмотреть на шпагу, которую Колин уже успел расхвалить ему. И так же, как и Колин, Морган потерпел неудачу. Скреплявшие клинок чары поставили в тупик даже самого искусного колдуна Логриса, коим по праву считался Фергюсон.
Огорчённо вздохнув, Морган вернул Кевину шпагу, а на перстень и вовсе не стал смотреть — очевидно, чтобы ещё больше не расстраиваться. Затем они ещё с полчаса говорили на разные нейтральные темы. Обнаружив у своего собеседника явную склонность к сплетням, Кевин спросил его об архиепископе и услышал в ответ грустную историю любви молодой ведьмы-аристократки к обедневшему провинциальному помещику. Наконец Морган сказал:
— Ну, ладно, мне пора. Не то, чего доброго, жена подумает, что я ошиваюсь у девок.
— А она имеет основания так думать? — поинтересовался Кевин.
Морган развязно ухмыльнулся:
— Конечно, имеет. Но я не люблю, когда меня обвиняют в грехах, которые я не совершал. Спокойной ночи, Кевин МакШон. Приятно было потолковать с тобой на сон грядущий.
— Постой, Морган, — остановил его Кевин после некоторых колебаний. — Что ты можешь сказать про Бронвен?
— А в чём дело?
— Ну... Сегодня в аббатстве она как-то странно смотрела на меня. Очень странно — как будто я что-то ей сделал, чем-то её обидел. А я даже не разговаривал с ней.
Морган нахмурился.
— Остерегайся её, Кевин. С Бронвен лучше не заводиться. Если она невзлюбит тебя — плохи твои дела. Все считают её ещё ребёнком, легкомысленной и беззаботной девчёнкой, но на самом деле за этой маской скрывается очень умная, хитрая и коварная ведьма. Я обучал её магии и знаю, на что она способна. А ещё у неё ужасный характер. — Фергюсон покачал головой. — Мне заранее жаль того бедолагу, который возьмёт её в жёны. Лучше сразу убить его, чтоб долго не мучился.
