порывом было прикончить меня. Но затем, увидев, как сильно я ненавижу отца, он изменил своё решение. В голову ему взбрела более забавная идея — подсунуть сына своего ненавистного братца израильтянам в качестве члена их королевской семьи.
— И как он это провернул? — спросила я, решив вмешиваться в рассказ Джоны при любом удобном случае, чтобы хоть немного оттянуть время. — Как ему удалось выдать тебя за сына Исайи?
— Благодаря чистому совпадению. Дело в том, что у Исайи действительно был сын, рождённый от простой смертной на Земле Аврелия.
— Он знал о нём?
— Конечно, нет. Иначе привёл бы его в свой Дом. Судя по всему, ребёнок родился уже после его смерти.
— И что с ними случилось? Я имею в виду настоящего сына Исайи и его мать.
— Они умерли. Их убили крестоносцы Александра после взятия тамошнего Иерусалима.
— А как Александр узнал, что убитый ребёнок был сыном Исайи?
— По фамильным драгоценностям, которыми Исайя щедро одаривал свою любовницу. Видно, он был от неё без ума.
— Но это ещё не значит, что ребёнок был сыном Исайи, — заметила я.
— Чёрт тебя подери, Бренда! — разозлился Джона. — Какое имеет значение, был ли этот ребёнок сыном Исайи или самого Навуходоносора, главное — подарки. Они были сделаны по его личному заказу в Доме Израилевом, при помощи магических технологий и имели клеймо королевской ювелирной мастерской.
— Значит, Александр использовал эти вещицы, чтобы выдать тебя за сына Исайи?
— Вот именно. Он был рад, как дьявол, когда убедился, что я подхожу по группе крови. Разумеется, анализ на структуру ДНК выдал бы меня с головой, однако мы решили рискнуть, положившись на неприятие в Домах каких-либо генетических исследований. Александр поселил меня на Земле Без Арафата, которую часто посещали дети Израиля, снабдил легендой и научил некоторым нехитрым фокусам. В соответствии с нашим планом я немного выждал, приспособился к новым условиям, затем устроился работать в цирке иллюзионистом. Ясное дело, на меня вскоре обратили внимание и обнаружили, что я непробуждённый колдун.
— И тогда ты рассказал вымышленную историю о своих родителях?
— Никакой истории. Александру ума не занимать. Он прекрасно понимал, что чем больше будет вранья, тем скорее я запутаюсь в подробностях и вызову подозрения. Поэтому я прикинулся круглым сиротой, не помнящим ни отца, ни матери. Дескать, меня воспитывала одна добрая женщина, а после её смерти я скитался по свету, перебивался случайными заработками, время от времени был вынужден продавать драгоценности, возможно фамильные... Вот тут-то всё и началось. По большому счёту, я не выдавал себя за сына Исайи, меня признали таковым. Притом безоговорочно. — Джона ухмыльнулся. — Царь Давид принял меня с распростёртыми объятиями и даже заявил, что я живо напоминаю ему Исайю. До чего люди бывают слепы!
— Ошибаешься, — медленно произнёс Амадис, чьё лицо стало бледным, как полотно. — Ты действительно похож на Исайю — в той же мере, в какой похож на всех нас.
Джона удивлённо воззрился на него:
— О чём ты?
Амадис вздохнул:
— Ты никогда не задавался вопросом, почему я так выделял тебя среди прочих приближённых Рахили? Ведь я считал тебя своим внуком... но на поверку ты оказался моим племянником.
Вслед за этим ошеломляющим заявлением в комнате воцарилось гробовое молчание. Пенелопа отняла от лица руки и растерянно заморгала влажными от слёз ресницами. Морган переводил озадаченный взгляд с Амадиса на Джону и обратно. Дионис почему-то толкнул меня локтем в бок.
«Брат, — мысленно отозвалась я. — Это правда?»
— Чистая правда, — ответил Амадис вслух; голос его дрожал от гнева. — Исайя был моим сыном, а тот ребёнок, которого убили бешенные псы Александра, был мой внук. Жаль, что я так поздно узнал об этом.
В этот момент я поняла, что Александру подписан смертный приговор. Вопреки своему пацифизму и нежеланию иметь дело с оружием, Амадис не успокоится до тех пор, пока не найдёт Александра и не отплатит ему за смерть внука.
Джона попытался с издёвкой рассмеяться, но смех застрял в его горле, и он закашлялся. Ещё десять секунд — ещё два месяца для стремительно взрослеющей Дейдры...
— Ну, и семейка! — обретя наконец дар речи, заговорил Джона. — Сонмище кровосмесителей, развратников и прелюбодеев. Оказывается, при всём своём оголтелом антисемитизме сыновья Света падки на дочерей Израиля. Смех и грех, право!
