Средневековая андалусская проза

горле, но все это исчезает при возвращении. Я знаю одного человека, — когда та, кого он любил, скрывалась с глаз его на один день, нападали на него беспокойство, и забота, и печаль, и огорчение едва не губило его.

Затем бывает разлука из-за запрещения встреч, когда не позволяют любимой видеться с любящим, и хотя бы была та, кого ты любишь, с тобою в одном доме, — это все же разлука, так как она разлучена с тобою. И поистине, порождает это грусть и немалую печаль, и мы испытали это, и было это горько. Об этом я говорю:

Вижу ночью, вижу днем дом властительницы милой,
Только скрыта от меня госпожа враждебной силой.

Разве легче мне теперь в этом сладостном соседстве,
Если милая моя там под стражею постылой?

Я не знаю, как достичь мне красавицы соседки,
До Китая долететь легче птице легкокрылой.

Я напиться не могу, хоть колодец ясно вишу,
И прельщает он меня, напоен подземной жилой.

До тебя рукой подать; камень только над тобою,
Но недаром твой приют называется могилой.

Я скажу еще из длинной поэмы:

Как в губительных скорбях обрести мне исцеленье,
Если рядом госпожа и при этом в отдаленье?

Я соседку полюбил, но, пожалуй, привело бы
В Индию меня скорей неустанное стремленье.

Так вблизи от родника изнывающим от жажды
Позволяет каждый шаг уповать на утоленье.

Затем бывает разлука умышленная — прибегает к ней любящий, чтобы удалиться от слов сплетников, боясь, если останется он, то будет это причиной запрещения встреч и поводом к сплетням и пересудам и падет меж влюбленными плотная завеса.

Затем бывает разлука, к которой прибегает любящий из-за каких-либо случающихся бедствий, которые вынуждают к разлуке, и оправданья его принимаются или отбрасываются, сообразно тому, что побудило его к отъезду.

Рассказ

Помню я одного моего друга, жившего в Альмерии. И случились у него дела в Шатибе, и направился он туда и поселился на время пребывания там в моем доме. А в Альмерии была у него привязанность — величайшая из его забот и сильнейшее его огорчение, и надеялся он освободиться, и покончить со своими делами, и быстро вернуться, и ускорить возвращение. Но прошло лишь небольшое время после того как поселился он у меня, и собрал аль-Муваффак Абу-ль-Джайш Муджахид, владыка Островов, свои войска, и созвал свои отряды, и пошел войной на Хайрана, правителя Альмерии, намереваясь уничтожить его, и пересеклись пути из-за этой войны, и сделались недоступными дороги, и охранялось море флотами. И во много раз умножилась скорбь моего друга, ибо не находил он к отъезду никакого способа, и едва не угас он от печали и дружил только с уединеньем, находя убежище во вздохах и безмолвии. А он, клянусь жизнью, был из тех, о ком никогда бы не предположил я, что его сердце покорится любви, и не отвечала страсти суровость его нрава.

Я помню, что приехал я в Кордову, после отъезда моего оттуда, а затем выехал, направляясь к дому, и соединила меня дорога с человеком из писцов, который отправился в путь по важному делу, оставив любимую, и сгорал из-за этого.

Хорошо знал я и человека, который привязался к своей возлюбленной; она жила уединенно, а его пути на земле были широки и дороги просторны, и в жизни его было все ему доступно, но показалось это ему ничтожным, и предпочел он остаться с тою, кого любил. Я скажу об этом стихотворение, где есть такие строки:

Поистине, для тебя всемирный простор ничтожен;
Мешает воину меч, не выхваченный из ножен.

Затем бывает разлука из-за отъезда, когда нет верных вестей о возвращении и неизвестно, случится ли вновь встреча. Это дело болезненное и ужасная это забота, тягостная случайность и тяжкий недуг, и чаще всего возникает тут беспокойство, когда удалившаяся — это возлюбленная. Об этом-то говорили так много поэты, и я скажу о том же поэму, где есть такие стихи:

Болезнь сокрушает меня, тяжелая мучает рана;
В отчаянье был бы я рад отведать любого дурмана.

Глотнуть я хотел бы вина, где столько смертельного яда,
Что маленький стоит глоток отравленного океана.

Бесстыдные ночи мои моею душою прельстились,
Как будто сокровищ моих преступная жаждет охрана.

Как будто врагиня судьба из рода лихих абшамитов[49],
А сам я сторонник Али, противник халифа Османа.

Я скажу еще из одной поэмы: