заменили роскошные кафтаны, в которых он «многозлатно» блистает перед потомками с известных своих портретов, писанных лучшими живописцами. Старая русская пословица гласит: «По одежке протягивай ножки». С очаровательным пастушком произошла удивительная метаморфоза, под стать перемене его одежки.
Пушкин записал о нем рассказ, связанный со вступлением на престол Екатерины II:
«Гр. К. Разумовский был в заговоре 1762. Исполнение было ускорено изменою одного из сообщников. Екатерина уже бежала из Петергофа, а Разум.<овский> еще ничего не знал. Он был дома. Вдруг слышит: к нему стучатся. Кто там? — Орлов, отоприте. — Алексей Орлов, которого до тех пор гр. Р. не видывал, вошел и объявил, что Екатерина в Измайловском полку, но что полк, взволнованный двумя офицерами (дедом моим Л. А. П. и не помню кем еще), не хочет ей присягать. Раз<умовский> взял пистолеты в карманы, поехал в фуре, приготовленной для посуды, явился в полк и увел его. Дед мой посажен был в крепость, где и сидел два года».
На самом деле речь шла о другом Пушкине, а дед поэта не сидел в крепости, но семейное предание свело его с К. Г. Разумовским.
После Кирилла Григорьевича остались шестеро сыновей и три дочери, которые быстро сумели забыть «ничтожество» своего происхождения. Язвительный современник, приятель Пушкина Ф. Ф. Вигель называет их «русскими Монморанси». Ехидство прозвища раскрывается пушкинскими словами: «Достоинство — всегда достоинство, и государственная польза требует его возвышения. Смешно только видеть в ничтожных внуках пирожников, денщиков, певчих и дьячков спесь герцога Монморанси, первого христианского барона…»
Первенцем в семье Кирилла Разумовского как раз и была Наталья Кирилловна Загряжская, появившаяся на свет в 1747 году и скончавшаяся в год смерти Пушкина. В 1772 году она вышла замуж за молодого измайловского офицера Николая Александровича Загряжского, с которым разъехалась после почти 30 лет совместной жизни. Впоследствии она жила в семье графа Виктора Павловича Кочубея, женатого на ее воспитаннице и племяннице Марии. По воспоминаниям князя П. А. Вяземского, «Пушкин заслушивался рассказов Натальи Кирилловны: он ловил при ней отголоски поколений и общества, которые уже сошли с лица земли…». Многие из этих историй Пушкин записал, в том числе и рассказ о ее знаменитом отце. Как она вспоминала (что зафиксировал Пушкин), Потемкин, ее любивший, готов все был для нее сделать, даже приписать каким-то образом «мамзель», дававшую Машеньке уроки игры на клавесине, к одному из гвардейских полков, чтобы дать ей жалованье.
Брата ее мужа, Ивана Александровича Загряжского, родного деда Натальи Николаевны, Потемкин сделал своим адъютантом, что открыло тому путь к карьере и чинам вплоть до генерал-поручика. Чуть ли не к нему относится записанный Пушкиным рассказ об адъютанте Потемкина, «жившем в Москве и считавшемся в отпуску»: будучи вызванным светлейшим князем, он преодолел дальний путь и застал своего начальника в постели со святцами в руках:
«Пот.: Ты, братец, мой адъютант такой-то?
Ад.: Точно так, ваша светлость.
Пот.: Правда ль, что ты святцы знаешь наизусть?
Ад.: Точно так.
Пот. (смотря в святцы): Какого же святого празднуют 18 мая?
Ад.: Мученика Феодота, в<аша> св<етлость>.
Пот.: Так. А 29 сентября?
Ад.: Преподобного Кириака.
Пот.: Точно. А 5 февр.?
Ад.: Мученицы Агафьи.
Пот. (закрывая святцы): Ну, поезжай же себе домой».
Со старшим сыном гетмана, министром просвещения Алексеем Кирилловичем, Пушкин был знаком с отроческих лет, будучи представлен ему перед поступлением в Лицей. В качестве министра просвещения тот участвовал в основании Лицея и управлении им, присутствовал 19 октября 1811 года на его открытии, а также на всех лицейских актах. Во все время обучения Пушкина он надзирал за учебой лицеистов и их поведением, вникая порой в совершенные мелочи.
Особенно же из сыновей гетмана прославился Андрей Кириллович, известный дипломат, страстный любитель искусств, многие годы проживший в Вене, подружившийся там с Моцартом, Гайдном, Бетховеном. На средства, доставшиеся ему от отца, он построил мост через Дунай, доныне носящий его имя.
Род Разумовских, столь счастливо и неожиданно возвысившийся, прервался в третьем поколении. Из шести сыновей Кирилла Григорьевича лишь двое, Алексей и Григорий, оставили потомство, да и то наследники Григория Кирилловича не были признаны законными в России, поскольку он женился в Австрии, не расторгнув брак с первой женой. Сыновья же Алексея Кирилловича умерли холостыми, последними в своем роде. Зато его побочные дети — братья Перовские, получившие фамилию по названию подмосковного поместья Разумовских Перово, — оставили заметный след в русской истории. Один из них, Алексей, — писатель, известный под псевдонимом Антоний Погорельский, двое других — Василий и Лев — были причастны к тайным обществам; позднее Лев Алексеевич стал крупным сановником, министром. Со всеми Перовскими был хорошо знаком Пушкин.
Представители рода Загряжских не однажды поминаются у Пушкина. Так, в подготовительных заметках к «Борису Годунову» читаем:
Подготовительные заметки представляют собой конспекты отдельных мест десятого тома «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. Владимир Федорович Загряжский (Загрядский), московский дворянин, по Карамзину, намечался в убийцы Дмитрия, но имел мужество отказаться.
В «осьмой» главе «Истории Пугачева» Пушкин пишет о губерниях, охваченных восстанием: «Состояние сего обширного края было ужасно, дворянство обречено было погибели. Во всех селениях, на воротах барских дворов, висели помещики или их управители». В примечании к этим словам Пушкин приводит список жертв пугачевцев, где в числе убитых в Пензенском уезде значится «кадета Петра Загряжского приказчик». Упомянутый кадет — это Петр Иванович Загряжский, в будущем генерал-майор, потом шталмейстер.
История знакомства Пушкина с еще одной яркой представительницей рода Загряжских, известной поэтессой пушкинской поры Екатериной Александровной Тимашевой, урожденной Загряжской, отозвалась в стихотворении «Я видел вас, я их читал…», которое он, будучи в Москве, 20 октября 1826 года записал в ее альбом. Князю П. А. Вяземскому Александр Сергеевич писал о ней из Михайловского 9 ноября 1826 года: «Что Запретная Роза? что Тимашева? как жаль, что я не успел с нею завести благородную интригу! но и это не ушло». Ее муж Егор Николаевич Тимашев был знаком Пушкину еще с лицейской поры, будучи в то время ротмистром лейб-гвардии Гусарского полка, расквартированного в Царском Селе, а с 1823 по 1830 год — наказным атаманом Оренбургского казачьего войска.
В сентябре 1833 года во время поездки в Оренбургскую губернию Пушкин вместе с Владимиром Ивановичем Далем совершил увеселительную поездку в имении Ташлы, где общался с Тимашевым, тогда оренбургским предводителем дворянства, и с его женой. Кому-то из Тимашевых некогда принадлежало и пушкинское Кистенево, что отражено в его втором, старинном названии «Тимашево тож».