— Твой цинизм неискренний, Джона, — тихо сказала Пенелопа. — Ты стараешься выглядеть большим негодяем, чем есть на самом деле. Ты насилуешь свою сущность, заставляя себя говорить гадости и совершать преступления. Но это не может продолжаться вечно. Когда-нибудь ты устанешь от собственного притворства, потеряешь контроль над своими чувствами, и тогда возьмёт верх то доброе, что ещё осталось в тебе. Оно спросит: «Ну как, доволен тем, что натворил? Ты счастлив? Да, ты отомстил за свою мать, за её искалеченную жизнь — но на алтарь своего возмездия ты пролил реки крови, из мстителя превратился в палача...»
— Замолчи! — выкрикнул Джона, и его лицо исказила гримаса ярости. — Замолчи, проклятая! Я не хочу тебя слышать!
По всему было видно, что Пенелопа собиралась и дальше обращаться к тому мифическому добру, которое, по её мнению, ещё могло оставаться в этом негодяе. Однако минуты, равные годам, истекли, и наше томительное ожидание закончилось.
На свободном месте между мной и Морганом появился Артур — почти такой же, как прежде, разве что в другой одежде, с другой причёской и с покрытым густым загаром лицом. Вместе с ним, держа его за руку, возникла прелестная девочка-подросток лет одиннадцати, одетая в синие брючки и цветастую рубашку с короткими рукавами. У неё были русые с рыжинкой волосы и бойкие карие глаза, а её милое личико поразительно напоминало лицо Даны.
Артур смерил всех нас тем характерным взглядом, который я про себя называю темпоральным. Это был внимательный, напряжённый, сосредоточенный взгляд человека, стремящегося согласовать своё субъективное восприятие времени с объективной реальностью ситуации.
«Бренда, сестричка! Я так соскучился по тебе!»
Что я могла ответить на это? Ведь для меня он отсутствовал лишь несколько минут.
— Что здесь происходит? — наконец опомнился Джона. — Кто эта девчонка?
Артур спокойно и уверенно посмотрел на него.
— Это твоя сестра Дейдра, — ответил он. — Маленькая Хозяйка большого Источника.
В ответ на это заявление Пенелопа изумлённо ахнула.
А Дейдра отпустила руку Артура и подошла к Джоне.
— Здравствуй, — сказала она. — Тобой овладела злая сила, брат. Но я помогу тебе.
Над головой девочки вспыхнуло голубое сияние. Джона отпрянул и вызвал свой Янь. Он обрушил на нас изолирующие чары — но Дейдра без труда сокрушила их.
— Будьте вы прокляты! — яростно вскричал Джона. — Вы обманули меня! Так сгиньте же вместе со мной и Вселенной!
Следующие несколько секунд были не лучшими в моей жизни — но и не последними. Обещанный Джоной конец света не наступал, а его Янь, вместо того чтобы распространиться на весь мир, под натиском Образа Дейдры постепенно съёживался, терял свои очертания, тускнел, угасал...
— Папа говорил мне, что ты злой человек, — заговорила Дейдра без ненависти, без враждебности, просто констатируя факт. — Но он просил не забывать, что ты мой брат. Я помню это, Джона.
Я наблюдала за их поединком с ужасом и восхищением. Дейдра управляла своим Образом так мастерски, что я едва успевала следить за её манипуляциями и не всегда понимала, что она делает. Но результат был налицо: стараниями Дейдры, Источник неумолимо поглощал разрушительную мощь Порядка, и с каждой секундой вероятность наступления Судного Дня становилась всё более призрачной.
Наконец Янь исчез вовсе, и Джона в изнеможении прислонился к покрытой кафелем стене.
— Ты одолела меня, незваная сестра, — обречено прошептал он.
— Я одолела не тебя, а злую силу в тебе, — ответила Дейдра и повернулась к Артуру: — Я сделала это, папа!
Артур подошёл к ней, обнял её и погладил по голове.
— Я знал, что ты сможешь, малышка. Я
Дейдра оказалась смышлёной девочкой и сразу сообразила, что последние слова были адресованы не ей. Она высвободилась из отцовских объятий и подступила к Пенелопе.
— Так ты моя старшая сестра? Ты очень похожа на папу.
Пенелопа опустилась перед ней на корточки.
— Ты так выросла, Дейдра. В последний раз я видела тебя ещё маленькой девочкой... Я присматривала за тобой, качала тебя на руках.
— Ну, теперь я уже взрослая. Зато ты можешь нянчиться с Дианой.
Пенелопа удивлённо подняла брови.
— С кем?
— С нашей младшенькой сестрёнкой, — объяснила Дейдра. — Ей только полгодика. А ещё у нас три братика. Кевину девять лет, Шону — семь, Артуру — четыре. Я их очень люблю. Ты тоже полюбишь их.
— Конечно, родная. Конечно.
Артур с нежностью смотрел на своих дочерей и улыбался. Казалось, он совсем позабыл о Джоне.
Я подошла к нему и спросила:
— Где Дана?
— Вместе с детьми в особняке Бронвен. Там же и Колин.
— Сколько лет прошло?
— Почти десять. А для Дейдры — больше десяти. В последнее время она подолгу бывала у Источника.
